Ради любви - читать онлайн книгу. Автор: Элейн Барбьери cтр.№ 8

Однако он прекрасно помнил, как пришел в себя уже в тюрьме и обнаружил, что закован в кандалы. Был он молод, крепок здоровьем и признан опасным преступником. И судья, не задумываясь, приговорил сослать его за океан. После этого жизнь Кристофера покатилась, как хорошо смазанная телега. С тех пор он многому научился, многое узнал, в том числе и правду о пресловутой справедливости английского закона и о тщетности любых попыток пойти против него. Кристофер сделал для себя неприятное открытие: оказалось, что бремя железных оков тяготило не только тело. Все это вместе взятое прочно укоренилось в его голове. И он поклялся себе, что, как только с него снимут цепи, он никогда больше не даст повода для того, чтобы вновь ощутить их гнетущую, холодную тяжесть. Охранник, наконец, поднялся на ноги.

— Я ценю твое предупреждение, — негромко проговорил Кристофер, — но будь, уверен, мне и в голову ничего такого не приходило. Баба явно дура и больно уж спесива на мой вкус. Она ищет на свою голову новых неприятностей, а с меня хватит и тех, что есть.

— Ну и продувная же ты бестия! Коли не ошибаюсь, многие девки глаз с тебя не сводят. Так что, парень, не теряйся и тогда до конца плавания будешь залезать, в уже нагретую постель!

Кристофер расхохотался вместе с охранником и, когда тот шагнул к выходу, рассыпался в благодарностях. Потом украдкой огляделся. Он никогда не страдал чрезмерным самомнением, но знал, что охранник сказал правду: какая-нибудь баба из этой партии ссыльных наверняка одарит его своими прелестями. Правда, в отношении женщин Кристофер был разборчив и пока не увидел здесь ни одной, которая бы показалась ему привлекательной.

Вновь взглянув на красивую, но слишком гордую белокурую шлюху, Кристофер покачал головой. Нет, только не она! Совет охранника был более чем понятен. У него уже отобрали свободу, и ему очень не хотелось, чтобы у него отобрали и жизнь.

Кристофер невольно поднял голову, заслышав столь знакомые ему топот и Крики, донесшиеся с верхней палубы. С минуты на минуту они отплывут, но его не будет среди тех, кто сейчас рвет жилы и изо всех сил тянет за канаты, поднимая паруса. И за все время плавания через океан ему ни разу не подставить разгоряченное лицо свежему морскому ветру, ни разу не слизнуть с губ неповторимый вкус соли…

Тоскливо оглядев сумрачное помещение, где ему предстояло жить долгие восемь недель, Кристофер снова невольно задержал взгляд на белокурой девке, которая все еще продолжала устраиваться на своей койке всего в нескольких футах от него. Как, она сказала, ее зовут?.. Джиллиан Хейг, кажется? Если кому-то здесь это имя и не было известно, то к концу плавания его будут знать все, это уж точно. С таким высокомерием ей предстояло получать весьма суровые уроки. И ему подумалось, что, вполне возможно, она и заслужила такую участь.

Одри посмотрела вокруг. Промозглый, душный трюм, переругивающиеся ссыльные, не поделившие соседнюю койку, усиливающаяся с каждой минутой удушающая вонь… Все это вместе внезапно вызвало приступ почти неудержимой тошноты, с которым она едва справилась. С трудом, сглотнув горький комок, Одри передернула плечами.

Что они с Джиллиан делают в этом ужасном, отвратительном месте?

Одри рассеянно отвела от лица прядь светлых волос, которые сейчас были даже темнее ее нежных бескровных щек. Казалось, всего лишь вчера она сидела на своей любимой кухоньке рядышком с пышущей жаром печкой, от которой по всему дому распространялся аромат хлеба, испеченного ее ловкими и умелыми руками. Она почти разглядела отца, сидящего в гостиной с одним из своих студентов, а рядом с ним, на своем обычном месте, Джиллиан, самую знающую и целеустремленную папину ученицу. Она почти услышала, как ее снова зовет отец, чтобы попросить поставить на стол лишнюю тарелку — для неимущего ученика. Видение пропало, и на душе у Одри стало совсем беспросветно.

Она больше никогда не услышит папин голос, не увидит одобрения в его ласковых глазах от гордости за то, что его дочь так вкусно готовит, так умело вышивает, за все ее любимые занятия. Он больше не шепнет с наивной радостью, которая трогала Одри до глубины души, что его дочери, как две стороны чудесной, бесценной монеты, необходимые друг другу и дополняющие друг друга своей несхожестью. Она никогда уже не услышит его ободряющих слов о том, что однажды Джиллиан будет нуждаться в ее мягкости точно так же, как Одри нуждается в ее силе. Она знала, что он говорил искренне, от всего сердца, хотя сама часто сетовала на судьбу за то, что выросла робкой, нерешительной, а не такой бесстрашной и смелой, как Джиллиан.

Но отец скончался. После его смерти они потеряли все. Их скромный дом и имущество были описаны за долги. Им удалось спасти от описи только свои скромные личные сбережения. То были черные дни, полные горя и отчаяния.

Однако даже в самые тяжелые минуты Одри никогда… да, никогда не думала, что, потеряв все, они с Джиллиан также потеряли и свою свободу.

Внезапно шум над головой резко усилился и отвлек Одри от невеселых мыслей. Топот ног, громкие, сердитые голоса, протестующий скрип корпуса судна и, наконец, скрежет железа о дерево при подъеме якоря.

Сейчас они отплывут! Запаниковавшая Одри неожиданно осевшим, слабым голосом окликнула сестру:

— Джиллиан…

Та мгновенно повернулась к ней. Выражение ее лица было невеселым, но никаких следов страха на нем не было.

— Что случилось, Одри?

— Этот шум…

К ее изумлению, Джиллиан улыбнулась. Одри чистосердечно призналась себе, что улыбка у ее сестры просто замечательная. Несмотря на их удивительное сходство, она отдавала себе отчет в том, что ей до сестры далеко.

— Кажется, мы отплываем, Одри. Так что приободрись. Чем раньше мы отправимся, тем раньше прибудем на место и тем раньше начнем приближаться к свободе.

— Но, Джиллиан, четыре года… — срок ссылки, назначенный им в уплату долгов отца, тянулся перед глазами Одри, подобно дороге без начала и конца. — Четыре года — это же немыслимо долго!

— Они будут долгими, если мы позволим им тянуться бесконечно, Одри.

— Ну а этот страшный человек… — голос Одри упал до еле слышного шепота при одной только мысли о Джоне Барретте, — Ты же слышала, что он сказал. Я ужасно его боюсь. — Глаза Джиллиан вспыхнули, лицо посуровело.

— Он может запугать тебя, только если ты позволишь себе испугаться. Не переживай. Мы сделаем так, чтобы это время прошло быстрее.

Одри вдруг стало стыдно. Непроизвольно подражая сестре, она решительно подняла голову и выставила вперед подбородок. И тут же горько призналась себе, что, как бы она ни старалась походить на сестру, отваги Джиллиан ей просто не дано.

Наградой Одри стала еще одна мягкая улыбка Джиллиан, и на какой-то миг девушка почувствовала облегчение.

Джон Барретт громко и сердито протопал по коридору до своей каюты и раздраженно пнул ногой дверь. Дверь с треском распахнулась, и суперкарго встал на пороге, шумно дыша и пытаясь утихомирить кипевшую в нем ярость.