Слабая женщина, склонная к меланхолии - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Волчок cтр.№ 32

– Ты чего-то опять куксишься, – заметила тетя Фаина, перебирая на подоконнике свои травы и мельком поглядывая на Асю, которая накрывала стол к обеду. – Новое что-то стряслось или старое вспомнила?

– Старое, – призналась Ася. – Жаль, что бабушка вас не знала. Вы бы с ней подружились, наверное.

– Наверное, – с удовольствием подтвердила тетя Фаина, демонстративно не принимая ее печали. – Судя по тому, что ты о ней рассказывала, бабка у тебя классная была. Жаль, что незнакомы были, да… Но ты учти: о старом будешь жалеть – нового не заметишь. Думай о том, что мы с тобой все-таки познакомились, и радуйся этому обстоятельству изо всех своих слабых сил. Веселись и ликуй. Или ты считаешь, что для веселья нет достаточно серьезных оснований?

И Ася действительно тут же развеселилась. Во-первых, из-за «серьезных оснований для веселья». Она была чувствительна к словам. А тетя Фаина умела обращаться со словами. Во-вторых, потому, что рядом с тетей Фаиной вообще всегда всем весело было. В-третьих, она вспомнила, что сегодня будет гонять на мотоцикле в два раза больше, чем обычно, и не просто так, а по делу. Мотоцикл – это было очень серьезное основание для веселья.

Дети немножко опечалились, когда узнали, что Ася уезжает из дому почти сразу после обеда. Но она сказала, что скоро вернется, и еще гостя привезет, и потом до самого вечера будет дома. Все тут же успокоились, даже Соня, и жизнь потихоньку шла в привычном режиме спокойного, уютного, тихого всеобщего веселья. И в этом же привычном режиме в три часа все принялись собирать Асю в дорогу. Митька вывел из сарайчика мотоцикл, проехал на нем до ворот, потом обратно до сарайчика, слез и принялся полировать все поверхности белоснежной тряпкой. Любимое занятие. Митька и Светка – тоже наверняка родня… Соня натирала специальным бесцветным кремом для кожи Асину куртку. Соня сама нашла этот крем в соседнем магазине, и с тех пор взяла над Асиной курткой шефство. Наташка рассовывала по карманам куртки конфеты и сухарики из своих запасов. Василек отыскал у себя совершенно необходимую в дороге вещь – тонкий гвоздь, свернутый кольцом так, что острие упиралось в шляпку, – и тоже сунул в карман Асиной куртки. Тетя Фаина принесла заряженный телефон и свежий носовой платок. Потом все долго помогали Асе надевать куртку и ботинки, потом нестройным хором долго желали ей счастливого пути и спрашивали, когда она вернется, потом всей толпой высыпали во двор и помогали Митьке катить мотоцикл к воротам, а потом еще долго стояли в воротах и махали ей вслед руками. Василек махал обеими руками. Наверное, Василек – родня ее тете Марте. Тетя Марта на прощание тоже всегда обеими руками махала. В конце переулка Ася притормозила, оглянулась, тоже помахала всем рукой, потом свернула за угол и помчалась в больницу. И всю дорогу до больницы она улыбалась.

Улыбаясь, доехала до самых больничных ворот, притормозила, пропуская выезжающую из ворот машину «Скорой помощи», улыбаясь, помахала рукой знакомому водителю, потом – идущему навстречу знакомому охраннику, потом – двум знакомым медсестрам из кардиологии… Сегодня много знакомых встретились ей прямо у ворот, и всем она улыбалась и махала рукой. И еще кто-то знакомый выходил из ворот, спешил, поэтому она его тоже пропустила и уже собиралась помахать рукой и ему тоже, но тут сообразила, что это Роман. Он прошел в двух шагах от нее, скользнул по ней отсутствующим взглядом и отвернулся – не узнал. Направился к новенькой жемчужно-серой «ауди», стоящей почти рядом с воротами. Неужели это его машина?… Нет, сел рядом с водителем. Очень раздраженно громко сказал: «Никого не пускают! Карантин у них!» – и захлопнул дверцу.

Ася медленно въехала в больничные ворота, уже не улыбаясь, поползла к своему корпусу со скоростью парализованной черепахи, что, конечно, тоже настроения не улучшало, и совсем расстроилась, увидев у входа двух автоматчиков, которые сидели на лавочке, курили и были так увлечены беседой, что даже по сторонам не смотрели. Охрана. Маразм. А еще вчера по больничному коридору ходили, как по вражескому тылу. Светку и Люду под прицелами держали. Прежде чем Гонсалеса в перевязочную ввести, комнату осматривали… Тоже маразм, но там хоть какая-то логика была, пусть и ментовская. Службу несли. Старались. А в этих посиделках с перекуром какая логика?…

На первом этаже плотной очередью стояли человек десять. Значит, Плотников уже ведет прием в отделении у лоров. Надо сейчас же проверить, перекрыта ли внутренняя лестница на второй этаж. На всякий случай забрать ключи от обеих дверей с собой.

На втором этаже возле двери в глазное отделение стоял автоматчик. Быстро окинул Асю взглядом, подозрительно уставился на полиэтиленовый пакет в ее руке, хмуро сказал:

– Посещения запрещены. Карантин.

– Да, я знаю. Я врач. Здесь работаю.

– Ага, – неопределенно отозвался автоматчик и напряженно задумался, не сводя взгляда с ее пакета. Наверное, так и положено. Только как же это они не предусмотрели возможности беспрепятственного передвижения персонала? Надо придумать какой-нибудь пароль. Или специальные пропуска своим выдать. Ася вздохнула и полезла в карман за мобильником.

– Руки! – испуганно сказал автоматчик и уставился теперь уже на ее карман.

Дуло автомата тоже на ее карман уставилось.

– Там телефон, – терпеливо объяснила Ася. – Я хотела позвонить майору. Чтобы он подтвердил вам мою легитимность. А иначе как я попаду к себе на работу?

– Никак, – упрямо сказал автоматчик. – Все врачи еще утром пришли. На работу… На какую еще работу? Конец дня скоро. Уже с работы идти пора. Что я сказал?! Руки!

– Что – руки?! – рассердилась Ася. – Руки вверх? Или руки за голову? Или протянуть руки, чтобы вы надели на них наручники? Я достаю телефон, чтобы позвонить майору! Он меня ждет!

– Ждал бы – так встретил, – заявил автоматчик с выражением лица типа «много вас тут ходит таких». – А не встречает – значит, не ждет. И звонить ему нечего. Руки!

Парень просто боялся. Действительно, ведь ему наверняка рассказали о всей ответственности возложенной на него задачи, боевое оружие выдали, наверное, он и сам понимает, что не просто так выдали, что всякое может случиться, да ему еще и объяснили, что в случае чего он должен собственным телом закрыть объект… Лечь грудью на амбразуру… Хоть грудь у него и под бронежилетом, конечно, но это обстоятельство его не сильно успокаивает. Парню от силы лет двадцать. Вряд ли он в кого-нибудь уже стрелял. И вряд ли кто-нибудь стрелял в него. А тут вдруг прямо посреди боевого задания появляется какая-то подозрительная фифочка с каким-то подозрительным пакетом, да еще и в карман лезет. Имеет наглость заявлять, что она врач, а сама вся в коже и остриженная почти под нуль. Каждый бы на его месте задумался.

– Ладно, – согласилась Ася примирительно. – Вообще-то вы хорошо несете службу, а я не права. Я позвоню майору с первого этажа. Надо было сразу догадаться.

– Вот именно, – с облегчением сказал автоматчик. – И я чего-то не догадался…

Они кивнули друг другу – «что ж, бывает», – Ася повернулась и пошла вниз по лестнице, на ходу вынимая мобильник из кармана. Навстречу ей поднимался какой-то невзрачный тип. Где-то она его уже видела. Кажется, в очереди на первом этаже. Или на стоянке возле ворот? Или и там, и там… Ася остановилась посреди лестничного марша и, не уступая дороги, внимательно уставилась на невзрачного типа. Тот тоже остановился и так же внимательно уставился на нее. Глаза у типа были светлые и холодные – точно такие же, как у наемного киллера из какого-то сериала. Ася вынула наконец мобильник и… и поняла, что не помнит, под каким именем записала телефон майора. Надо было сразу давать ему одно имя. То есть не давать, а запоминать… Как же его?… Квадратный… Нет, Илья Муромец… Нет, Соловей-разбойник… Тугарин! Конечно. Сейчас, сейчас… Какой длинный список телефонов, и он в самом конце… Если бы она записала его под именем Богатырь, то был бы почти в начале… Черт, где ж этот Тугарин?! Пока его найдешь, этот киллер уже сто раз всех тут перестрелять успеет! Она на секунду отвела взгляд от телефона и быстро глянула на киллера. Киллер улыбался. Стоял в самом низу лестничного марша, смотрел на нее снизу вверх – и улыбался! Наверное, предвкушал зрелище кровавой бойни. Садист. Кошмар какой.