Белый Паяц - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Угрюмова cтр.№ 43

Руа Салор сопротивлялся дольше и отчаяннее всех.

Он оставался один у подножия сигнальной башни, на вершине которой догорал костер. Вокруг валялись тела его товарищей и командира, уже отправившихся каждый своим путем – кто в царство Пантократора, а кто – в гости к Реенну или Ингельгейму, и от этого славному гармосту было еще более одиноко, как если бы все уже разошлись по домам, а о нем почему-то забыли. В правой руке сержант держал Ритту, в левой – свой короткий хатанский клинок, обагренный кровью врагов. Он весело и страшно улыбался им, как ненавистным, но близким, – а ведь они и были по-настоящему близки, пришедшие разделить с ним миг его смерти.

Гармост лихо крутанул секиру, вызывая врагов на бой, и в толпе варваров пронесся одобрительный гомон.

Руа надеялся только на то, что двое всадников, летящих сейчас по ночной дороге в сторону Мараньи – первой большой крепости на пути захватчиков, надолго опередили преследователей и их уже не догнать.

А еще он с кривой усмешкой подумал о том, что рано или поздно варвары столкнутся с когортой Созидателей и длинный меч Картахаля отведает крови его убийцы.

Умирать не хотелось, но стрелы коротко свистнули, и жизнь закончилась.

И это тоже входило в контракт, подписанный им когда-то: такая у него была странная работа – защищать свою землю и умирать за нее.

В последний раз открыв глаза, он увидел, что по стремительно синеющему своду на всех парусах несется Галеон – путеводное созвездие странников, моряков и всех потерянных душ. И на носу его мерцает ярко-голубая Шанашайда, похожая на лютик на небесном поле.

Опуская налитые свинцовой тяжестью веки, он улыбнулся ей, как старой знакомой.

* * *

Варвары собрали немногочисленные доспехи и оружие защитников Тогутила.

Осиротевшую Ритту с трепетом положили к ногам вождя; а мешок с игрушками, вырезанными из дерева, вызвал неожиданно большой интерес.

Огромные, косматые, покрытые кровью и копотью воины бережно брали их в руки, крутили во все стороны и восторженно цокали языками. Они разбирали их с детской радостью, бережно пряча в меховые седельные сумки: кошек, сусликов, собак, рыцарей, птиц и лошадок. И их суровые, раскрашенные алой краской лица будто освещались изнутри.

Жизнь – странная штука.

Каждый из убийц теперь бережно хранил кусочек души гармоста Руа Салора.

* * *

Бобадилья Хорн всегда мечтал о воинской карьере, как иные юноши мечтают о любви прекраснейшей из женщин.

Когда другие мальчишки еще только играли в войну, он посвящал все свое время изнурительным тренировкам и со временем стал настоящим атлетом и прекрасным бойцом. Отец его всячески поощрял, полагая, что славный герб Хорнов заслуживает чести быть выбитым на щите полемарха Охриды, и прочил Бобадилье великую судьбу. Он возлагал на него все свои надежды, тем более что старшего сына – как он сам нередко говорил – потерял безвозвратно.

Барон Хорн, как и поколения его воинственных предков, чтил древних богов. Он больше верил в кровожадного и неистового Ингельгейма, нежели в Пантократора, чье присутствие никак не обозначалось в обычной человеческой жизни. И то, что его надежда и гордость, Риардон, решил посвятить себя служению этому странному богу, повергло его в отчаяние и ярость. Он отрекся от старшего сына, навсегда запретив ему появляться в родительском доме. Но это не заставило Риардона изменить свое решение. Он стремительно продвигался вверх по иерархической лестнице в ордене гро-вантаров, а его младший брат между тем добивался высокой чести быть принятым в когорту Созидателей.

Напрасно Мэдчен, баронесса Хорн, умоляла супруга, чтобы он отговорил младшего, любимого сына от этого опрометчивого поступка. Да, в случае успеха его ждали успех, слава, воинские звания и деньги, что тоже немаловажно. Но, скорее всего, его, как и сотни других молодых рыцарей, постигнет совсем иная участь. Неужели, кричала она, ломая руки и ползая перед непреклонным супругом по холодным каменным плитам оружейной, он желает всю оставшуюся жизнь оплакивать Бобадилью?! Или он думает, что красноглазый Ингельгейм убережет их дитя на поле брани? Напрасно! Чем их сын отличается от тысяч и десятков тысяч ему подобных, которых пожрал зловещий бог войны? И разве он хочет, чтобы она, простоволосая и в черных одеждах, постаревшая от горя и посеревшая от слез, бродила в толпе других безутешных матерей по полю битвы в поисках своего сына?

Но ни слезы, ни просьбы матери не остановили Бобадилью, и он добился своего, в двадцать с лишним вступив, наконец, в когорту Созидателей. А в двадцать пять получил бронзовый наплечник гармоста Руа Салора, сосланного в Тогутил на три года за поединок, закончившийся гибелью знатного вауга, с которым они поспорили из-за какой-то мелочи.

Своего командира, Картахаля, Бобадилья Хорн любил не меньше, чем его брат Риардон – великого магистра Монтекассино. Но если последнему суровый мавайен заменил и мать, и отца, то Картахаль совершенно не замечал молодого сержанта. Тот из кожи вон лез, чтобы доказать командиру, что он достоин его дружбы, однако тот по-прежнему дружил с барабаном Бунда-Хумом, а Бобадилью разве что замечал. Впрочем, приблизительно так же он относился и к новому котарбинскому священнику, который был приписан к когорте.

Зато Лио Бардонеро и Бобадилья Хорн быстро нашли общий язык и сдружились.

Со временем, побывав в нескольких сражениях, пройдя вместе короткую, но трудную войну с мятежниками на Валапаганах, они поняли, отчего так скуп на проявления чувств – да и на сами чувства – доблестный Картахаль.

Он проявлял чудеса храбрости, он всегда и везде был первым, будто нарочно искал смерти – нет, не для того, чтобы умереть, но чтобы заглянуть ей в глаза и, вероятно, что-то понять. Или чтобы искупить какой-то давний грех либо ошибку. Но по странному стечению обстоятельств, если Картахаль гонялся за смертью, то она от него убегала. Она упорно обходила его стороной, так что в когорте всерьез верили в то, что он заговоренный.

Удача его представлялась невероятной: редкие небольшие царапины получал он изредка в бою, но никогда не бывал серьезно ранен. И когда сальпинги трубили общий сбор и под разорванным и окровавленным голубым знаменем Альгаррода собирались потрепанные остатки когорты, над полем звучал его хриплый, сорванный в схватке голос:

– Ищу Созидателей! Ищу Созидателей!!!

И потом, превозмогая смертельную усталость, бродил он по полю до темноты, а иногда и в темноте, освещая себе дорогу факелом, без устали помогая лекарям отыскивать и выносить раненых, раздавая воду и сладкие корешки игорота, который вызывал блаженное забытье и усмирял боль.

Бобадилье казалось, что среди сотен раненых и убитых Созидателей он ищет кого-то одного.

Гармосту Хорну понравился сегодняшний новобранец, Ноэль Рагана. И он вдруг подумал, что будет жалко и тоскливо на душе, если его убьют. Он представил себе, как станет бродить вместе с Картахалем, разыскивая этого Рагану, до которого ему, в общем-то, нет никакого дела, и понял (эта мысль пришла внезапно, как озарение), отчего командир никогда не спрашивает имен своих рыцарей.