Глава 1
Сладость свободы
Эммануэль попросила своего возлюбленного забрать детей из
школы. Вполне возможно, что он просто забыл о ее просьбе или перепутал время,
но многие видели, как он сел в машину и отправился в прямо противоположном
направлении. Кто-то даже слышал, что он собирался ехать в Ниццу.
Несколько позже, убедившись, что дети так и не приехали к
положенному часу, Стефани решила поехать за ними сама. Подъехав к зданию школы,
она, не выходя из машины, поинтересовалась, не забрал ли кто детей. Директриса
ответила, что за ними зашли двое старших ребят и они отправились домой пешком.
Стефани поняла, что они решили пойти полем, сократив таким образом путь домой
почти на треть. Теперь, несколько успокоившись, Стефани и Эммануэль могли
вернуться к прерванной работе; пешком дети могли возвратиться не раньше чем
через двадцать минут.
Ждать, сидя на месте, всегда утомительно, и потому женщины
решили пойти детям навстречу. Они вышли на улицу.
— А что за ребята пришли за ними? —
поинтересовалась Монель.
Стефани в недоумении пожала плечами. По выражению ее лица
было ясно, что в данный момент ее волнует совсем другое.
— Твоему мужу не приходит в голову помочь тебе? Я вижу,
домашними делами занимаешься ты одна, — обратилась она к Эммануэль.
— Что я могу с ним поделать? Ты же знаешь Жана, —
полушутя ответила Эммануэль.
Эммануэль чувствовала себя прекрасно в обществе двух подруг,
одна из которых годилась ей в матери, а вторая в бабушки. Как меняются люди со
временем! Совсем недавно Эммануэль радовалась, что ее окружают только красота и
молодость, и вот теперь рядом с ней две женщины, одной из которых пятьдесят, а
другой шестьдесят четыре. Конечно, они прекрасны, но это далеко не та красота,
которой привыкла восхищаться Эммануэль. Но все же она чувствовала себя хорошо
рядом с ними.
Эммануэль особенно была привязана к Стефани благодаря
качествам, которые были свойственны им обеим: уверенность в правильности своего
выбора, неприятие лжи и фальши, сила характера. Марио, в свою очередь, отметил
и еще одно — нарциссизм, который он квалифицировал как чувство, прямо
противоположное эгоизму.
Стефани до недавнего времени была химиком одной из
лабораторий, занимающихся производством различных лекарств, синтетических ниток
и тому подобного. Месяц назад после стодвадцатидневной забастовки ее уволили.
Проявив себя неутомимым борцом за справедливость, Стефани в ходе забастовки
допустила несколько промахов, которыми хозяева не преминули воспользоваться,
чтобы раз и навсегда избавиться от ее присутствия на своем предприятии.
Одно издательство предложило ей выпустить книгу об истории
ее борьбы, но с условием, что Стефани закончит работу над ней не позже чем к
зиме. Эммануэль и Жан встретили ее как раз в тот день, когда она получила это
предложение. Стефани выглядела неважно: бледная, худая; ее одежда оставляла
желать лучшего. Она объяснила, почему не может принять предложение
издательства, но все эти причины можно было свести к одному слову — Париж. Жан
и Эммануэль немедленно предложили ей отправиться вместе с ними в Прованс, где у
нее будет все то, чего ей так не хватало в Париже для нормальной работы: много
солнца, тишина, свобода и собственная комната. Стефани ничего не оставалось,
как поблагодарить друзей за заботу и согласиться.
Эммануэль была просто поражена своим внезапно вспыхнувшим
чувством гостеприимства. Будь на месте Стефани молодая девушка, в предложении
Эммануэль не было бы ничего удивительного, но пригласить к себе женщину
преклонного возраста было для нее чем-то противоестественным. Эммануэль даже
укоряла себя за то, что не подумала, прежде чем пригласить погостить человека,
имеющего интересы далеко не любовного характера. Что это? Прогресс самосознания
или проявление слабости?
В любом случае Эммануэль вовсе не привлекали неукротимые
бойцовские качества Стефани. Все, что противопоставляло одну часть человечества
другой, отделяло плохих от хороших, поддерживало одних и втаптывало в грязь
других, было неприемлемым для нее.
Так что же могло стать причиной ее симпатии к Стефани? То,
что она ее двоюродная сестра? Но это просто смешно, Эммануэль давно забыла о
существовании всех своих многочисленных родственников, включая и Стефани.
Важным для Эммануэль было совсем не то, что она вновь обрела
сестру, а то, что она увидела в Стефани подругу. Она нередко вспоминала
впоследствии тот вечер, когда Стефани приехала в Шан-Лу. Эммануэль повела
гостью смотреть дом, сад, лес и во время прогулки не преминула обратить
внимание Стефани на летний душ, который они соорудили под открытым небом.
Неожиданно, к радости Эммануэль, Стефани блестяще выдержала этот
импровизированный экзамен: не испытывая ни малейшего стеснения перед хозяевами
дома, моментально разделась и стала под теплые струи воды. Стефани мылась долго
и самозабвенно, ни на минуту не прекращая при этом разговор. Тело Стефани,
белое, гладкое, в меру мускулистое, куда более привлекательное, чем ее лицо,
помогло Эммануэль убедиться в реальности своей сокровенной мечты: сохранить
красоту и привлекательность своего тела до глубокой старости. И если раньше эта
мечта казалась несбыточной, то теперь она была рада убедиться в обратном.
Эммануэль пыталась представить себе, какой была Стефани лет
двадцать или тридцать назад: более стройной, с плавными линиями тела,
прозрачной кожей, но резкой в движениях, с менее уверенным взглядом.
В первые минуты их встречи Эммануэль чувствовала себя
несколько стесненно под взглядом блестящих темно-карих глаз Стефани, казавшихся
ей холодными, но позже, когда она перестала считать Стефани чужой, она увидела
в них искорки настоящей надежды на дружбу, которые делали их более близкими и
прекрасными. Даже ее нос, который при первой встрече показался Эммануэль
орлиным, виделся ей теперь гордым и неповторимым.
Все черты лица и характера Стефани в глазах Эммануэль приобретали
особый, сексуальный оттенок, лишний раз убеждая ее, что и в пятьдесят лет
женщина может сохранить практически всю свою привлекательность. Эммануэль
теперь не покидала мысль, что даже Монель, несмотря на свой преклонный возраст,
могла быть привлекательной и желанной.
В ту первую встречу, когда Жан и Эммануэль решили собраться
за ужином вместе с Маттиасом и Монель, те вышли из машины, крепко обняв друг
друга за талию и совсем не боясь выглядеть в глазах других смешными. Монель
выглядела просто прекрасно. Эммануэль это поняла, когда в глубине разреза ее
юбки увидела стройные, темные от загара ноги семнадцатилетней девушки. Именно
ноги Монель заронили в нее догадку, что возраст сам по себе — не преграда на
пути сексуальной эволюции человека.
Это любопытство и стало началом тех отношений, которые
впоследствии установились между ними. Эммануэль и Монель не обращали внимания
на возраст, который перестал иметь для них какое-либо значение. Кроме того, в
характере Монель было нечто такое, что не могло не привлечь внимания Эммануэль:
при всей солидности, неизменно сопутствующей женщине в таком возрасте, она не
потеряла способности совершать поступки, совершенно не свойственные ее возрасту
и положению.