Настоящая любовь - читать онлайн книгу. Автор: Сара Данн cтр.№ 32

Но Том — вот уж сюрприз так сюрприз — вернулся.

Позже я, разумеется, рассказала Нине Пибл о том, что на пороге моего дома появился Том. А когда я дошла до того, что он держал в руках баночку горчицы, Нина сказала:

— Какой придурок.

Это несколько сбило меня с толку, должна я вам признаться. Нет, я знала, что Нина живо отреагирует на сам факт, что Том обманывал меня и бросил меня ради Кейт Пирс, хотя потом и посоветует пустить его обратно. Но оказалась не готова к тому, что реакция моей подруги на баночку горчицы в руках моего бывшего окажется такой бурной. Собственно говоря, только после того как Нина устроила чуть ли не истерику из-за этой баночки, мне пришло в голову, что на эту историю можно взглянуть и под другим углом. Тогда это не показалось мне остроумным, хотя и достаточно близким к этому, поэтому и решила поделиться с вами. Я даже не обратила внимания на горчицу, пока не заметила выражение лица Тома. Жаль, что его не видели вы, на это стоило посмотреть. Я попыталась описать выражение лица Тома Нине, чтобы смягчить эффект, который произвело на нее упоминание о горчице, но она ничего не пожелала слушать.

— А ты знаешь, как легко напустить на себя грустный и виноватый вид, когда ты совершил нечто ужасное по отношению к человеку, которого любишь? — спросила она. — Это чертовски легко.

Разумеется, мы с Ниной часто смотрим на эти вещи по-разному. Одна из причин, по которой мне было так трудно поддерживать с нею дружеские отношения все эти годы, заключается в том, что она всегда говорит одни и те же гадости о каждом мужчине, с которым у меня свидание.

— Ты могла бы найти себе кого-нибудь получше, — вот что она говорит.

Снова и снова я могла бы найти себе кого-нибудь и получше. Еще меня просто бесит, когда Нина высказывается так:

— Ты же не хочешь быть пожилой матерью!

«Ты могла бы найти себе кого-нибудь и получше» и «Ты же не хочешь быть пожилой матерью!» — зачем мне подруга, которая говорит такие вещи? Почему я должна выслушивать подобную околесицу?

(И раз уж мы коснулись этой темы, я намерена сделать следующее официальное заявление для печати: я в самом деле хочу быть пожилой матерью. Я очень хочу быть пожилой матерью. Я нисколечко не завидую тем женщинам, которые рано обзавелись детьми. Не желаю слушать, что ваши трудности не идут ни в какое сравнение с моими, и как я начну толстеть, как у меня сделается обрюзгшим лицо и обвиснут груди, и как я буду уставать намного сильнее по сравнению с вами. Я не желаю слышать, что вы будете еще молоды, когда ваши дети пойдут в колледж, и какой старой буду я, когда туда пойдут мои отпрыски. Это — самая отвратительная разновидность женской конкуренции, и честное слово, меня тошнит от всего этого.)

Ну что ж, отлично. Том на моем пороге. Правильно. Когда я проснулась в то субботнее утро, то обнаружила, что лежу в постели Матта. Было так приятно проснуться, когда рядом с тобой лежит еще кто-то, пусть это всего лишь Матт. Я повалялась так несколько минут, разглядывая его затылок, потом поднялась, оделась и тихонечко вышла вон. По дороге домой я заглянула в булочную «Метрополитен», купила рогалик с луком и стаканчик кофе и, свернув за угол на улицу Деланси, увидела Тома. Он сидел на верхней ступеньке перед дверями, и было в его позе нечто такое, что сразу подсказало мне, что все это значит. Как же, как же, как же, думала я, переходя улицу и направляясь вниз по тротуару к нему. Сердце у меня было готово выпрыгнуть из груди, я почувствовала, как прилила кровь к кончикам пальцев. От этого стало очень горячо, но мой мозг был способен издать только ничего не значащее: как же, как же… И что у нас тут новенького?

— Мне не хватает тебя, Алисон, — сказал Том.

Я ничего не ответила.

— Я люблю тебя, — продолжал он.

Я просто смотрела на него.

— Я не могу жить без тебя, — говорил он.

— Мне кажется, можешь, — ответила я. И почувствовала прилив гордости оттого, что мне удалось сказать это вот так, спокойно. Поэтому повторила снова: — Очевидно, можешь.

Это один из самых запутанных моментов во всей истории. Запутанным он становится потому, что придется объяснять, почему же я сразу не расколотила один из терракотовых цветочных горшков своей домовладелицы об его голову. Я имею в виду вот что: этот человек бросил меня посреди вечеринки, сказав при этом по телефону, что он любит другую — и вот как гром среди ясного неба, он вернулся назад, сидит на ступеньках моего крыльца с баночкой горчицы в руке. Все было так, словно последние две недели существовали в некоей временной петле, словно он запутался в континууме пространства-времени, и только теперь он смог вернуться, блудный сын, гип-гип-ура, и вернулся вместе с горчицей! Я уже слышу, как вы говорите: бросьте, маленькая мисс Алисон. Не слушайте того, что скажет вам этот человек. Не тратьте на него свое время.

И все-таки вы должны понять: я ждала этого момента и мне самой было интересно, куда все повернет.

— Прости меня, Алисон.

— Я предупреждала тебя о ней, — сказала я.

— Я помню.

— Ты не хотел меня слушать.

— Это была ошибка. Огромная, громадная ошибка.

— Ты все еще любишь ее?

— Алисон.

— Любишь?

— Я люблю тебя, — сказал Том. — Ты нужна мне. Прости меня.

Я скрестила руки на груди.

— Нет, — сказал Том. — Нет, я не люблю ее. Я никогда не любил ее по-настоящему.

Я присела на крыльце на несколько ступенек ниже Тома. Вытащила свежий рогалик из сумочки, развернула и принялась методично счищать с него пластиковым ножом сливочный сыр, пока не остался очень тонкий слой. Но помню, что даже в эти мгновения думала о том, как круто у меня получается: вот я занимаюсь своим рогаликом так, словно в моей жизни не происходит ничего особенного и значительного. Теперь мне кажется так: какая-то часть меня взбунтовалась из-за того, что Том лишил меня возможности настоящего разрыва, сообщив мне о своем уходе по телефону, и я в ответ собиралась лишить его возможности устроить драматическое представление с возвращением, которое он наверняка хотел разыграть. И все-таки я должна признать, что испытывала некоторое удовлетворение. Тогда я совершенно не представляла, что мне делать дальше, но я солгу, если скажу, что не получила определенного удовольствия.

— Я тоже занималась сексом с другим мужчиной, — наконец сказала я. — Пока тебя не было, я имею в виду.

И откусила большой кусок рогалика.

— Так что теперь я довела свой личный счет до трех, — продолжала я.

Я подняла глаза на Тома.

— И не уверена, что остановлюсь на этой цифре.

Том задумчиво покивал головой.

— Алисон?

— У-м-м?

— Я бы хотел снова переехать к тебе.