Дочь колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 90

– Я рад, сын мой, что суровая работа мысли и уединение тебе дороже светской жизни с ее разновидными удовольствиями; но на первой именно ступени своего посвящения ты и должен остерегаться заковывать себя в эгоизм собственного спокойствия. Я вооружаю и по сы лаю вас на защиту тех невинных, кому грозят развращенные, лукавые, а потому и опасные существа. Твой друг знает, что тот, о ком я говорю, мастер черной магии и преступно злоупотребляет приобретенным им знанием. Как ночной шакал, накидывается этот преступный дух на свои жертвы, овладевает ими и в трепещущее еще жизнью тело вводит какого-нибудь дьявольского ублюдка. Как я уже говорил, он – мастер по части аватаров; но пора положить конец его зловредной деятельности, извлечь из среды живых и водворить в сферу тьмы, где ему и место.

– Ты упоминал, учитель, что Красинский находится в настоящее время в Киеве под вымышленном именем; а все, что я узнал из дошедшего до меня письма, несказанно потрясло меня, – заметил видимо взволнованный адмирал. – Бедный Филипп, добрый и честный, кончил самоубийством вследствие разорения. Это поистине непонятно. О, эти проклятые Горки! Я чувствовал, что они принесут им несчастье, – прибавил он, утирая слезу.

– Я могу, друг мой, дать тебе более свежие новости. Злополучное место, о котором ты мне говорил, возбудило мое любопытство, а один из наших братьев, находящийся теперь в миру, собрал по моей просьбе сведения и сообщил их мне. Ты помнишь, конечно, графа Бельского, влюбленного в Милу – вампирическую дочь Красинского? Теперь она замужем за бывшим женихом твоей крестницы, а Бельский пал жертвой одного из тех таинственных преступлений, которые не поддаются суду людскому. При пособничестве Милы Красинский вырвал астральное тело графа, обрезал жизненную нить несчастного юноши и, при посредстве своего дьявольского мастерства, ввел в его тело дух одного незадолго перед тем умершего сатаниста. Этот «новый» граф Бельский встретился за границей с твоей крестницей, которая понравилась ему, и он на ней женился. Бедная молодая девушка считает себя замужем за Бельским, а на самом деле она вышла за ларва.

– Но ведь это ужасно! Несчастная Надя! Такая она чистая и невинная, а связана с этим чудовищем! – вне себя воскликнул адмирал, бледнея.

Ведринский тоже вздрогнул и покраснел от негодования.

– Надеюсь, мы спасем ее, – успокоил их Манарма. – Но прежде всего надо покончить с Красинским, который поселился в Киеве под именем графа Фаркача и собирается играть там роль кудесника Калиостро. Теперь, друзья, я дам вам необходимые наставления и снабжу всем, что может понадобиться в вашем трудном и опасном деле. Терять времени нельзя, и вы должны отправляться как можно скорее…

Едва улеглась сенсация, вызванная приездом в Киев графа Фаркача, как новый предмет для сплетен занял досужие языки и праздное любопытство городских кумушек, одинаково болтливых, завистливых, нескромных и злых, как в «большом», так и в «малом» свете. Этим предметом любопытства явился приезд графа Бельского с молодой женой, поселившихся в своем роскошном доме, и все с нетерпением ожидали их визита.

В первый раз увидели молодую графиню у ее приятельницы, Ростовской. Надя была еще очаровательнее, чем раньше, но холодна и сдержанна с бывшими знакомыми. Холодность эта не остановила, однако, бесцеремонных людей, отвернувшихся прежде от разорившихся Замятиных, чтобы выказать теперь самое горячее внимание молодой миллионерше и нарасхват приглашать ее к себе.

Итак, молодая чета сделала визиты и открыла двери своих салонов, где появился и граф Фаркач, в качестве друга хозяина дома.

Мила, бывшая в интересном положении, не могла появляться в свете и принимала только у себя; однако на небольшом собрании у одной родственницы мужа она встретила графа Фаркача, и тот поспешил сделать ей визит. Мила очень обрадовалась снова увидать отца и сознавать себя под его защитой. Вдали от него она считала себя без опоры и иногда глубоко несчастной, так как отношения с мужем были совсем не таковы, о каких мечтала она; ее мучило и приводило в ярость сознание, что она зачастую внушала ему страх и отвращение.

Действительно, душевное настроение Михаила Дмитриевича было плачевное; он чувствовал себя несчастным со своей «страшной» супругой, внушавшей ему нередко положительный ужас своими странностями, которых он не мог себе объяснить; а проявлявшееся у него иногда к ней отвращение еще усилилось после встречи с Надей.

На одном вечере, где Масалитинов не мог не присутствовать, он увидел графиню и должен был подойти к ней. Бледный, как призрак, низко кланялся он ей; когда же взгляд Нади скользнул по нему с холодным равнодушием, по его телу пробежала нервная дрожь. В самом деле, Надя думала, что встреча с некогда любимым ею человеком будет для нее тяжелее и в первую минуту с удовольствием заметила, что он очень изменился, казался унылым и больным. Это был не прежний лихой Масалитинов – живой, веселый, дышавший здоровьем и жизнерадостный; теперь это был бледный, молчаливый человек с усталым и мрачным взором. «Он несчастлив», – подумала она и в ее добром, любящем сердце ненависть сменилась жалостью. Скоро же Немезида постигла изменника. Бог судил и наказал его…

Несколько дней после этого Масалитинов довольно поздно возвратился от товарища. Мила лежала в постели после обычной ванны, но не спала. Она была бела, как ее батистовая сорочка, а ее большие зеленоватые глаза сверкали фосфорически, как у кошки. Пожирающим взглядом уставилась она на мужа.

Увидав, что жена проснулась, Михаил Дмитриевич нагнулся поцеловать ее; но в ту же минуту она, обвила его шею, притянула к себе и, как магнит, прилипла своими губами к его. Этот поцелуй был так порывист, что он зашатался; у него сделалось головокружение и жутко забилось сердце. Ему не хватало воздуха, и он чувствовал, что продлись такое состояние еще минуту, он упадет и умрет. Решительно собрал он все силы, чтобы вырваться из цепких рук, змеей обвивших его шею, но Мила одарена была в ту минуту сверхъестественной силой, и уста ее срослись с устами Масалитинова.

Завязалась безмолвная, но отчаянная борьба. Он, как безумный, отбивался, стараясь оттолкнуть Милу, обвившую его шею; а та, несмотря на свою хрупкость и прозрачность, была точно стальная. У него мутилась и голова, в ушах шумело, а перед глазами завертелись огненные круги.

«Господи Иисусе, спаси меня!» – молнией пронеслось в его умиравшем сознании, и последним, нечеловеческим усилием он рванулся назад.

Руки Милы стремительно разошлись, а Масалитинов, словно пьяный, упал на ковер.

Минуту спустя он с трудом поднялся; но, сделав, шатаясь, два шага, почувствовал снова головокружение и опустился на кресло в ногах постели. С усилием протянул он руку и нажал электрическую кнопку, имевшую сообщение с комнатой Екатерины Александровны.

Через несколько минут г-жа Морель вошла в халате, удивленная и встревоженная. Увидав лежавшего в кресле с закрытыми глазами Масалитинова, задыхавшегося и с прижатыми к груди руками, она побледнела и проворно подошла. Одного взгляда, брошенного на Милу, замертво лежавшую с посиневшими губами, скрюченными пальцами и почерневшими ногтями было достаточно, чтобы понять происшедшее. Она хорошо помнила, что в детстве у Милы бывали такие «странные» припадки; тогда она бросалась то на нее, то на нянек или гувернанток, присасываясь точно пиявка к своей жертве; когда же наконец ее отрывали, у нее делался обморок и в продолжении целых часов она, вся посинев, лежала без чувств.