Дары ненависти - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Астахова, Яна Горшкова cтр.№ 79

– Открой глаза!

Тот, кто помогал, вдруг резко встряхнул ее, отрывая от себя. Грэйн судорожно вдохнула – и…

И проснулась.

Бесконечное мгновение она не могла вспомнить, кто она и где. Недоуменно уставившись на собственные руки, ролфи искала то же, что и тогда, в святилище, – ожоги, обугленную плоть, черные скрюченные кости вместо пальцев. Ожогов не было, как и тогда. Словно бы Грэйн и впрямь только что вышла из священных объятий Локки, и дыхание богини все еще опаляло ее, не причиняя вреда. Ожогов не было, но…

Грэйн вскинулась, обшарила взглядом закуток.

Шуриа не было тоже.

– Тварь! – прорычала ролфи, вскакивая. – Заворожила, гадина! Ну, теперь я тебя точно притоплю.

Погасить фонарь, подхватить свои вещи, забросить мешок на спину и обнажить скейн. И туда, на еле слышное шуршание в темноте, по следу, который еще не успел остыть.

Из горла эрны Кэдвен рвалось рычание, а ноги сами несли ее на сладкий запах добычи. Вот! Вот она, настоящая ролфийская охота! Подстерегать, выжидать, нападать из засады – это все не то. Истинная суть детей Морайг просыпается именно во время такого гона – бесшумный легкий бег по следу, который сам ведет тебя к цели, а потом – настичь, схватить и впиться клыками в трепещущую живую плоть, чтоб пульс чужой жизни оглушил тебя, взлетел к богам в прощальном зове – и затих, остывая черной змеиной кровью на клинке… Одни лишь боги – да, может, еще Священный Князь – ведают, что остановило руку Грэйн, когда ее скейн уже попробовал кровь проклятой шуриа. Но воля Вилдайра – она превыше даже древнего охотничьего зова. Плетью стеганув по озверевшей в кровавом бешенстве ролфи, приказ Князя остудил Грэйн мгновенно, словно бы Вилдайр Эмрис собственной рукой схватил свою Гончую за ошейник и отдернул назад. «Живьем!» Эрна Кэдвен вздрогнула, отчетливо различив голос господина сквозь оглушительное пение собственной крови в ушах. Живьем. Привезти. Ему. Хозяину.

Да!

Джона тихонечко подкралась к самому трапу, сама дивясь собственной сноровке и почти диллайнской бесшумности шагов.

«Даже у Аластара так бы не вышло», – самодовольно размышляла она, когда кто-то пребольно схватил шуриа сзади за косу.

– Попалась, гадина, – прорычала эрна Кэдвен, прижимая лезвие своего здоровенного ножа к шее. По коже сразу же потекла кровь из неглубокого пореза.

Глаза бешеной ролфи по-волчьи жутко светились зеленым в темноте, и ничего доброго беглянке-неудачнице они не сулили. То есть абсолютно ничего хорошего.

Намотав шурианскую косу себе на руку, Грэйн сорвала с головы платок и ловко затолкала его в уже раскрывшийся в крике рот жертвы. Шуриа замычала через кляп, задергалась, пытаясь вырваться из хватки ролфи. Кулаки у змеи были маленькие и острые, да и царапалась она изрядно, но Грэйн это только раззадорило. Оскалившись, ролфи по-простому разок ударила жертву под дых – в точности, как ее учили. Наука пошла впрок. Одного настоящего, без шуток, удара ролфийки хватило, чтоб беглянка согнулась, задыхаясь и скуля. Пока та не очухалась, Грэйн быстро сдернула с себя ремень и наскоро скрутила жертве руки, безжалостно заломив их в болевом захвате. Подхватила обессиленную болью добычу на плечо и буквально взлетела вверх по трапу, головой выбив люк. Прятаться не имело смысла, важна была лишь скорость. Там, внизу – река. Хорошо!

Словно услышав мысли Грэйн – или угадав ее намерения, шуриа вдруг принялась извиваться и дрыгать ногами, но против бешеной ролфи эти усилия были обречены. Эрна Кэдвен даже не заметила отчаянных попыток Джоэйн вырваться. Подскочив к борту, она с размаху швырнула добычу в ледяные волны Лаирдэйн и, вытянув руки, прыгнула следом.

Холодная вода обожгла кожу почти так же, как кипяток. Лиридона стиснула в ледяном кулаке сердце Джоны, мокрая юбка мгновенно стреножила почище самых крепких пут, и только резкая боль от натянутых, как струна, волос, свидетельствовала, что дух шуриа цепляется за тело, а не выскользнул в объятия реки. А ведь самое время вспомнить про незавидную участь ее обитателей, тех, которые о хвостах и чешуях.

Рыба, собственно, тоже жива до тех пор, пока находится в воде и пока рыбак не рванет изо рта крючок. Хорошо, если тот зацепился за губу, а если зазубренное острие ушло в желудок или застряло в жабрах? Тело умоляет об одном-единственном глотке воздуха, оно судорожно дергается, а жгучая боль уже рвет грудную клетку в клочья. Еще мгновение, и твои легкие будут вспороты огромным крючком.

Нет!.. Только не так!.. Не так! Я не хочу!.. Так больно!.. Идгард!.. Рамман!..

Такая медленная паршивая смерть, что ты успеваешь осознать и прочувствовать весь бесконечный миг собственной гибели. Ролфи прекрасно знали, на что обрекали жертву, когда топили шуриа в реке или море.

Женщине свойственно терпеть боль, в конце концов, родить ребенка, не испытав родовых мук, еще никому не удавалось, но… Она ведь больше никогда не увидит сыновей… Разве что подкрадется к порогу дома бестелесным призраком и прогонит дурные сны, тихо порадуется их удачам и разделит печали. Единственное утешение любой матери-шуриа – стать духом-хранителем своих детей и детей их детей. Ведь даже Элишва, уж на что никчемная родительница была, но и она… иногда она приходила… не хотела показываться, но приходила же… иногда… Мальчики мои!..

Последнее отчаянное усилие всплыть отняло те крохи сознания, которые еще оставались. Черные воды сомкнулись над головой.

«Лиридона? Теперь я твоя».

Но река ничего не ответила. Засмотрелась, должно быть, на узкий серп Шиларджи, взрезавший весеннюю ночь…

Лаирдэйн со свойственным шурианской реке коварством оплетала ноги Грэйн подводными травами, заливала ролфи глаза и плескалась в ушах. Да еще и тянула безвольную шуриа к себе, на дно, словно не желая отдавать ее ролфи. Но речному духу, если это и впрямь он, не тягаться с дочерью Морайг, у которой вместо крови слезы морской богини в жилах и волчья ярость затмевает остатки разума. Грэйн, рыча и отплевываясь, вырвалась из речной хватки и выволокла полудохлую мокрую шуриа на мелководье. Прямо за косу.

Берег здесь был глинистый и крутой – нельзя и помыслить о том, чтоб взбираться на него у всех на виду, да еще и пленницу за собой волочить. Стоя по колено в воде, Грэйн настороженно огляделась. В темноте раздраженно плескалась Лаирдэйн да метался свет фонаря по палубе баржи. Здесь оставаться было нельзя, да и шуриа… Ролфи обернулась на жертву. Бледная, безмолвная, та лежала наполовину в реке, и лицо ее, совершенно неживое, слегка светилось какой-то потусторонней прозеленью. Жива? Захлебнулась? Нет времени выяснять! Грэйн огляделась, словно затравленная волчица, которую псы уже хватают за ляжки. Захлебнулась, значит, откачаем. Право, нужно гораздо дольше пробыть в ледяной воде, чтоб захлебнуться и замерзнуть насмерть. А один из самых быстрых способов привести недотопленную жертву в чувство…

Еще немного, и ролфийка сняла бы со своей пленницы скальп. От этой резкой боли шуриа и пришла в себя.