Именины сердца. Разговоры с русской литературой - читать онлайн книгу. Автор: Захар Прилепин cтр.№ 72

И, как человек, который таким образом ловил людей, я прекрасно знаю подоплеку этого вопросика. У меня есть возможность сказать все, что надлежит сказать. Думаю даже, что эту возможность не отнимет никакой кирдык свободе слова или подобная мелочь.

Сергей Александрович Шаргунов родился 12 мая 1980 г. в Москве в семье священника.

В 2002 г. окончил факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова.

Сотрудничал с газетами «Новая газета», «Завтра», ведет полосу «Мечтатели» в еженедельнике «НГ-Ex Libris» и авторскую передачу на радио.

Был одним из самых видных молодых политиков в России: возглавил всероссийское движение «Ура!».

Во время выборов в Государственную Думу в 2007 г. вошел в состав предвыборной «тройки» партии «Справедливая Россия», откуда был до начала выборов исключен по «высочайшему приказу» за нелояльность к власти.

За повесть «Малыш наказан» отмечен премией «Дебют» (2001; денежное обеспечение премии передал в фонд поддержки находившегося тогда в заключении Эдуарда Ли-монова).

Автор романов «Ура!», «Как меня зовут?», «Птичий грипп», книги публицистики «Битва за воздух свободы». Роман «Ура!» переведен и издан в Италии.

Сергей Шаргунов — личность знаковая, вызывающая и споры, и раздражение, и восхищение. Писатель, который стал

известен, если я не ошибаюсь, уже в девятнадцать лет, сразу начал публиковаться в лучших толстых журналах и самых мощных издательствах.

Эмоциональный, взрывной, яркий Шаргунов либо сразу очаровывает, либо отталкивает раз и… если не навсегда, то надолго.

Я отношусь к числу первых, очарованных, чего и не скрываю. Сергея я не раз встречал на литературных семинарах, и, право слово, его черную башку, его наглые, веселые глаза просто невозможно не заметить в любой толпе, на любой вечеринке, за любыми пьяными писательскими столами, где каждый третий — непризнанный гений, а каждый десятый и вправду талантлив.

Но талант одно, а человеческая энергетика — другое; бывают таланты неприметные и тихие. А от Сергея замечательная человеческая энергетика просто прет: упрямо, жестко, уверенно, страстными рывками. Он словно вгоняет себя — в историю, в литературу, в политику, в жизнь. У него получается, и лишь потому он и раздражает многих. Из всего написанного Сергей более всего ценит свой первый большой текст — «Малыш наказан». Я же люблю другую вещь — «Ура!» и всерьез, самоуверенно называю эту книгу классической.

Особенно дорог мне в ней тот оптимистический человеческий заряд, который так редко встречается в русской литературе.

Дай Бог сберечь эту живую жизнь в себе надолго. Как можно дольше.

— Кто такой Сергей Шаргунов?

— Сергей Шаргунов — это я, как бы это тщеславно ни звучало. Родился на Фрунзенской набережной в желтом

доме. Желтый был дом и со шпилем. Учился сначала в английской спецшколе, потом бросил и перешел в православную гимназию, бросил и пошел в обычную пролетарскую школу, которую и закончил. Учился отлично по истории, литературе и русскому языку (врожденная грамотность), на остальные предметы забивал настолько, что бородатый директор внушительно советовал мне бросить школу после 9 класса и уйти в люди вместе с отъявленным хулиганьем.

Кто знает, может, и надо было уйти, тем более я уже тогда писал. Писать я стал раньше, чем читать. Брал книги и перерисовывал буквы. А первое стихотворение сочинил в два года, по воспоминаниям родни.

— Какое, помнишь? Ну-ка, прочти!

— «В моем окне живет луна / Какая твердая она!» Она и живет, она и твердая, понимаешь? Это я ее увидел в окне, встал в кроватке и пропищал.

— Гениально, по-моему.

— …Но школу я все же не бросил и в 1997-м поступил в МГУ. И еще на первом курсе отнес рассказы в журнал «Новый мир». Их вдруг взяли. А дальше стал писать и публиковаться все больше… Про родичей сказать?

— Обязательно.

— Отец родился в поселке Труд № 4 Кировской области, деда (отца его) убили на фронте. Сирота… Но это не помешало деревенскому парню прорваться из холода и глуши. Он был суворовцем, много где учился, наконец закончил московский Иняз, писал стихи, переводил поэзию, но стал священником. Сейчас он преподает в Духовной Академии и служит в церкви. Мать родилась в Москве, в Лаврушинском переулке. Ее отец убит на фронте, мать — писательница Валерия Герасимова. Кстати, первая жена Александра Фадеева и сестра Сергея Герасимова, именем которого назван ВГИК. Впрочем, какая разница, кто чей родственник! Вряд ли это предмет бахвальства, так, рассказываю тебе шутки ради.

Что всерьез, так это — люблю бесконечно своего сына Ваню.

— Как складывались и складываются твои отношения со знаменитым отцом? Публицист Виктор Милитарев сказал мне как-то, что Сергей — своеобразное наказание для отца. Что он имел

в виду?

— Милитарева помню, когда он в советские годы был духовным сыном моего отца. Был Виктор, по-моему, довольно фанатичен, даже считал, что православный человек не может читать Набокова. Помню и его брата Александра, он тоже к нам ходил. Видимо, Виктор Юрьевич имеет в виду, что духовное лицо и светская физиономия — это совсем разное, и у меня с моим отцом разные смысловые галактики. Но ведь есть еще естественное чувство трепета за родителей, которое сильнее космического холода концепций.

— Чем ты занят сейчас, Сергей?

— До недавнего времени меня разрывали на части быки «литературы», «политики», «журналистики». Поскольку дорога в политику для меня, и не для одного меня, закрыта, приходится усиленно кормить быка журналистики, чтобы он давил собак бедности.

— Журналистика все-таки мешает литературе или помогает? — Мешает, если это журналистика поневоле, необходимость долбить по клавишам рутинный текст, притом укладывая его в прокрустово ложе знаков. Стараюсь писать журналистику свободную. Мне нравилась журналистика, когда я работал в Госдуме, Комитете по безопасности и специальным репортером в одной столичной газете и жил обжигающей жизнью.

Я был на штурме «Норд-Оста», в женской колонии в Можайске, в цыганском поселке, убивающем наркотой город Кимры на Волге, в доме у бородача-барона. По криминальным заданиям я объехал полстраны, встречался с братками, с батями. Видел в одном отделении милиции ребят-школьников, которые впечатлились «Бригадой» и, надев кашемировые пальто, отправились играть в разбойников. СОБР покидал их в снег, и один из ребят попросил из снега: «Только пальто не мните. Оно не мое, оно братово…»

Много времени я уделял литературной журналистике и критике. Была такая регулярная полоса «Свежая кровь» в «НГ-Ex-Libris» — боль, слепящий свет и красные брызги. Помню, как на мою передовицу в этом издании — рафинированное эссе «Левый поворот летней дороги» набросились все андроиды из верхушки «Единой России», а Ходорковский ответил на нее даже специальным заявлением.