Ноев ковчег доктора Толмачевой - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Степановская cтр.№ 30

Мама удивилась.

– Как же тогда?

Таня подумала.

– Знаете, вы всегда откладываете жизнь на потом. А я хочу жить сейчас. Вот в эту конкретную минуту. А что будет потом – никому не известно.

– И что же ты хочешь делать сейчас? – осторожно спросила мама.

– Я знаю, что я не хочу делать. Как бы вам это ни казалось странным, я не хочу работать. Нигде.

– А как же тогда ты хочешь жить? Ведь мы с папой уже не такие молодые...

Таня наклонилась к матери, обняла.

– Да я, мамочка, на вас и не рассчитываю. Посмотрим! Как получится.

Мама вздохнула.

– Умненькая ты девочка, Танюша, но и глупенькая еще. Или просто неопытная. Как-то одновременно это в тебе уживается.

Таня взглянула на часы.

– Папу не переделаешь, он сейчас со мной разговаривать не будет. Давай, мама, с тобой спокойно поедим. Я жду звонка, и когда за мной приедут, сразу уйду. Ночевать дома не буду. Вещи свои заберу потом. Но мне не хотелось бы сейчас выглядеть, будто голодная шлюха.

Она взяла вилку, нож и стала деловито, быстро есть. Мать, не притрагиваясь к еде, смотрела на нее с болью.

– Ты осознаешь, что ты сейчас сказала? «Будто голодная шлюха». Мы тебя для такой жизни растили?

– Не для такой, – ответила Таня. – Дай мне поесть. Я и хочу не такой жизни. В принципе я не возражаю, чтобы этот человек на мне женился. Но чтобы этого достичь, я должна выглядеть прилично. И вообще, это сделать нелегко. Я это понимаю.

– А кто хоть он? – задумчиво спросила мама.

– Богатенький Буратино. Такого же возраста, как отец. Достаточно знает жизнь, не говорит банальностей. С ним интересно. Он многое может. Это он вам звонил, когда я беспокоилась из-за теракта, – Таня говорила второпях и запихивала в рот здоровенные куски мяса и картошки.

– Ты ешь спокойно! – сказала мать. – Пока еще за тобой не гонятся. Давай я налью тебе чаю. С лимоном?

– С лимоном, – ответила Таня с набитым ртом. – Раз подвернулся мне такой шанс – упускать нельзя.

– Но ведь м-м-м... знакомство с этим человеком не мешает тебе устроиться на работу? Хотя бы к папе в лабораторию? – Мама просительно смотрела на Таню. – И отцу было бы спокойнее, и мне. И стаж бы шел...

«Боже, какие они дремучие! – подумала Таня. – Чтобы я горбатилась всю жизнь за какой-то эфемерный стаж? За грошовую пенсию?»

Она поставила чашку.

– Мама, я сейчас вспомнила, я ведь тебе еще помаду привезла. Целых четыре тюбика!

– Французскую? – спросила мать. Какая женщина может устоять, когда заходит речь о помаде из Франции?

– Всякую. Специально для тебя старалась!

Телефон пропищал короткую музыкальную фразу, и Таня тихо сказала в него буквально два слова:

– Сейчас выхожу.

Она обняла мать.

– Мне пора идти. Помада в чемодане в боковом кармашке. Папу успокой!

Таня влезла в серый вязаный свитер, будто подернутый морозной изморозью, очень шедший к ее голубым глазам. Мать подумала, что в студенческие годы она вязала точно такие, но на этом была этикетка известной лондонской фирмы.

Деловито, как на работу, Таня выскочила в коридор, сняла с вешалки меховую куртку с забавным хвостиком сзади (мама еще раньше посмотрела – на куртке тоже была этикетка дорогого модного дома), мельком взглянула в зеркало, махнула матери и исчезла.

Отец не вышел ее проводить. Мать закрыла за Таней дверь и сказала мужу, обняв:

– Пойдем с тобой, Васечка, выпьем вина, поедим и поговорим.

Отец молча прошел к кухонному окну, отодвинул занавеску.

– Ты слышал наш разговор? – спросила Танина мать.

– И догадаться было нетрудно.

Василий Николаевич с кривой усмешкой наблюдал, как черный «Мерседес», поглотив его дочь, выруливал со двора. Потом прошел в центр кухни и встал перед женой.

– Значит, мы растили свою дочь для какого-то старого козла. Для Мазепы.

С этими словами он достал из бокового шкафчика непочатую бутылку водки.

– Мне кажется, Танечкин знакомый политикой не занимается. Во всяком случае, она об этом не говорила.

И Танина мать, за долгую жизнь отлично изучившая мужа, сняла с верхней полки запылившуюся хрустальную рюмку для водки.

* * *

Филипп Иванович не поехал за Таней сам, послал шофера. Может, это было и к лучшему. Таня еще не совсем представляла, как ей лучше себя вести с богатым покровителем. Ясно, что не как с «папиком», но вот как найти правильный тон? «Выбрал же он меня за что-то, – думала Таня. – Значит, было за что? Значит, я привлекла его внимание не только внешностью. Главное – не проколоться».

Она вспоминала, как еще до Парижа, в Москве, ей хотелось охмурить какого-нибудь богача, чтобы не работать в больнице. Потом, уже во Франции, это желание поутихло. И вот теперь... Да, непростое это дело – охмурять пожилых состоятельных мужчин... Тане казалось, что достаточно что-нибудь подумать – и Филипп уже знает ее мысли. Она его даже на «ты» не называла, не могла.

Она видела в Париже, как подъезжают к лучшим ресторанам роскошные дамы в сопровождении элегантных респектабельных мужчин. Смотрела на них, раскрыв рот. Эти люди посещали вернисажи, аукционы, балы для избранных. Наверное, это был парижский бомонд, мировая элита. Как прямо держат спины кавалеры и дамы! Как страшно им, должно быть, представить хотя бы на миг, что они могут выпасть из их элитарного общества! В каких выгодных позах останавливались они перед фотографами! Какая горделивая у них осанка и какие значительные лица! Женщины, все без исключения, были красивы, но потом Таня поняла, что это давалось им ценой огромных усилий.

– Что ты думаешь об этих людях? – как-то спросила Таня у Янушки, когда они случайно оказались свидетелями, как высшее общество съезжалось на какой-то бал в мэрии. Мужчины все как один были в смокингах, с чистыми, ухоженными лицами, изысканными манерами; а дамы – стройные красавицы всех возрастов, в сильно декольтированных платьях, с гладкими прическами, спокойными лицами. Как все-таки отличался их бомонд от нашего...

– Они, конечно, респектабельны, – пожала плечами Янушка. – Наверное, очень много времени тратят на уход за собой и переживают по поводу каждой новой морщинки и каждого лишнего килограмма. Кроме того, между ними, наверное, существует безумная ревность. Ведь при такой красоте женщины – предметы вожделения, будто лакомые куски, и их пережевывают, перемалывают и перетасовывают, будто карты. Их красоту покупают за валюту, за виллы, бриллианты и роли, будто мех редких животных или оперение диковинных птиц. Но прежде чем продать себя, эти женщины должны светиться, быть у всех на устах. А ведь предметами обсуждения являются не только малозначительные факты биографии, но и самое дорогое – здоровье, жизнь близких, любовь. Не все это могут выдержать. Многие для рекламы афишируют свои связи, свой образ жизни, но в конце концов рано или поздно возвращаются к простым радостям. Кто не возвращается, становятся или богами, или больными. Живут в одиночестве на недосягаемой для простых смертных высоте, либо спускаются на землю и страдают. Страдают даже больше, чем те, кто никогда не знал успеха. А некоторые наиболее яркие экземпляры и после смерти не могут рассчитывать на покой. И долго еще благодаря фотографии, телевидению и кино люди будут разглядывать их прелести, завидуя или пуская слюни, обсуждая и смакуя чужие победы и неудачи. Поэтому эти люди несвободны гораздо больше, чем остальные, – заключила Янушка. – Для меня их жизнь не представляет интереса. Я им не завидую и подражать не хочу.