Тьма. Испытание Злом - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Федотова cтр.№ 40

Однако была еще и вторая часть – уж ее-то никак нельзя было сбросить со счетов.

Закат стремительно догорал. Ноги почему-то не хотели идти, волочились, будто строптивые козы на привязи. Болели все органы внутри, он прежде даже не подозревал, что их у него так много. Единственным преимуществом его бедственного положения была возможность реветь в голос, никого не стесняясь, не было в округе ни одной живой души. Зато мертвых – сколько угодно. Еще час-другой – повылезут из своих обиталищ, и конец.

Заросшие бурьяном поля остались позади, впереди встал лес. Черный, страшный. Вот и догадайся, где помирать приятнее, в чаще дремучей или на вольном просторе?

Все-таки он поковылял вперед, просто чтобы не стоять на месте. И почти сразу заметил это. Сначала ему показалось – обрубок большого дерева. Но пригляделся в сгустившихся сумерках и понял – нет, не дерево. Полуразрушенная печная труба. Одна, вторая… Здесь когда-то был хутор или даже село… Хуже и не придумаешь! Если в добром месте еще есть слабая надежда пережить ночь, то уж к мертвому жилью ночные твари выйдут обязательно, причем даже не из тех, чьи орды валят из-за гор, а свои, доморощенные. Наверняка где-то поблизости и кладбище есть… И воняет откуда-то пакостно… «Угораздили же Девы Небесные забрести прямиком в рассадник шторбов!» – в отцовской манере подумал Йорген. Если бы эти мысли могла прочесть леди Айлели, непременно строго выговорила бы пасынку. Светлые альвы не почитают человеческих богов и в Дев Небесных, похоже, вовсе не верят, но богохульство считают некультурным.

Мысленно ругаясь такими словами, какие леди Айлели, наверное, и в жизни не слышала, а если и услышала бы, все равно не поняла, о чем речь, он без всякого смысла побрел вдоль опушки, но очень скоро сел наземь, поняв, что двигаться дальше просто не в состоянии. Тело болело так, что мысли о скорой гибели не особенно пугали, вместо страха была досада. Несмотря на сложившуюся уже привычку к ночным побоищам, вдруг отчаянно повело в сон. Однако подул с полей северный ветер, и снова пришлось подниматься – не хотелось напоследок еще и мерзнуть. Сделал несколько шагов в сторону леса… как вдруг почувствовал, что земли под ногами больше нет, есть что-то мягкое, вязкое. И вонючее до невыносимости.

В общем, это была огромная яма, заполненная навозом. Целое навозное озеро! И он туда ухнул, по самые подмышки!

Первым устремлением было – выползти как можно скорее, пока не затянуло. Подался вперед, подтянулся на руках, стараясь не обращать внимания на боль… и увидел. Шторбы шли прямо на него, шаткой своей походкой, часто вводившей в заблуждение неопытных людей – они воображали, будто от такого неловкого ходока можно легко убежать. Шторбов было всего трое – немного для хорошего воина, но вполне достаточно, чтобы заесть безоружного и искалеченного мальчишку, на этот счет Йорген не обольщался. И кровососы это тоже понимали. Они не стали утруждать себя, принимая человеческий облик, сохранили свой истинный вид полуистлевших трупов. Они шли не охотиться – просто обедать. У них даже выражение морд было особенное, не хищное и злобное, как обычно, а умиротворенно-благостное. Они предвкушали легкую и вкусную добычу. От них остро пахло могилой, этот смрад перебил даже навозную вонь. Они были совсем близко – на расстоянии вытянутого копья. Еще миг – и схватят.

И тогда Йорген нырнул. Прямо в черную, пузырящуюся жижу, ушел с головой, набрав побольше воздуха в легкие. Он не надеялся на спасение – это был жест отчаяния. Сидел и ждал, что вот сейчас, сейчас его нашарят костлявые пальцы, вцепятся в горло, выудят и выедят без остатка. И может быть, уже следующей ночью он сам выйдет на кровавую охоту…

Он ждал, но ничего не происходило. Задерживать дыхание дольше стало невозможно, он высунул голову, судорожно вдохнул, разлепил кое-как веки… Шторбов рядом не было. То ли потеряли они его запах среди навоза, то ли оказались тварями брезгливыми, этого Йорген не знал. Но до самого рассвета он так и просидел в своем неожиданном убежище, и если не брать в расчет вонь, оно оказалось совсем неплохим, потому что навоз выделял тепло. В общем, ночь юный ланцтрегер фон Раух провел вполне сносно, могло быть гораздо, гораздо хуже.

Но потом наступило утро, благословенную обитель пришлось покинуть. Распространяя на всю округу зловоние, Йорген шел на запад через поля – нечего было и думать искать в таком виде альвов. На ветру, им же накануне предсказанном, навозная жижа, облепившая его с ног до самой макушки, стала подсыхать, стягивать кожу на открытых участках тела. Только об одном мечтал Йорген в те страшные часы – о воде! Не домой вернуться, не людей встретить, не поесть, в конце концов, уже сутки во рту не было ни крошки. Окунуться в чистую ли реку, заросший ли пруд… Да хоть бы лужа какая попалась на пути, прах ее побери! Хоть бы лицо умыть!

В таком виде и нашел его Дитмар. Бледный, всклокоченный, глаза подозрительно красные… Йорген ждал привычных насмешек, благо повод был в буквальном смысле слова налицо. Вместо этого брат подхватил его на руки и, не обращая внимания на грязь и вонь, принялся целовать, будто младенца, прямо на глазах у солдат. Конечно, не следовало бы так обращаться с человеком, который прожил на свете уж больше десятка лет и имел немало боевых заслуг. Но Йорген даже вырываться не стал на радостях. Право, пусть лучше целуют, чем дразнятся.

Тогда он был слишком молод и увлечен собственными бедами, чтобы понять, какую кошмарную ночь пришлось пережить его родным, они уж и не чаяли видеть его живым. Он понял это много позже, когда научился ставить себя на место других и мог представить, что чувствовал бы сам, окажись в его положении, скажем, Фруте. Честное слово, лучше в навозе сидеть, чем мучиться безвестностью!.. (Хотя Фруте в подобной ситуации как раз в навоз-то и не полез бы, вот что самое печальное. У альвов собственные представления о меньшем из зол.)

…Вот какую историю поведал бы Йорген в назидание Кальпурцию, если бы зашла речь. Зря силониец беспокоился: и пропавшим его считали не одну ночь, а долгие месяцы, и мохнатые лошадки – это все-таки не жидкий навоз. Так что ему абсолютно ничто не угрожало.

И размечтался, как поэт:

«Жениться? Мне? зачем же нет?»

А. С. Пушкин

Кальпурций в воображении своем много раз рисовал эту сцену. И в самом начале пути – тогда он мнил себя героем-победителем, возвращающимся домой в лучах славы и лавровом венке, по-особому лихо сдвинутом на правое ухо. И когда его, избитого и униженного, волокли на цепи по городам и весям Севера – тогда мечты о возвращении казались несбыточной сказкой, помогающей остаться человеком, не позволить себя сломить. И особенно в последние дни. Он только об этом и мог думать. Как встретят, как примут весть о гибели отряда и рабстве? Что скажет отец, что скажет мать? Останутся ли они благородно-сдержанными или дадут волю чувствам? И что это будут за чувства? Кого из домашних он увидит первым?

Вопросов было множество, душу обуревали нетерпение пополам со страхом, а тут еще лошади эти дурацкие!