Трехглавый орел - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 29

Слухи в этом городе действительно распространялись быстро. Стайка кавалеров от корнета до ротмистра включительно, окружавшая герцогиню, заметно стаяла при моем появлении. Тем более что у благородного общества в этот момент сыскалось новое развлечение. Какой-то светский остряк незаметно засунул кусочек лимбургского сыра в карман камзола престарелого сенатора, и тот едва ли не волчком теперь крутился по праздничной зале, пытаясь отделаться от преследовавшего его гнусного запаха. Шутка имела грандиозный успех.

– Милорд Вальдар. – Леди Кингстон благосклонно склонила головку, озаряя меня дежурной улыбкой. – Я весьма рада вас видеть.

– Я обещал быть, ваша светлость. – Поклон мой был шедевром поклонного искусства. Думаю, не здесь, так в Китае такое должно было существовать. – Я не мог обмануть ваших ожиданий.

– Вы очень любезны, друг мой – Герцогиня подала мне руку для поцелуя. Я приложился к ней губами, оставаясь до конца галантным кавалером.

Во всей этой встрече был какой-то подвох. Не то чтобы что-то в ней было неправильно, но в словах и жестах хозяйки торжества я не чувствовал чего-то до боли необходимого. Искренности, что ли? Впрочем, вздохнув, я списал это на бальную суету.

– Милорд Вальдар, – услышал я голос ее светлости. – Я была бы весьма рада, если бы вы написали несколько строк в моем альбоме. – Она протянула руку, почти повелевая сопровождать ее к столику, где на обозрение гостей была выставлена своеобразная книга отзывов и замечаний, обтянутая пурпурным сафьяном. – Посмотрите, – прошептала она, перелистывая страницы, проложенные тончайшей рисовой бумагой, – здесь расписывались замечательные люди. Вот это рука Вольтера, вот Поуп, это Дидро. Я вам потом как-нибудь расскажу о нем массу забавных вещей. Это написал король Георг, батюшка нынешнего короля Георга. А вот здесь автограф императора Фридриха. Да, обратите внимание, вот этот сонет посвятил мне лет девять назад ваш дядюшка. Прелестные стихи.

Я скользнул взглядом по альбомному листу. Рядом с ровным, как шеренги солдат на плацу прусского императора, росчерком моего дяди красовался вполне отчетливый чернильный отпечаток пальца.

– Он так волновался, – пояснила леди Кингстон, замечая, куда направлен мой взгляд, – что посадил кляксу на столе, а я, когда брала альбом, сразу не заметила. Рукав, пальцы – все перепачкала. Конфуз был необычайный, – нежно ворковала она, улыбаясь своим воспоминаниям. – Однако все это было очень давно. Надеюсь, вы порадуете меня чем-нибудь?

– Постараюсь, миледи.

– Тогда не буду вам мешать. Полагаю, попозже вы пригласите меня танцевать. Я оставляю для вас любой танец по вашему выбору. – Она помахала мне пальчиками и удалилась, сопровождаемая шлейфом кавалеров.

Чужой души потемки – словно ночь,

Однако ночь темна лишь до рассвета. -

выводил я, —

Когда ж душа дорогу ищет к свету,

Она потемки изгоняет прочь...

Мажордом появился на пороге залы и, грохнув посохом об пол, протяжно объявил о прибытии новых гостей:

– Граф и графиня Калиостро!

Либо вы часть проблемы, либо вы часть ее решения.

Элдридж Кливер

Атмосфера всеобщего ликования, воцарившаяся в зале, наводила меня на грустные мысли. Из-за своей толстокожести я никогда не мог понять восторга, который охватывает толпу в связи с приездом очередной знаменитости. Впрочем, женщины, туго затянутые в корсеты, и сами по себе находились в полуобморочном состоянии, а уж подобная новость и подавно вызывала резкий прилив крови к голове со всеми вытекающими отсюда медицинскими последствиями. Заразить же своим настроением мужчин для прекрасных дам и вовсе дело пустяковое.

Дождавшись окончания рукоплесканий, я активизировал связь:

– Дорогой дядя, у меня для вас радостная новость...

– Фон Ротт раскололся?

– Да, раскололся. Сейчас пишет добровольную явку с повинной. Но я не об этом.

– А о чем же?

– Граф Алессандро Калиостро с супругой изволили пожаловать в Санкт-Петербург.

– Как это, изволили пожаловать? Он же вчера еще был в Митаве?! – недоуменно выпалил лорд Баренс.

– Сведения императрицы устарели, он уже здесь.

– Проклятие! Я ожидал его через неделю, не раньше. Значит, общее собрание представителей масонских лож ожидается со дня на день.

– Вероятно, вы правы.

– Что ж, расклад не самый лучший, но будем играть с тем, что есть. Постарайся не терять его из виду...

– О милорд Вальдар! – Калиостро стоял рядом со мной, глядя с вежливым интересом. – Я рад видеть вас в добром здравии. Насколько я могу судить, мой бальзам пошел вам на пользу.

– Благодарю вас, граф, – поклонился я. – Ваше лекарство буквально вернуло меня к жизни.

– Лечит природа, я только помогаю ей.

Публика вновь впала в состояние истеричного восторга. Никогда еще беседа доктора с пациентом не производила такого фурора.

– Господа, господа! – прервал ликующих мой целитель. – Я прошу простить меня и мою супругу, мы весь день были в дороге и сейчас желали бы отдохнуть. Все же, кто надеется продолжить беседу о человеческих возможностях, о тех бесценных дарах, которыми награждает нас природа и которые мы отчего-то стараемся не замечать, милости прошу завтра в вечеру в дом действительного статского советника Елагина.

– Однако его превосходительство в отъезде, – послышался чей-то неуверенный голос.

– Вы, несомненно, правы, – улыбнулся неизвестному доброхоту великий посвященный. – Но завтра утром в девять часов пятнадцать минут он вернется домой и, узнав от вас о моем приезде, решит устроить вечер в мою честь.

Публика ахнула, автоматически переключая свое внимание на собеседника Калиостро. Десяток независимых наблюдателей готовы были поклясться, что тот никогда не выезжал из России и не водил знакомство с таинственным гостем герцогини Кингстон и, соответственно, не мог находиться с ним в предварительном сговоре.

– И все же, господа, я вынужден сейчас откланяться и временно похитить у вас очаровательную хозяйку праздника. Еще раз прошу простить меня. – Калиостро поклонился с непередаваемым изяществом и предложил герцогине свою тонкую аристократическую руку. Та, глядя на графа взглядом почти завороженным, последовала за ним с радостью, точнее, с каким-то странно-радостным выражением на лице, как будто наклеенным и потому неподвижным. В душе моей шевельнулась ревность обиженного ребенка, наблюдающего, как кого-то другого гладят по голове. Невзирая на присутствие здесь очаровательной итальянки, именовавшейся супругой графа, я бы, может, заподозрил наличие тайной любовной связи между Калиостро и леди Кингстон, но во всем облике, в походке, в выражении лица герцогини было что-то неправильное, неуловимо странное, так что сама мысль о любовной страсти казалась здесь безумной.