Клевые - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 3

— Потому что маленьким быть скучно и плохо. А пока большим станешь, много лет ждать надо.

— Ну и что? Разве мы не так росли?

— И не все! Тебя не дразнили на улице большие пацаны, а меня дразнят. Потому что не могу отлупить их… На улицу выйду поиграть, а в меня камнями швыряют. И обзывают по всякому, — всхлипнул мальчишка.

— Погоди! Вот поправлюсь, всех твоих врагов оттрамбую! — пообещал Егор и Алешка, придвинувшись поближе, сказал доверительно:

— А знаешь, мамка с бабкой часто про тебя говорили. Все жалели, плакали и ждали. Мне тоже надо далеко уехать, чтобы они и меня полюбили…

— Как же ты слышал обо мне и не узнал, что это я приехал? — полюбопытствовал Егор.

— Мне не сказали, что ты уже приехал. А чужого своим называть не хочу, — совсем по-взрослому ответил Алешка.

В комнату, скрипнув дверью, вошла Тоня.

— Сумерничаете, мужчины? А у меня к вам обоим разговор имеется.

— Хороший? — насторожился пацан.

— Валяй! — отозвался Егор.

— Прямо не знаю с чего начать, — сжалась женщина. И, махнув рукой, заговорила беспокойно: — У Лидки нашей горе случилось. С месяц назад умерла мать. В Одессе она жила. Ну, съездила, похоронила. С нею сын жил. Пока при бабке — все без мороки шло. Высылала деньги. Жила спокойно, работала…

— Работала, вкалывала! — криво усмехнулся Егор. Но, глянув на Алешку, осекся и спросил: — А тебя что точит? Ее мать месяц назад умерла, ты только теперь о ней вспомнила?

— Я о сыне ее. Антошке совсем кисло. Он в интернате живет. Ни с кем у него не клеится. В шестой класс пошел. Ему одному никак нельзя. Глаз да глаз нужен…

— Давай его к себе возьмем! В мои друзья! — загорелись глаза Алешки.

— А что у него не клеится? Такой шкет уже гонор заимел? — изумился Егор.

— Не гонор! Но со школы его грозят выкинуть. Учительница в который раз звонит, просит, чтобы забрали Антона.

— С чего бы это?

— Понимаешь, он все же, хоть и маленький, но уже одессит! А тут Москва. Его вызвали к доске на уроке географии и спросили, где находится Париж? Мол, укажи на карте! Он и указал на Одессу! Географичка предложила ему подумать. Но Антон ответил, что Парижем в Одессе называют барахолку, и он, выходит, не ошибся. Тогда она спросила его, где же, по вашему мнению, находится Франция? Антон указал опять на Одессу. Тут весь класс со смеху на уши встал. Но Антон не растерялся и ответил, что Франция, наверно, влипла в вытрезвитель. Это, мол, бабу так зовут. Ее вся мужская часть Одессы знает. Учительница очки выронила от удивленья. А весь класс до конца урока на ушах стоял. На истории, когда Антошку спросили о Гитлере, он ответил, что тот недавно устроился в сутенеры к бандерше и теперь уже не торгует луком на базаре, как раньше. Учительница спросила, что он знает о Наполеоне? Антон и тут отмочил, мол, раньше его жена каталкой по башке лупила, и он

от нее сбежал к педерастам. Теперь ходит по городу в колготках с накрашенными губами. И задницу отрастил толще вашей, — указал на учительницу. Та в обморок упала. По зоологии спросили его. Ну, тут и вовсе! Он о ночных мотыльках такое подрассказал, учительница до сих пор стыдится в класс войти, заикаться стала. Антон наслышан, что ночными бабочками зовут путанок. О них он знает много. Учительница и сотой доли не слышала. Зареклась его к доске вызывать. А на русском отчебучил… Классную руководительницу на скорой помощи увезли прямо с урока.

— Чего ты хочешь, скажи? — перебил Егор, смеясь. И предложил: — Думаешь его сюда взять, в дом?

— Если ты не против! Может, сумеем его перевоспитать, переубедить…

— Это ты о себе? Да он такое увидит…

— Здесь он ничего плохого не узнает! — посуровела Тонька.

— Пацан не помеха! Места хватает. Но и тебе о нем помнить придется, — предупредил сестру. И, отослав Алешку к бабке, попросил Тоньку задержаться. — Ты, вот что, сестричка, знай, я в твои дела лезть не стану. Живи, как хочешь. Но бардак в доме не потерплю. Пусть малая у меня пенсия, но встану, сам заработаю на хлеб!

— Да ты остынь, Егорка! Какой бардак? Живут бабы! И ни один мужик тут не ночевал. Все по вызову ездят. Платят им. И нам перепадает с того. Если б не они, не знаю, как бы мы выжили.

— Как и все! На работу могла пойти!

— Ох, братец! Погоди, на ноги встанешь, сам все увидишь. Попробуй устройся. Теперь не то, что прежде. Если и повезет, убедись, что не задарма вкалывать будешь. Я вон три раза погорела на том. Один раз в кооперативе. Обои выпускали. И что думаешь? Подошла получка. Мне вместо денег дали пять ящиков обоев. Посоветовали продать самой. А кому они нужны, ими и так весь город завален. Но люди не о ремонте квартир, о куске хлеба думают. Неделю проторчала на базаре. И все впустую. Пошла в другой кооператив. Его все хвалили. Мол, носки, какие там выпускают, из рук рвут. Поверила. Взяли в красильный цех. А через три недели кооператив прогорел. Хозяин сбежал. А мне сунули два ящика носков и весь расчет на том кончился. Я на хлебозавод. Там своих сокращают. Я

— на кондитерскую. Того не легче — стоят без сырья. Я — на часовой. Они производство сворачивают. Никто часы не покупает, люди без зарплаты сидят. Я — на почту. Там — полный комплект. Я — на пивзавод! А там без меня желающих очередь. Пошла проситься в дворники. Там сказали, что берут лишь по просьбе военкомата участников войны. Чтоб те с голоду не умерли. И тогда пошла в метро. А там лишь месяц дали поработать. Уборщицей на станции была. Возвращалась домой с получкой. Трое налетели. Избили вдребезги. Деньги отняли. Я еле доползла домой. Три месяца отвалялась в постели. Еле выжила. Пыталась даже после этого устроиться на работу. Хоть куда-нибудь. Да все бесполезно, — полились слезы от воспоминаний. — Домой прихожу, мои голодные сидят. Алешке два года было. Не понимал. Просил хлеба. Мать молчала. И вот как-то, вымотавшись, сижу в сквере на скамье. Всякие мысли одолевают. Жить неохота. Думаю, сунусь башкой под электричку. И конец! Не могу больше возвращаться к своим с пустыми руками. Но и это не выход. Как Алешка жить станет? Матери его не поднять. Старая… Сижу, а в глазах аж рябит от голода. Считай, сколько дней не жравши. А тут вдруг запах колбасы почуяла. Оглянулась. Рядом девка сидит и за обе щеки колбасу уписывает. У меня дыханье перехватило. Она заметила. Отломила кусок. Я его за пазуху, чтоб своим отнести. Она еще подвинула. Я опять спрятала. Ну, понемногу разговорились. Девка эта приехала с фирмачом продавать трикотаж. Но торговля товаром шла плохо. Зато на саму спрос был большой. За день зарабатывала столько, сколько у фирмача за полгода. Одна была у нее проблема — жилье. Тут мы и договорились. Потом она привела свою подругу. Попросила за нее. Сказала, что платить станет хорошо. Та, долго не раздумывая, достала сотенную — в валюте. И добавила, что это за месяц. Я обалдела. Конечно, сразу согласилась. А она на следующий день переехала к нам.

Тонька вытерла глаза, подсела к Егору на постель. Положила руку на плечо. И, глянув в усталые глаза человека, добавила: