Ваниль и шоколад - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 40

– Пока без перемен. Кто гулял с собакой?

– Роберто Традати, великая любовь моей сестры. Человек без недостатков, знающий даты всех войн и щелкающий математические задачки, как кроссворды.

– Тебе завидно?

– Немного. Особенно меня раздражает его безупречный вид.

– Ладно, занимайся. Где Лючия?

– Угадай с трех раз, – усмехнулся сын.

– В ванной, – предположил Андреа.

Он угадал. Лючия сидела на табурете, опустив ноги в тазик с теплой водой и солью, а сама тем временем делала упражнение по греческому. Она была в ночной рубашке, волосы накрутила на бигуди. Андреа улыбнулся, глядя на нее. Кажется, еще вчера она ползала по дому и только училась вставать на ножки, а теперь стала настоящей женщиной. И притом деловитой до ужаса. В этом она напоминала Пенелопу.

– Зачем ты принимаешь эти ножные ванны? – спросил он.

– Это единственный способ снять усталость после двух часов танцев. Ты даже не представляешь, какая нагрузка для ног – все эти наши гольпе, севильянас и пасадас. А как бабушка? – спросила Лючия.

– Новостей нет. Будем надеяться на лучшее. А как ты?

– Вот уже четыре года я учусь танцевать фламенко. Ты даже не представляешь, как это тяжело. Я просто с ног валюсь.

– Я собираюсь поесть капрезе, – сказал Андреа. – С утра ничего не ел.

– Я тоже немного съем. Мне еще два часа заниматься, – решила Лючия.

Когда они пришли на кухню, Присцилла скромно стояла в уголке в ожидании дальнейших распоряжений. Твердость, проявленная хозяином, явно произвела на нее впечатление.

– Можешь идти к себе, – сказал ей Андреа. – Когда захочешь поговорить по телефону с друзьями, фиксируй свои разговоры. В конце месяца я вычту соответствующую сумму из твоей зарплаты, – невозмутимо добавил он, решив, что не позволит Присцилле садиться себе на голову в отсутствие хозяйки дома.

– Ладно, синьор, – кивнула она и испарилась. Лючия съела больше, чем обычно. Ее отец ничего не сказал по этому поводу, но она сама заговорила.

– Со мной происходит что-то странное. Я чувствую голод. По правде говоря, голод я ощущала всегда, но сейчас… это что-то другое. Я не чувствую никаких угрызений совести из-за того, что ем.

– Я вырос в бедности, ты знаешь. Бабушка приносила нам поесть, и я ожидал ее прихода, как манны небесной. Я считаю, что вот уже два года мы даром выбрасываем деньги на психолога. Если у тебя есть претензии ко мне, скажи о них прямо. Если у тебя проблемы с матерью, вам следует выяснить отношения. Объясни ей, что ты думаешь и чувствуешь, только не надо кудахтать, как курица. Может, мама и впрямь в чем-то виновата перед тобой, но свои недостатки есть у всех. Чего ты сама хочешь от жизни? Ты красива… нет, ты прекрасна, у тебя масса интересов, у тебя есть парень, который тебя обожает. Если хочешь луну с неба, знай: ты никогда ее не получишь, – сказал Андреа, подбирая томатный сок с тарелки кусочком хлеба.

– Возможно, я ищу ясности, которой в этой семье никогда не было, – в упор выпалила Лючия.

– Объясни толком.

– Если хочешь понять, поймешь. А если не понимаешь, подумай, – дерзко ответила девочка. – А теперь извини, пойду заниматься.

– Сначала сложи посуду в посудомоечную машину, – приказал Андреа.

– А ты сам не можешь? – ехидно улыбнулась Лючия.

– Это приказ, – отрезал Андреа.

Взгляды отца и дочери скрестились в поединке. Она поняла, что отец не шутит.

– А ты и вправду изменился. Даже не знаю, каким ты мне больше нравишься: прежним или каким стал сейчас.

Зазвонил телефон.

– Я отвечу. Вдруг это бабушкина сиделка? – сказала Лючия.

Андреа надеялся, что это Пенелопа, но оказалось, что Лючия права: звонили действительно из больницы.

– Похоже, мы можем спать спокойно. Состояние бабушки стабильно, – объявила Лючия, все-таки собирая тарелки и приборы со стола.

Андреа молча удалился в свою спальню. Он был совсем без сил и разделся, бросив одежду как попало. Но потом спохватился, что жены нет, чтобы все собрать за ним, и сделал это сам. Он сложил брюки, развязал узел на галстуке, повесил пиджак на плечики, бросил в корзину для стирки свою рубашку и белье.

Потом он растянулся на кровати, но сон не шел к нему. Ему бы следовало волноваться о матери, но на самом деле все его мысли были о Пенелопе. Ни за что на свете он не хотел ее потерять, но не знал, что предпринять, чтобы вернуть ее. Она обвинила его в лживости, двуличии, самовлюбленности. И самое печальное заключалось в том, что все это было правдой.

Именно эгоизм толкал его на измены жене: ему необходимо было чувствовать свою неотразимость. Его доброта всегда преследовала скрытую цель: ему надо было заслужить прощение за что-то. Но одного дня, проведенного наедине с детьми, оказалось довольно, чтобы сорвать с него маску «добренького папочки». Много лет его жена терпела скандалы и сцены, о которых теперь стыдно было вспоминать. Все эти горькие мысли не давали ему уснуть. И еще где-то на задворках сознания бродило привидение по имени Мортимер. Кто он такой? А главное, кем он является для его жены, этот тип без лица, без голоса, без примет?

Андреа вскочил с постели, открыл ящик письменного стола и взял в руки пачку писем. Он понимал, что поступает непорядочно. Не было у него никакого права копаться в секретах Пенелопы. Он взвесил пачку в руке, разрываясь между любопытством и страхом узнать правду. Тут из детской спальни послышался тихий плач. Положив письма на место и задвинув ящик, Андреа бросился в комнату мальчиков. Даниэле крепко спал, а Лука плакал. Самсон вилял хвостом и облизывал ему руку. Андреа зажег ночник на тумбочке. Малыш был красен и весь пылал жаром.

– Что с тобой, мальчик мой? – в страхе спросил Андреа.

С тех пор, как ушла жена, неприятности сыпались ему на голову одна за другой. Андреа согнал пса с кровати, взял Луку на руки и перенес к себе в постель.

– Ты горячий, как печка, – сказал он, вспоминая слова бабушки Стеллы.

Он знал, как тяжело переносят дети высокую температуру. Сам в детстве переживал такое не раз.

Лука перестал плакать, и вдруг его стошнило. Рвота залила подушку, простыни и одеяло. Андреа пришел в ужас.

– Лючия, Даниэле! – закричал он. Дети прибежали на зов.

– Папа, принеси лед, – скомандовала Лючия, мгновенно сообразив, в чем дело. – Даниэле, иди в гардеробную за чистым бельем, – приказала она брату. – А ты, мерзкое животное, на место! – Последние слова были обращены к Самсону.

Пес испуганно присел на ковер.

Когда Андреа вернулся с мешком льда, постель уже была перестелена, а умытый Лука был переодет в чистую пижаму.