Клевые - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 94

— Почему?

— То, с чем он боролся, теперь махровым цветом распустилось! Ведь вот раньше спекулянтов хватали и судили. Отправляли на Колыму до конца жизни. Теперь их называют коммерсантами — деловыми людьми. Они всюду пролезли, наводнили державу! Куда ни сунься — коммерческие магазины, целые предприятия, даже аптеки, банки, транспорт! Спекуляция стала нормой жизни — чумой, язвой, проклятьем для нормальных людей!

— А где же выход? Как жить, если других доходов нет? — возмутилась Роза.

— Вы одобряете негодяев?

— Я не одобряю, но понимаю ситуацию. Людей загнали в угол безысходностью. Либо сдыхай с голоду, либо платись своими принципами. А они нынче ничего не стоят!

— Ваш дед вас не понял бы!

— А отчего он застрелился, как по-вашему?

— Не выдержал человек забвения! Обидно стало! Новая власть, я имею в виду Хрущева, никогда не сумела б стать у кормила, если б ей не поверили такие, как ваш дед! Но, к сожалению, коней меняют и седоки не вечны! — остановил машину у особняка, спрятавшегося за высоким забором. — Разве я для того вас увез, чтобы спорить о политике? Приехали, Роза! Прошу вас! — открыл дверцу машины, въехавшей во двор, густо обсаженный сиренью.

Женщина заметила, как бесшумно закрылись ворота, хотя рядом не было ни души.

— Входите! — пригласил женщину в дом, распахнув перед нею массивную входную дверь.

Андрей Михайлович не спешил. И не горел затащить поскорее бабу в постель. Он предпочел вначале пообщаться.

— Вы обронили, что отец уехал в Израиль. Уже несколько лет там живет. Он не звал вас с матерью к себе?

— Раньше обещал. Давно. Теперь у него другая семья, так что нам там делать нечего, — вздохнула Роза.

— А вы хотели бы его увидеть?

— Теперь нет!

— Почему?

— Не стоит склеивать осколки. Трещины не исчезают. Там, где болит, не всегда заживает. Он не знает, что пришлось нам пережить, и бросил нас в самый тяжелый момент. Я не сумею его простить и забыть случившееся. Для меня он трус и негодяй! Подлец!

— А мать тоже так считает?

— Не знаю. Она говорила, что он всегда был нерешительным человеком, растерянным и робким. Мне кажется, мужчине это не к лицу.

— А если она продолжает любить его?

— Не верю! Нереально! Любят за что-то! Когда в человеке нет ничего, за что его можно уважать, о какой любви говорить?

— Он ваш отец!

— Он — мой родитель! Отцом его признать не могу, потому что не растил меня! — вспыхнула Роза.

— Не сердись, девочка моя! Я не хотел обидеть, — погладил руку Розы. Но та кипела.

— Знаете, Роза, я тоже был женат. И мне казалось, что люблю ее больше жизни. Считал, будто это взаимно. Три года мы с нею встречались. Я был уверен, что знаю ее, как самого себя. Вместе с нею мы учились в университете. Перед защитой дипломов — расписались. Получили распределение на работу и квартиру в Москве. Что еще больше желать? Моя мать себе во всем отказывала, помогая нам обставить квартиру. Помогала жене во всем. Учила готовить, стирать, убирать. Короче, делала из нее хозяйку. Трудно ей приходилось. Моя избранница оказалась неспособной ученицей. Ленивая, неряшливая. Она обижалась на мать, считая придирчивой и злой. Та поняла, что невестка ищет причину, чтобы избавиться от нее. И ушла к себе, не сказав мне ничего. Я часто бывал в командировках и не вникал в женские дрязги. Но когда узнал, что мать ушла, решил спросить о причине. Вот тут-то она и закатила истерику. Мол, я считаюсь только с матерью. И поставила условие — не навещать ее.

— Жестокая женщина! — обронила Роза.

— Я не утомил вас своими воспоминаниями? — спохватился Андрей Михайлович.

— Нет! Мне интересно!

— А что тут любопытного? Банальщина!

— Но не впустую заговорили о больном. К чему-то сведете разговор? Что-то хотите прояснить! Я слушаю! — ответила Роза.

— Да, конечно, не впустую, не без умысла рассказываю. Но поверьте, ни в одном слове не кривлю душой! Теперь уж успокоился. Обида улеглась, — закурил человек и продолжил: — Три года мы с нею прожили без матери. Я в отъездах. Возвращаюсь, у нее дом полон гостей. Друзья, подружки, сослуживцы, приятели, я их, честное слово, при всем желании запомнить бы не смог. Наедине почти не оставались. И вот однажды я ее спросил: когда собирается образумиться? Ответила, что старалась для моего блага, не хотела связывать руки, давая возможность пожить для себя. Я тоже оторопел. Прикрикнул на нее. Запретил забивать дом гостями. Упрекнул в легкомыслии. Она как-то искоса глянула. Словно камень за пазуху спрятала молча. И с полгода в доме не было гостей. Во всяком случае, когда возвращался из командировок, ни на кого не натыкался. Ну порадовался, мол, образумилась жена. И вот так однажды вернулся утром, всю ночь в поезде ехал, продрог, решил принять ванну и в постель. Хотел с часок отдохнуть. Откинул одеяло и онемел,

— усмехнулся человек. — Презерватив увидел на простыне. Я ими не пользовался. И никогда не покупал. Ребенка хотел. А тут… Я жену позвал. Потребовал объяснения. Она мне заявила, что я надоел ей своими претензиями. Мои постоянные командировки отдалили нас. Она не Ярославна, чтобы ждать меня всю жизнь из походов. И если она не устраивает, я могу уходить, держать не станет. Хотя на моем месте не стоило бы хлопать дверью. А, взвесив разумно, смириться с тем, что есть.

— Дерзкая, нахальная женщина! — качала головой Роза. — Она была слишком уверена в себе.

— Вы правы, Роза! Настолько уверена, что через восемь месяцев после случившегося подала на алименты… Сказав, будто этот ребенок мой. Знала заранее, что я не стану рассказывать о презервативе никому. Не захочу себя позорить. И верно высчитала. Я платил на содержание сына восемнадцать лет.

— Ну а какое отношение ко мне имеет эта история? — удивилась Роза.

— Не спешите, девочка моя! Выводы потом. Сначала дослушайте до конца.

— Когда мальчонке было пять лет, я решил отвезти его на лето к своей матери. Но бывшая жена не разрешила.

— Вы жили в одной квартире?

— Нет! Что вы! Я просто верил в то, что это мой ребенок! Она часто приводила его. И тот называл меня отцом. Когда же оставался один месяц до исполнения сыну восемнадцати лет, она позвонила

мне по телефону и сказала, чтобы я не посылал ей деньги на мальчонку. "Все эти годы ты растил чужого тебе ребенка! Он не от тебя родился! Понял? Теперь я могу сказать, что ты — дурак!" Ох и горько мне было в тот день. Словно в душу наплевала мне злая баба. Уж лучше бы смолчала! Лежу дома, сам себя избить готов за глупость. Решил, что никогда ни на одну женщину не гляну, не женюсь, ни к одной не прикоснусь. Взял отпуск на работе. Сижу дома. Никого видеть не хочу. Не подхожу к телефону, хоть тот на части разрывается от звона. И вдруг слышу, звонит кто-то в дверь. Открываю! Сергей заявился!