Сирина решительно покачала головой.
– Мир сильно изменился, Марчелла. Поверь мне. Я знаю.
– Да что ты, собственно говоря, видела, с тех пор как
вернулась?! Железнодорожный вокзал, что еще?
– Людей. В поезде, на улицах, солдат, молодежь,
стариков. Они стали совершенно другими, Челла. Они и гроша ломаного не дадут за
титул принца, вполне возможно, что и раньше ничего бы не дали. Лишь одни мы
носились со всем этим как с писаной торбой, и если у нас хватит ума, мы должны
позабыть об этом… – Сирина неожиданно улыбнулась. – Неужели ты и вправду
полагаешь, что американцы придают титулу хоть какое-то значение? Если ты
скажешь им, что прячешь принцессу в своем подвале, думаешь, они пошевелят хоть
пальцем?
– Я вовсе не прячу тебя, Сирина. – Марчелла
расстроилась. Ей не хотелось и не нравилось слушать об этом новом мире. Ей был
дорог ее старый мир. Весь старый мир. Она верила в старый порядок, в то, как он
действовал. – Ты останешься здесь, со мной.
– Почему? – Сирина несколько мгновений со злостью
смотрела на старую служанку. – Потому что я принцесса?
– Потому что я люблю тебя. Любила и всегда буду
любить. – Марчелла гордо взглянула на нее.
На глаза Сирине навернулись слезы, она порывисто протянула
старушке руки.
– Прости, не хотела тебя обидеть! Просто мне больно
вспоминать старые дни. Все, что я любила, ушло. Для меня главным бы??и люди,
которых я любила. Мне не нужен этот проклятый титул. Лучше бы бабушка была
сейчас жива…
– Но ее нет… Титул – это все, что она оставила тебе в
наследство. Ей всегда хотелось, чтобы ты этим гордилась. Неужели тебе не
хочется быть принцессой, Сирина?
– Нет, – девушка величественно покачала
головой, – я хочу есть. За весь вчерашний день она съела лишь кусок хлеба
с сыром на вокзале. И теперь готова была проглотить быка. Старушка укоризненно
покачала головой.
– Ты ничуть не повзрослела! Такая же невозможная, какой
была всегда! Свежая… грубая…
Марчелла ворчала, а Сирина с улыбкой лениво потянулась, лежа
в кровати.
– Я же говорила тебе. Принцессы очень капризны. Что ты
хочешь? Испорченная кровь.
– Прекрати шутить такими вещами! – сердито
оборвала ее Марчелла.
– Только если ты прекратишь относиться к этому так
серьезно. – Сирина нежно посмотрела на нее. – Теперь у меня полно
других забот, требующих первоочередного внимания.
Ничего не сказав, Марчелла отправилась ставить кофе – еще один
элемент роскоши, который по нынешним послевоенным временам было чрезвычайно
трудно доставать. Но от Сирины она ничего не прятала.
– Она рождена быть принцессой, – бормотала себе
под нос Марчелла, готовя завтрак. – Подумать Только, не пользоваться
титулом! Странно! Очевидно, она слишком долго пробыла в Америке. Самое время
вернуться домой и вспомнить старые времена…
Через десять минут она позвала Сирину завтракать, и
блестящая юная красавица появилась в синем банном халате, который ей дали в
монастыре, волосы ее были расчесаны и отливали золотом в лучах утреннего
солнца.
– Что у нас на завтрак, Челла?
– Тосты, сыр, варенье, персики и кофе.
Сирина благодарно поцеловала испещренную морщинами щеку.
Прежде чем сесть за стол, она поклялась, что съест совсем немного, несмотря на
страшный голод.
– И все это мне, Марчелла?
Сирине было неловко уничтожать сокровища доброй старушки. В
то же время она отлично понимала, что если откажется есть, то сильно обидит ее.
Поэтому она ела аккуратно и с видимым удовольствием. Кофе они поделили пополам,
все до последней капли.
– Ты выглядишь словно ангел.
Сирина закрыла глаза и счастливо улыбнулась. Старая женщина
нежно прикоснулась к гладкой и нежной щеке девушки и тоже расплылась в улыбке.
– Добро пожаловать домой, Сирина.
Сирина вытянула длинные стройные ноги и улыбнулась:
– Ты искушаешь меня… Но я не останусь здесь.
– Неужели тебе этого не хочется? – Марчелла
обиженно отвернулась.
– Разумеется, хочу. Но не могу же я просто взять и
поселиться тут. Мне нужно где-то жить, нужна работа… Как ты думаешь, смогу я
найти работу в Риме?
– Господи! Зачем тебе работать?! – обеспокоено
воскликнула старушка. Ей так хотелось сохранить прошлое. Сирина улыбнулась,
поняв это.
– Потому что мне нужно есть.
– Ты можешь жить здесь.
– И есть твои продукты?!
– Как только американцы въедут на верхние этажи, у нас
всего будет предостаточно.
– А как ты объяснишь им мое присутствие здесь,
Марчелла?
– Какое им дело, кто ты такая? – перешла к обороне
Марчелла.
– Но они могут иметь другое мнение, Челла.
– Тогда ты можешь работать на них. Секретаршей. Ты ведь
говоришь по-английски. Не так ли?
– Да, конечно, но они не возьмут меня в секретарши. Для
этого у них есть свои люди. С какой стати им нанимать меня? – Неожиданно
ее глаза сверкнули зеленым огнем. – У меня есть идея.
– Что ты придумала? – насторожилась Марчелла,
которая отлично помнила, что означает этот взгляд. Ей всегда становилось
немного не по себе в таких случаях, но в большинстве своем идеи Сирины
оказывались неплохими.
– Скажи мне, с кем я могу поговорить по поводу работы?
Марчелла задумалась на мгновение.
– Мне дали адрес на тот случай, если я найду девушку
помогать мне по дому. – Она подозрительно взглянула на Сирину. – Но
зачем он тебе?
– Хочу посмотреть, какая работа у них есть.
Одно дело – провести ночь в уютной комнатке Марчеллы, и
совершенно другое – вечно жить в подвале дома, который когда-то был ее
собственным. Сирина была не готова подняться на верхние этажи. Но если дадут
работу, ей придется это сделать. Просто она должна убедить себя, ч-та это чужой
дом. Однако, когда она свернула за угол в конце виа Национале, прошла мимо бань
Диоклетиана и отыскала нужный дом, внутри у нее все как-то странно сжалось. А
вдруг ей не дадут работу? Что тогда делать? Вернуться в Америку? Или же
остаться здесь, в Риме? Но чего ради? «Ради своей души», – ответила Сирина
на этот вопрос и решительно распахнула дверь, ведущую в офис, устроенный
американцами. Она должна остаться в Риме. От этой мысли ее лицо озарилось
улыбкой.
Входя в здание, она чуть не столкнулась с высоким мужчиной с
юношеской улыбкой и густой шевелюрой светлых волос, выбивавшихся из-под военной
фуражки. Фуражка лихо съехала набок, и было просто удивительно, как это она не
падала. Мужчина не отрывал восторженного взгляда от зеленых глаз Сирины. На
какое-то мгновение у нее возникло желание улыбнуться ему, но она поспешно
отвела глаза. Каким бы симпатичным ни был мужчина и как бы дружески он ни
смотрел, военная форма всякий раз напоминала ей о пережитых ужасах.