Миланская Роза - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 31

Роза не отрывала потрясенного взгляда от подарка, который словно вспыхивал в руках Анджело, сияя блеском настоящей звезды.

— Очень далеко, — улыбнулся брат. — У звезды есть имя. Ее зовут Наутилус. Если приложишь ухо, услышишь шум моря и шелест падающих звезд. Попробуй!

Роза приложила ухо к перламутровой чаше раковины, и из пустоты до нее донесся шум волн и шелест звезд, умирающих в небе.

— Как это получается? — спросила девочка. — Почему море и звезды разговаривают в этой раковине?

— Есть легенда. Наутилус — это звезда, которая падает с неба, когда кто-то умирает. Она прячется в темных глубинах океана, маленькая, как камешек. Потом постепенно растет, растет и выходит на поверхность. Она извергает из себя воду, что была внутри, и, подняв парус, плывет далеко-далеко. Она приплывает туда, где вздымаются огромные сердитые волны, кипит пена и воздух, смешавшись с водой, водоворотом поднимается к небу, за облака. И Наутилус поднимается в небосвод, чтобы снова стать звездой.

— Это просто сказка, но сказка чудесная, — произнесла Роза, и лицо ее озарилось улыбкой.

Так Наутилус стал для нее символом и магическим ключом, чтобы понять и объяснить то, что кипело в ее душе. А взрослые, кроме Анджело, не хотели и не умели понять Розу.

Когда Розе было трудно, она брала в руки свою раковину. Она смотрела — и ей становилось легче, касалась — и чувствовала себя уверенней, не такой одинокой, а подносила к уху — слышала шум волн и шелест падающих звезд.

— Как падающая звезда, — твердила она про себя.

И ей казалось — перламутровые нити раковины увлекают ее в прекрасное далёко.

Роза вывела Фьяметту из конюшни и ласково погладила мягкую теплую морду белой лошадки. Кобыла вздрогнула от удовольствия и дунула горячим дыханием в лицо хозяйки. Лошадь знала, что сейчас они с Розой неторопливым шагом проедут по дороге, обсаженной акациями и липами, а там начнется бешеная скачка по полям.

В воздухе пахло снегом. Морозец покусывал лица и руки. Стояло серенькое декабрьское утро, и на квадратном дворе «Фавориты» каждый занимался своим делом. Ребятишек не было видно: одни ушли в школу, а малыши играли на конюшне, в тепле, чтобы зря не тратить дров.

Роза поскакала по аллее, выложенной по краям гранитными плитами и засыпанной посередине речной галькой, чтобы легче проезжали телеги. Когда она выехала на дорогу, кто-то окликнул ее. Девушка обернулась и увидела Клементе. Теперь он работал в доме Дуньяни, предпочтя место слуги тяжелому, но хорошо оплачиваемому труду животновода. Клементе едва исполнилось семнадцать, но смотрелся он настоящим мужчиной.

Роза остановилась, и юноша бегом догнал ее.

— Что случилось? — спросила Роза, придерживая поводья нервно вздрагивавшей Фьяметты.

Клементе заботливо протянул ей накидку из толстой шерсти.

— Синьорина Роза, Джина просила вас надеть это. Сегодня холодно. Не дай Бог простудитесь, — почтительно произнес он.

Роза улыбнулась, заглянув в светлые глаза Клементе, в которых читалось искреннее благоговение.

— Спасибо, Клементе. — И Роза с улыбкой взяла накидку.

Клементе обожал молодую хозяйку. Он не был в нее влюблен, для него Роза всегда оставалась высшим существом. Если бы она приказала Клементе умереть, он бы с улыбкой на устах бросился в реку. Он предупреждал все ее желания, знал ее склонности, служил ей с преданностью верного слуги и с братской, исполненной любви самоотверженностью. При этом Клементе был совершенно доволен собственной участью.

Он помог Розе накинуть на плечи накидку и заботливо посоветовал:

— Будьте осторожны, что-то Фьяметта сегодня неспокойна.

— Не волнуйся, Клементе, — воскликнула Роза и легко взлетела в седло.

Накидка скрыла изящные формы ее тела, которые подчеркивал костюм всадницы, перетянутый в талии кожаным поясом. Клементе улыбался, но Роза знала: пока она не вернется, он не успокоится. Она также прекрасно знала, что вовсе не Джина, постаревшая и забывчивая, вспомнила о накидке, а сам Клементе, тревожившийся о здоровье Розы. Юноша осторожно похлопывал лошадь, пытаясь успокоить животное.

— Тихо, тихо, Фьяметта, — уговаривал он кобылу.

— Она просто застоялась, надо побегать, — сказала Роза.

Голос у девушки был звучный, богатый оттенками, прекрасно сочетавшийся с ее не столько красивым, сколько странным обликом, поражавшим и очаровывавшим. Высокие, почти азиатские скулы, крупный нос, чувственные губы, приоткрывавшие перламутр зубов, неспокойный взгляд больших черных глаз делали лицо Розы необычайно живым и запоминающимся.

Она поудобней устроилась в седле, натянула поводья, сжала шенкеля, и Фьяметта легко пошла рысью.

— Осторожней, осторожней, синьорина Роза! — кричал ей вслед Клементе.

Давно прошло время детских игр, и юноша теперь называл ее на «вы».

Роза с наслаждением отдалась скачке, объединявшей лошадь и всадницу в едином порыве, исполненном силы, ловкости, любви и преданности. Она забыла о грустном, забыла о тяжелых годах войны.

Пьер Луиджи сражался на линии Пьяве и вернулся год назад с черной повязкой: во время бомбардировки он потерял левый глаз. Анджело исполнил свой долг с начала до конца: от сражения при Изонцо до битвы при Пьяве. Он вернулся невредимым, но с окончательно расшатанными нервами и целыми днями просиживал в деревенской остерии.

Эпидемия гриппа-испанки, унесшая тысячи и тысячи жизней, не обошла и «Фавориту». Слегли Алина и младшие дети; Ивецио и Роза выкарабкались и, выздоровев, стали сильней, чем прежде, а мать так и не поднялась — страшная болезнь унесла ее в могилу. Скончалась Алина тихо, шепча слова любви к Господу, и на устах у покойницы застыла умиротворенная улыбка. Видно было, что в минуту перехода от жизни к смерти благодать Божья коснулась крылом Алины в награду за ее беззаветную веру. Женщины «Фавориты» еще долго судачили о ее кончине.

— Будешь много знать — скоро состаришься, — крикнула Роза бившему в лицо ветру и пустила Фьяметту в галоп.

Эти слова когда-то сказал ей с улыбкой Анджело, уезжая на фронт. Теперь она повторяла их иногда сама, словно магическое заклинание, пытаясь избавиться от мучивших ее тревог.

Клементе стоял и смотрел Розе вслед. Он едва расслышал ее слова, но понял, что она сказала.

— Плохо ей, до сих пор не оправилась от смерти матери, — вздохнул Клементе, встряхнув головой.

Так думал не только он, но и все вокруг. Однако на этот раз окружающие и не догадывались об истинных чувствах девушки.

Роза почти не вспоминала мать, хотя каждый вечер, перед сном, читала по ней заупокойную молитву. В последние годы Алина перестала изводить дочь постоянными напоминаниями о грехе. Но отношения между матерью и дочерью уже были испорчены непоправимо, и Роза так и не смогла простить мать.