Отличное… где, с кем и как - читать онлайн книгу. Автор: Лена Ленина cтр.№ 13

О том, где не хотят жить крысы, и о том, где хочу жить я

Прежде чем впервые купить себе квартиру в Париже, мы с семьей, как все осторожные или как все бедные люди, пожили в арендованном жилье. Оно и к лучшему, так как тем самым мое знакомство с ужасными агентами недвижимости проходило постепенно. Эту породу во Франции особенно не любят. Наверное, потому что завидуют, ведь им удается зарабатывать от пяти до десяти процентов от суммы сделки каждой продажи или покупки недвижимости, да и еще брать приличные взятки за хорошие квартиры, как говорят французы, «под столом», при этом ровным счетом ничего не делая. С учетом сегодняшних взвинченных цен на недвижимость ничего ни делать получается очень выгодно.

Мой первый агент по недвижимости мог бы считаться обаятельным, если бы не его глаза. На заводском сборочном конвейере явно случился сбой. Глаза, безусловно, предназначались акуле, но ктото отвлекся и допустил прокол.

Отсмотрев с его помощью несколько квартир, обнаружила, что в некоторых из них хотелось остаться жить навсегда, а в некоторых порадоваться за то, что твое детство кончилось и оно никогда не пройдет в таких условиях. В одной я даже не предполагала наличие крыс — настолько влажный и скверный там был воздух, что наверняка никто не смог уговорить крыс остаться.

Найдя наконецто уютную квартирку с видом на Венсенский лес, мы порадовали нашу квартирную хозяйку жильцами, платящими, на удивление, даже зимой при наличии детей. Во Франции некоторые недобросовестные арендаторы, пользуясь благоприятными законами, не позволяющими хозяевам квартир выставлять семьи с детьми на улицу с ноября по март, забывают платить в холодное время года.

Время, проведенное в аренде, я провела с пользой — каждому входящему гостю вручалась карта Парижа и пригородов, на которой маркером они должны были отмечать приличные и неприличные кварталы и районы. Под приличными подразумевались места с пониженным процентом проживающего цветного населения, вовсе не потому, что я расист, а потому, что белый цвет мне всегда казался нарядным. А еще моих гостей приличными просилось считать районы, за коренного жителя которого они мечтали бы выдать свою дочь, если бы она у них была. И дело тут не в снобизме, а в том, что, как говорит моя мама, я всегда больше думаю о других, чем о себе. Мне казалось это определением благородного альтруизма, а она думает, что это понты. Кстати, это молодежное слово она, обычно очень аристократично выражающаяся мадам, выучила совсем недавно наряду с такими словами, как «клево», «круто» и «стремно». Но иногда пока еще их путает и неудачно меняет местами.

Вот так постепенно выкристаллизовалось знание о престижных парижских округах, где нужно жить, — 7, 16, 8, 6 и Neuilly и округах и окрестностях, в которых надолго оставлять спортивную машину то же, что и курить в пороховом погребе — 9, 10, 11, 13, 18, 19, 20 и SaintDenis.

О том, почему кондиционеры бывают полезны, о том, кто мне сломал палец, и о том, почему я не доверяю полиции

Жизнь за границей медом казалась не всегда. Однажды летом мне неожиданно пришлось прервать наши традиционные семейные выезды на Лазурный берег Франции, на который с тех пор у меня легкая аллергия.

Каждый год, до этого события, летом мы с семьей отдыхали в августе на этом самом берегу, меняя от года к году в качестве объекта аренды то виллу, то квартиру, а в качестве места аренды жонглируя средиземноморскими Cannes, Nice, Villefranche, Monaco, Menton, Cap d Antibes или Mougins. На этот раз мы были в Каннах, мой сыночек с маменькой плескались в лазурном море, а я после легкого шопинга лишь планировала к ним присоединиться, для чего сняла с себя золотобриллианты, сложив все это добро в лакированную сумочку от «Диора». Как у настоящей поборницы здорового образа жизни и противницы вредных кондиционеров, у меня, а точнее, у моего новенького, купленного на рекламные сбережения «Мерседеса» были полуопущены передние боковые стекла. Дверцы же, ввиду свежести модели, блокировались автоматически. Но это меня не спасло. Остановившись на красный свет светофора, я с удивлением очнулась от вальяжнодремотного состояния, почувствовав, что пирожные «шукетки», до которых я очень стала охоча во Франции и которые лежали на соседнем переднем сиденье в пакете, приподнимает мужская рука. В недоумении повернувшись в сторону нарушителя спокойствия, я с еще большим удивлением увидела рядом с собой просунутую в мое полуоткрытое окно огромную черную мотоциклетную каску с опущенным «забралом». «Каска» чтото искала на соседнем сиденье моей машины.

В мгновение ока, догадавшись, что «Каска» ищет дамскую сумочку, о популярности которых у грабителей на юге Франции я неоднократно слышала разные ужасы, я неловко дернулась в сторону заднего сиденья. «Каска» догадалась, что сумочка там, и просунулась уже половиной туловища мне в машину и протянула руку к заднему сиденью. Я тоже. Началась борьба за «Диора», из которой последний, то есть сумочка, вышла с треском и с оторванными ручками. Но так как я не хотела уступать, мне тоже досталось и тоже по ручкам. Точнее, по ручке, а еще точнее, негодяй изо всей силы шарахнул меня по руке да так, что сломал палец, который тут же забрызгал кровью весь салон. Воспользовавшись моей заминкой, «каска» наконецто овладела сумочкой и бросилась к неподалеку стоявшему сообщнику с мопедом, вскочила сзади и была такова. При этом тут же стоящие и глазеющие многочисленные прохожие (в полдень народу на улицах много) и пальцем не пошевелили, чтобы ему воспрепятствовать.

Я же, еще чуть ранее, в борьбе за сумочку, пытаясь избавиться от нахала, надавила на газ и со звоном врезалась во впереди стоящий автомобильный хлам. Хозяин хлама, то есть допотопного «Рено29» с местными номерами, игнорируя мой истекающий кровью палец, вместо того чтобы оказать помощь или хотя бы позвонить в полицию, начал орать, что нувориши всех тут заколебали, и потребовал тут же заполнить страховочный документ. Он выглядел настолько злобным и кровожадным, что я с трудом сдерживала искушение бросить ему кусок сырого мяса. Он брызгал слюной на мой куда более пострадавший сверкающий «Мерседесик» до тех пор, пока я не сделала того, чего он добивался, хотя позвонить в полицию и в банк для блокировки кредитных карт было поважнее.

Приехавшая полиция позволила мне таки позвонить в банк и лениво предложила после больницы проехать в отделение для составления описи, честно признавшись, что воровство сумочек здесь, в разгар сезона, происходит по десять раз на дню и вероятность того, что мне вернется моя собственность, стремится к нулю. Имея математический склад ума, подсказывающий мне, что стремление к нулю и ноль — это не одно и то же, а также обладая с советского детства обостренным чувством справедливости, да и утерянная собственность не давала о себе забыть постоянной в ней потребностью — то телефон, то ключи, то электронная записная книжка, то кредитка, я всетаки заехала в отделение.

Полицейский, заполнявший бланк описи собственности, молча терпел перечень бриллиантовых украшений, кредитных карт, паспортов и сотовых телефонов в количестве двух штук, розового цвета каждый, а также не поднял головы при упоминании суммы наличных денег, которую он наверняка не зарабатывал в месяц и которую новая русская возила с собой, возвращаясь с шопинга. Но при упоминании именной авторучки в корпусе из массивного золота он весь передернулся. Видимо, это стало последней каплей. Поэтому когда я трагично описывала кончину «Диора», он, несмотря на мой внушительно перебинтованный палец, зло выдавил: «Ничего, дамочка, вам муж новую купит», чем не только возмутил мою феминистскую сущность, но и поставил меня по другую сторону баррикад в социальноклассовой борьбе. Если бы мне платили по десять центов всякий раз, когда я испытываю недоверие к полиции, я бы теперь раскатывала на собственной яхте по Средиземному морю.