Тарзан - приемыш обезьян - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Берроуз cтр.№ 40

Больше всего следов обнаруживалось на концах ветвей, где антропоид перебрасывался с ветки на ветку, но по ним трудно было установить направление движения похитителя, потому что под тяжестью тела ветка склоняется вниз и неизвестно, подымалась или спускалась по ней обезьяна. Зато ближе к стволу виднелись следы, ясно указывавшие на направление движения Теркоза. Вот тут, на ветке, большой лапой беглеца раздавлена гусеница, и Тарзан инстинктивно чувствовал, куда обрушится потом та же большая лапа… И действительно находил на соседнем дереве микроскопическую частичку уничтоженного червя или несколько светлых волосинок.

Далее он видел маленький кусочек коры, сорванный ногтями — положение излома указывало на направление пути обезьяны. Там и сям на какой-нибудь большой ветке или на стволе, которых коснулось волосатое тело, виднелись черные шерстинки.

Так, почти не замедляя бега, Тарзан мчался по горячим следам.

Но больше всего помогал ему запах, потому что ноздри человека-обезьяны были так же чувствительны, как ноздри собаки.

Есть люди, которые думают, что существа низшего порядка от природы одарены природой лучшими обонянием, чем человек, но в известной степени это дело упражнения и тренировки. Жизнь людей не так сильно зависит от их органов чувств. Способность к рассуждению освободила человека от многих обязанностей; чувства его до известной степени атрофировались — например, мышцы, управляющие ушами и волосяным покровом головы, перестали выполнять прежние функции вследствие недостаточной тренировки.

Но Тарзан, обезьяний приемыш, был исключением из правил. С раннего детства его существование зависело от остроты зрения, слуха, обоняния, осязания. Менее всего у Тарзана было развито чувство вкуса, он мог с почти одинаковым удовольствием есть роскошные плоды и сырое мясо, долго пролежавшее в земле; в этом, впрочем, он мало чем отличался от некоторых утонченных гурманов! Зато все прочие чувства, очень слабо развитые у цивилизованных людей, служили Тарзану почти так же безотказно, как диким зверям, рядом с которыми он жил.

Теркоз услышал звук погони и понял, что ему придется или бросить добычу, или остановиться и принять бой. Некоторое время он колебался, потом принял решение и быстро спустился с дерева на небольшую открытую поляну, которую природа как будто нарочно создала для драки.

Он все еще крепко держал девушку, когда Тарзан, точно леопард, прыгнул на эту природную арену.

Внезапное появление белого человека подействовало как бодрящее вино на измученную, близкую к обмороку Джейн Портер.

По описаниям Клейтона, своего отца и мистера Филандера она сразу догадалась — это то самое загадочное существо, которое не раз спасло им жизнь. Девушка приветствовала появление Тарзана слабым возгласом и протянула руки к неожиданному защитнику.

Но Теркоз грубо оттолкнул ее и издал такой ужасающий рев, что закачались лианы на деревьях. Джейн Портер в ужасе зажала уши. Надежда, затеплившаяся в ее сердце при появлении лесного юноши, почти угасла. Разве человек, каким бы сильным он ни был, мог победить такого кошмарного зверя?

Они сшиблись, как два разъяренных быка и, как два волка, старались добраться до горла друг друга. Против длинных клыков обезьяны у человека было узкое лезвие ножа.

Джейн Портер прильнула к стволу большого дерева, крепко прижав руки к груди, и широко раскрытыми глазами смотрела на бой огромной обезьяны с лесным человеком.

Когда мускулы спины и плеч схватившегося с гориллой юноши вздулись от напряжения и огромный бицепс и предплечье остановили страшные клыки, завеса веков цивилизации и культуры лопнула и перестала существовать перед помутившимся взором девушки из Балтиморы.

А когда длинный нож в третий раз упился горячей кровью Теркоза, и громадная туша рухнула на землю — спасенная женщина бросилась к мужчине, который сражался за нее и отвоевал в жестоком бою, так, как это делали женщины сотни веков назад.

А Тарзан?

Впервые в жизни он не отпраздновал победу торжествующим диким кличем. Вместо этого он схватил девушку в объятия и стал осыпать поцелуями ее дрожащие губы.

Несколько мгновений Джейн не пыталась высвободиться из сильных загорелых рук. Прикосновения лесного юноши заставили ее трепетать от чувства, которого она никогда не испытывала прежде. И впервые — робко и неумело — дочь профессора Портера ответила на жадный нетерпеливый поцелуй мужчины.

А потом завеса воспитания, условностей и культуры упала так же внезапно, как и взвилась.

Лицо Джейн Портер вспыхнуло ярким румянцем, она отпрянула от Тарзана и попятилась.

Тарзан не понял, что произошло. Девушка, которую он любил, которую только что спас, которая минуту назад отвечала на его поцелуи, вдруг оттолкнула его, и в глазах ее вспыхнул такой же страх, как тогда, когда она смотрела на похитившую ее уродливую гориллу. Что он сделал не так? В чем он перед ней провинился?

Ужас в глазах Джейн ранил его больнее клыков Теркоза. Тарзан нерешительно взял тонкую белую руку, на которой виднелись синяки от страшных пальцев гориллы… Но это прикосновение, вместо того, чтобы успокоить бедняжку, оказало совершенно противоположное действие. В безумном ужасе Джейн рванулась прочь, а когда лесной дикарь остановил ее, с тонким жалобным криком принялась колотить крошечными кулачками по его широкой загорелой груди.

У Тарзана вырвался сдавленный стон, какого не смогла бы исторгнуть самая жестокая полученная в схватке рана.

Буря противоречивых чувств бушевала в его душе, и наконец обезьяний приемыш сделал то, чего прежде не собирался делать.

Он подхватил женщину на руки и понес ее в джунгли.

Джейн, молчавшая, пока ее уносила обезьяна, на этот раз захлебнулась воплем и снова стала колотить кулаками по твердому, как скала, телу лесного дикаря. Но это было так же бесполезно, как осыпать ударами настоящую скалу.

Рано утром четверо людей в хижине у моря были разбужены пушечным выстрелом.

Клейтон первым выбежал наружу — и увидел, что за входом в маленькую бухту стоят на якоре два судна.

Одно было странно знакомым — ну конечно же, это «Арроу»! На борту второго корабля — небольшого военного крейсера — толпилось много людей.

Однако оба судна стояли на значительном расстоянии от берега, и Клейтон с ужасом подумал, что моряки могут не заметить хижину на берегу и людей возле дома.

И пока Эсмеральда бешено размахивала над головой красным фартуком, Клейтон бегом бросился к северному мысу бухты, к своему сигнальному костру.

Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он добрался до огромного вороха сухих ветвей и кустарника. Трясущимися руками юноша разжег огонь — и с отчаянием увидел, что на «Арроу» подымают паруса, а крейсер уже двинулся вперед. Он помчался на самую крайнюю точку мыса, снял с себя рубашку и, привязав ее к длинной ветке, размахивал самодельным флагом над головой, пока не онемели руки.