Черный лебедь - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 81

– Мы живем в сложные времена, – извинилась я за обоих церберов, которые очень серьезно относились к своим обязанностям, что отнюдь не было мне неприятно. – Но, как выражаются детективы, пакет этот «чист»? – шутливо спросила я.

– Абсолютно. Можете поверить моему слову, – с вежливым спокойствием ответил он.

– Тогда будьте добры, пришлите его сейчас, – велела я, любопытствуя, что в нем могло быть такое.

Через пять минут пришла горничная и положила на стол в гостиной большую коробку, завернутую в цветную бумагу. На ней был роскошный золотой бант, который явно уже развязывали.

Вместе с Эми мы развернули сверток, открыли коробку, и нашим глазам предстала чудесная игрушка. Миниатюрная модель карусели с белыми лошадками, разноцветными колонками и золочеными украшениями, сделанная удивительно искусно. Эта игрушка, казалось, появилась из сказки или из детского сна. Эми схватилась за голову от радости.

– Ой, мамочка! – воскликнула она. – Смотри, мама! Тут даже есть ключик, чтобы заводить ее. И вот еще бумажка, – добавила она, протягивая мне белый конверт.

С необыкновенной осторожностью я завела механизм, плавно поворачивая ключ до тех пор, пока пружина не натянулась до отказа, и нажала кнопку пуска. Карусель дрогнула и начала медленно кружиться, а музыкальный механизм мелодично вызванивал в такт движению колыбельную Брамса.

Эми хлопала в ладоши и прыгала от радости. Я же читала в это время записку, написанную ясным и решительным почерком Эмилиано. Она была датирована августом 1985 года и очень коротка:

«Для нашего ребенка. Когда придет время. Чтобы он знал, как я люблю его».

Эми была слишком возбуждена от новой обстановки, необычных разговоров и, главное, от этой чудесной игрушки, подаренной отцом через пять лет после его смерти, чтобы предаваться спокойному послеобеденному отдыху. Поэтому мы решили отправиться на пляж.

Она захватила ведерко, лопатку и разноцветные пластмассовые формочки, чтобы играть с песком, а я взяла с собой все газеты, которые только нашла в гостинице. Служащий на пляже предоставил нам большой зонтик и два лежака в первом ряду, у самого моря.

Бывая здесь с Эмилиано, мы всегда избегали пляжей в летние месяцы, потому что они кишели орущими детьми, нагловатыми молодыми людьми, озабоченными матерями и бабушками. Да еще эти назойливые звуки транзисторов, неумолимые громкоговорители, которые объявляли о вечерних развлечениях или приглашали покататься на моторных катерах.

Пляж «Гранд-Отеля» был относительно спокойным, но и там та же оргия децибел, от которой некуда было деться. Как тут не предпочесть спокойный оазис бассейна с барменом Доменико неподалеку. Самый прекрасный час был перед закатом, когда постояльцы гостиницы укрывались в своих комнатах в поисках облегчения от жары и в ожидании ужина.

Прежде я была здесь тайной любовницей знаменитого издателя, а теперь матерью маленькой девочки и уставшей от проблем женщиной, которая, прежде чем взяться за трудное восхождение, пыталась обрести самое себя.

Поэтому я играла с Эми на песке, не обращая на окружающее внимания. На берегу мы искали ракушки, ускользнувшие от взоров служителей, которые собирали их, чтобы поддерживать в порядке пляж «Гранд-Отеля». Зашли мы и в воду. Эми держалась на поверхности с двумя надутыми резиновыми нарукавниками, а я кружила вокруг нее, как мать-гусыня. Девочка болтала без умолку. Она хотела знать, почему в Римини нет гор, как в Санта-Маргерита и в Параджи, почему пляж такой большой, почему тут нет скал, почему рядом с нами постоянно находятся эти два синьора в одинаковых шортах.

Могла ли я сказать ей, что они здесь, чтобы защитить меня от грозящей опасности? Я искала подходящие ответы.

– Представь себе, что они наши ангелы-хранители, – пошутила я.

Эми взглянула на меня своими невинными глазами.

– Ты хочешь посмеяться надо мной? – спросила она.

В ее представлении ангелы-хранители должны иметь белоснежную длинную и блестящую одежду, большие крылья из легких перьев, длинные светлые волосы и золотистый нимб над головой.

Солнце быстро подрумянило ее нежную кожу, поэтому я предложила ей вернуться в гостиницу, где, кроме всего прочего, присутствие двух телохранителей было менее обременительным.

Нелегко было примирить материнские обязанности с обступившими меня проблемами и неизбежными возвращениями в прошлое, которое в течение пяти лет я безуспешно силилась в себе преодолеть. Теперь, когда воспоминания об Эмилиано настойчиво вышли на первый план, я сожалела о долгих печальных годах моего вдовства, о безотрадных мыслях, которые мешали мне взглянуть за горизонт моего письменного стола, о смиренном принятии происшедшей катастрофы, о конце любви и счастья. Я сожалела, что позволила себе жить без иллюзий и без борьбы, не радуясь больше, но также и не печалясь.

В то время как я обливала Эми душем, мне вспомнился один из многих широких жестов Эмилиано.

Была зима, и туман был такой густой, что не позволял нам видеть дальше кончика носа. Мы прогуливались по аллее, которая от вокзала в Римини ведет к морю. Странное сияние исходило из окон одной белой виллы, которая своими строгими и в то же время изысканными архитектурными формами понравилась бы великому Гетсби. В той размытой туманом атмосфере, в которой было что-то от фильмов ужаса, вилла с освещенными окнами, выходящими на аллею, имела удивительно успокаивающий и гостеприимный вид.

– Я бы хотела иметь такой дом, – сказала я. Среди вещей, которые теперь мне принадлежали, была и эта вилла, о которой я когда-то мечтала. Адвокат Декроли сообщил, что Эмилиано купил ее через несколько месяцев после того, как я высказала желание ее иметь.

Эмилиано оставил мне все, чем владел, и даже больше. Я не чувствовала себя готовой распоряжаться этим огромным богатством, которое уже давило на мои слабые плечи.

Я помогла своей дочке одеться и, пока она как зачарованная смотрела на лошадок своей миниатюрной карусели, которая, крутясь, играла колыбельную Брамса, попыталась привести себя в порядок к ужину. Поправляя в последний раз прическу перед зеркалом, я бросала взгляды и на дочурку за столом. Она была какая-то взвинченная.

– Мамочка, а мертвые могут дарить подарки? – вдруг спросила Эми.

– Да, если они были людьми особенными, – ответила я.

– А папа был человек особенный?

– Твой отец был уникальный, – успокоила я ее и увидела, как она горделиво улыбнулась. – Однако пора идти, не то мы опоздаем и нас уже не накормят, – добавила я, взяв ее за руку и вырывая из этой магической атмосферы, которая царила в сто четвертом номере.

В баре за фортепьяно больше не было маэстро Луда. Там сидел парень, который старательно исполнял какую-то популярную песенку.

Мне навстречу шел директор.