Вторжение - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Герберт cтр.№ 75

Морис вдруг отчетливо вспомнил это светопреставление, этот кошмар, отпечатавшийся в его мозгу не хуже изящнейшей и подробной фрески. О Боже, как же он тогда перепугался! Но зато уж и порадовался позже на славу.

Почему? Да потому, что все эти месяцы рытья, монтажа, обустройства — и ведь ему приходилось терпеть язвительные насмешки соседей! — окупились с лихвой. Они, гогоча, называли его “Морисовым ковчегом”. Что ж, теперь-то и он понял, сколь удачным было это определение. Ну если, конечно, не считать того, что строилось это не для проклятых зверей.

Он вытянулся на койке, испытывая тошноту от мерзкого запаха. Но все же он отважился глотнуть скудеющего воздуха. В ослепительном свете газовой лампы его лицо казалось особенно бледным. Сколько же их там осталось наверху, живых? Сколько его соседей умерли, правда, теперь уже не смеясь? Всегда одинокий, не останется ли он теперь и в самом деле навек в одиночестве? Вы будете смеяться, но Морис надеялся, что нет.

Он, конечно, мог бы позволить кое-кому из них разделить с ним его прибежище. Ну, может быть, одному-двум, но уж очень трудно было отказать себе в удовольствии захлопнуть люк прямо перед их охваченными паникой лицами. Вот клацнули замки ротационного запирающего механизма, намертво захлопнулся герметический люк с наружной стороны борта боевой рубки — и завывание сирен воздушной тревоги стало едва слышным, а отчаянный стук его соседей в крышку входа превратился в приглушенную возню каких-то насекомых. Ну, а грохот взрывов, потрясших землю, вскоре положил конец и этим звукам.

Морис тогда припал к полу, вжавшись в прихваченные с собой одеяла, и почти не сомневался, что это оглушающее давление расколет его металлическую скорлупу, как орех. Теперь-то он давно уже потерял счет тому, сколько раз сотрясалась земля. Тогда, хотя точно он не мог припомнить, ему казалось, что он потерял сознание. Куда-то вдруг совсем исчезло время, и следующее, что ему удалось вспомнить, было пробуждение на койке в ужасе от ощущения тяжести на груди и теплого, зловонного дыхания прямо у лица.

Он пронзительно завизжал, и эта неведомая тяжесть внезапно исчезла, оставив на память лишь острую боль поперек плеча. Миновали долгие минуты полной неизвестности, пока он шарил вокруг себя в поисках лампы, пока его окутывал абсолютный мрак и только его воображение оживляло мрачный интерьер, населяя его дьяволами с острыми когтями. Но свет найденной наконец лампы не высветил ничего, кроме единственного дьявола, да и то — мгновениями позже, когда лампа хорошенько накалилась. Рыжая кошка настороженными желтыми глазами рассматривала его, улегшись на полу, прямо под койкой.

Морис и в лучшие-то времена не любил кошек, да и те, правду сказать, особого интереса к нему не проявляли. Но, возможно, теперь, когда настали худшие из всех времен (впрочем, лишь для этих, застрявших наверху), ему придется научиться уживаться с этими тварями.

— Ну что ж, вонючка, — успокаивающе, хотя и без особого энтузиазма, сказал он, — бояться нечего. Слышишь, старик? Или старуха? Ну, кем бы ты ни было.

Спустя несколько дней он обнаружил, что это была “старуха”. А тогда кошка даже не пошевелилась. Ей явно не нравились ни грохот снаружи, ни тряска здесь, в помещении. Не нравился ей и запах этого человека. Кошка предостерегающе зашипела, и свесившаяся к ней голова человека мгновенно убралась. Только запах еды спустя несколько часов выманил животное из укрытия.

— Да, это уж вполне типично, — сказал ей Морис укоризненным тоном. — Кошки и собаки всегда тут как тут, едва учуют еду.

Кошка, уже три дня томившаяся в этом подземном склепе без пищи и воды и даже без единой мышки на закуску, вынуждена была согласиться. Тем не менее она продолжала держаться на безопасном расстоянии от человека. А Морис, поглощенный этим приключением больше, чем происходившим наверху, швырнул в сторону кошки приличный кусок тушенки. Та испуганно отпрянула назад и только потом с жадным урчаньем набросилась на еду. Морис покачал головой и презрительно усмехнулся.

— Так, выходит, желудок-то у тебя оказался посильнее страха, а? Вот и Филлис была такой же. Правда, там речь шла о деньжатах, — рассказывал он жадно жрущей и совершенно безразличной к его словам кошке о своей бывшей жене. Она бросила его еще пятнадцать лет назад после полутора лет замужества. — Как только денежки выветривались, она тут же начинала жужжать над ухом. Как муха над дерьмом. Не могла, понимаешь ли, вынести, когда наши сундучки пустели. Вытягивала из меня всякий раз последний пенни, сука рваная! Теперь, голубушка, получила по заслугам, как и все остальные.

Но смех его, сопровождавший эти слова, прозвучал натянуто: Морис все еще не знал, насколько надежно защищен он сам. Он вывалил кусок мяса в кастрюлю, стоявшую на газовой горелке.

— А остальное доедим попозже, — сказал он, не уверенный, говорит ли он это кошке или себе.

Потом он вскрыл небольшую банку фасоли и смешал фасоль с мясом.

— Забавно, какой голод может нагнать эта катастрофа. — Смех у Мориса был все еще нервным, и кошка насмешливо взглянула на него. — Ладно, думаю, тебя пора подкормить. Вышвырнуть-то я тебя не смогу. Это уж точно.

Морис ухмыльнулся, довольный, что любовь к черному юмору у него сохранилась. Может, она и помогла ему так здорово перенести это истребление рода человеческого?

— Так, давай поглядим, не найдется ли здесь для тебя какая-нибудь личная посуда. И конечно, что-нибудь этакое для твоих прочих делишек. С этим-то я управлюсь легко, если, разумеется, ты будешь делать это в одно и то же место. Слушай, я тебя нигде не мог видеть раньше? Кажется, ты жила у той дамы-негритянки, двумя дверями дальше. Что ж, теперь-то ей больше не придется тебя разыскивать. А здесь у нас внизу уютненько. Ты не находишь? Может быть, мне называть тебя просто Мог, а? Похоже, что нам тут придется потерпеть друг друга какое-то время...

Вот так Морис Дж. Келп и Мог объединились и принялись пережидать катастрофу.

К концу первой недели животное прекратило свои неугомонные блуждания в поисках пищи. К концу второй недели Морис стал, можно сказать, любить ее. К концу третьей недели напряжение, однако, начало сказываться. Мог, совсем как когда-то Филлис, сочла, что Морис несколько покладист для совместной жизни. Может быть, дело было в его примитивных, но довольно едких остротах. Может, в его постоянном ворчании. В конце концов, это могло быть и его несвежее дыхание. Словом, в чем бы ни была причина, кошка стала проводить почти все время подальше от Мориса, просто пристально уставившись на него и, за редчайшим исключением, избегая его плотных объятий. Вскоре Мориса начал возмущать этот бойкот. Он никак не мог взять в толк, почему кошка ведет себя столь неблагодарно. Ведь он же кормил ее, дал ей приют! Спас ей жизнь, наконец! Она мародерствовала в его убежище, как какая-то взятая в плен тварь заползала под койку и глядела оттуда на него зловещими, недоверчивыми глазами, как будто... как будто... ну да, как будто сходила с ума! Этот взгляд был ему немного знаком. В каком-то смысле он напоминал, как... как Филлис порой таращилась на него. Кроме того, кошка стала еще и подлым воришкой. Не раз и не два Морис просыпался глубокой ночью от кошачьего блуждания среди запасов съестного: Мог вгрызалась в пакеты с сухими продуктами, сдирала когтями тонкие пластмассовые крышечки с полупустых консервных банок. В последний раз все это Мориса наконец достало, он по-настоящему вышел из себя. Он пнул кошку ногой и немедленно получил в ответ Царапину в четыре дорожки вдоль всей голени. Если бы у Мориса в тот момент было другое настроение, он, может, даже восхитился бы, как ловко и проворно Мог увертывалась от снарядов, выпущенных в нее: кастрюля, банка фруктовых консервов, а под конец — даже портативный самосмывающийся унитаз!