Траектория птицы счастья - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Веденская cтр.№ 51

– Он так летел, так летел! Псих ненормальный! – кричала с тротуара какая-то бабка. – А вот тот прямо через стекло вылетел.

– Кто? – переспросила я, но уже и сама увидела, что метрах в пяти от Москвича на асфальте лежит еще один человек. Видимо, он был не пристегнут, от удара пробил собой лобовое стекло и вылетел из салона машины.

– Еще лучше. Надо вызвать подкрепление, – кусала губы Дарья. Мы бросились к лежащим на асфальте. Она к тому, что с переломом. Я – к пассажиру. Оба, к счастью, были живы. Только вот никогда нельзя с уверенностью сказать, успел ты или опоздал, если речь идет о травматическом шоке. Это – страшная штука, меняющая сознания людей, порой сводящая с ума, а если шок слишком сильный, боль невыносимая – травматический шок может и убить. Человек не осознает, может даже находиться в сознании, шутить. Но фактически он уже умер. И эта псевдоанастезия шока уже убила его. В этом положении я делала все возможное, чтобы снять последствия травматического шока. Я вколола ему наркотик, поставила капельницу и переложила на носилки. Мы с Дашкой перетащили его в карету и поставили так, чтобы вместить еще одни носилки. Потом наложили шину на поломанную ногу пешехода. Водитель сам вышел из машины. У него было разбито об руль лицо, нос, был много мелких царапин от разбившегося стекла.

– Как же так, как же так! – без остановки бормотал он. Кажется, у него тоже был шок. Но не травматический, а психологический. Это мы могли оставить без внимания.

– Едем! – крикнула я нашему шоферу, оставив хозяина Москвича вниманию другого подъехавшего экипажа. Ему еще надо было подписать протоколы ГИБДД. Его теперь ждало серьезное судебное разбирательство. А я сидела в салоне родной кареты и обливалась потом от страха. Всю дорогу пока мы реанимировали и грузили пострадавших, в моем мозгу билась одна-единственная мысль. Этого мне никак нельзя. Совсем никак. Такие тяжести – они могут спровоцировать выкидыш. Отслоение плаценты. Кислородное голодание плода. Мне стало плохо при мысли, что из-за какого-то мудака на дурацкой машине я могу потерять ребенка. Вдруг в прошлый раз я именно так потеряла его? Кто знает, мне и тогда приходилось резко поднимать вверх каталки. Мы же не думаем о себе, мы спасаем жизни.

– Господи, Машка, что с тобой. Ты чего ревешь? Они выживут, не беспокойся. Мы же их обезболили сразу практически.

– У-у-у! – не могла остановиться и ревела я.

– Слушай, что ты такая нежная? Что, раньше не была на ДТП с кровью? – свела брови Степанова. – Надо нервы лечить.

– Дашка, я беременна! А мы каталки таскали! У меня теперь весь низ живота болит, вдруг это конец! – не выдержала и призналась, наконец, я. Потому что если в этот раз работа лишит меня ребенка, то она мне и самой больше не нужна. И плевала я на этого долбаного Карлика.

– Маня, что? ЧТО?! Ты беременна? – открыла рот она. – Мы же всем составом подстанции оплакивали твое бесплодие.

– Ага. А вот нет, – всхлипнула я. Живот отчетливо болел. Я плюнула на последние остатки приличий и развалилась на пассажирской скамейке.

– Дела! – процедила она. – И давно?

– Почти четыре месяца, – призналась я. – Я и на учет уже встала. Взвешиваюсь. Что ж теперь будет?

– А что ж ты, дура, хваталась за тачку?! – неожиданно разозлилась Дарья. Честно говоря, я думала, она скажет, что я дура. Но она только беспокойно посмотрела на мой живот и связалась по телефону со Склифом.

– Слушайте, мы к вам везем двух с ДТП.

– Мы в курсе, – сухо подтвердила тамошняя медсестра по телефону приемного покоя.

– Пусть на прием спустится акушер-гинеколог.

– Кто? – не поняла медсестра. Я зашикала. Все, теперь об этом узнают все. Узнают, и будут смеяться, что я чуть на смене не родила. Ой, о чем это я! Только бы все обошлось.

– Не реви! – рявкнула мне Степанова. – Акушер-гинеколог. Срочно.

– У вас что, потерпевшая рожает? Вроде были мужчины, – растерялась медсестра.

– У нас тут с фельдшером проблема, – пояснила она. Через пятнадцать минут наших сбитых забрали в операционные, а меня осмотрела штатный врач Склифа.

– Что ж вы делаете, матушка! Это ж ни в какие ворота не лезет, чтобы на таком сроке да такие тяжести. Как вы до этого дня-то доносили.

– Чудом, – кивнула и снова захлюпала я. Страх за ребенка перерос практически в панику. Еще раз его потерять – я просто не переживу. Пойду и выпрыгну из окна. Нет. Просто лягу дома и умру от разрыва сердца.

– Ладно, не плачьте. Все в норме. Просто мышечный спазм. На месте ваш ребеночек, никуда не сбежал. Но теперь строго-настрого нельзя ничего поднимать. А то будет гипертонус матки. И вообще, постарайтесь обойтись без стресса. Лучше перейдите на бумажную работу.

– Спасибо, доктор, – улыбнулась сквозь слезы я. Через час боль в животе совсем прошла, и я получила прекрасную возможность подумать, как организовать нам с дитем жизнь без стресса. И что об этом скажет мое непосредственное начальство.

…«Знаешь, малыш, несмотря на то, что завтра меня, скорее всего, уволят, я ужасно рада, что рассказала о тебе. Нечего нам с тобой таскать всяких огромных мужиков. А сегодняшний был очень огромным, почти как медведь из той сказки, которую я тебе буду потом читать. Про Машеньку и медведя. Мне самой ее когда-то читал твой дедушка. Если бы ты знал, какой он был хороший. Ну, до завтра»…

– Значит, вы беременны. Опять, – процедил на следующее утро Карлик. На летучке тема моего вероломства был главенствующей.

– Да. И я обязательно буду рожать, даже если вы меня уволите, – сразу поставила все точки над «ять» я. – Скажете, когда писать заявление.

– Что? Кто вам сказал, что вас уволят? – скривился он. – Мы не увольняем беременных. Слышали, что сказал наш президент?

– Что? – заинтересовалась я.

– Надо срочно повышать рождаемость. Вам, кстати, дадут какие-то значительные деньги на ребенка. Выясните обязательно, – командным тоном повелел мне всемогущий руководитель. Я обрадовалась. Повышение рождаемости – это как раз то, чем я собиралась заняться.

– Знаю я эти правительственные программы, – раздраженно прокомментировала сообщение старший фельдшер Римма. – Дадут сертификат, который, пока ребенок вырастет, превратится в пыль.

– Говорят, на эти деньги можно купить жилье. Только не в Москве или области. Тут у нас все сильно дороже, – поделился своей информацией Саша Большаковский. С теперь, когда мое, м-м-м, интересное положение стало обсуждаться на всех углах, он смотрел на меня с такой заботой и нежностью, словно бы сам сделал мне ребеночка. К тому же, его сыну было около трех лет, так что он, как говорится, вполне был «в материале».

– Жилье! – разочарованно протянула я. – Мне пока неясно, что на него надеть, когда мне выдадут его в роддоме. А вы про жилье.

– Все, Золотнянская. Переходите на подстанцию. Будете координировать работу бригад.