Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 51

Остальным частям и подразделениям корпуса по радио был передан приказ: «Занять жёсткую оборону в местах расположения и держаться до последнего патрона. Авиации и вертолётам работать по коммуникациям противника на пределе возможностей».

Потом генерал Сапегин, гордившийся тем, что не только внешностью, но и характером походит на «белого генерала» Скобелева, на открытом броневике, в сопровождении только адъютанта, выпускника Петроградского университета, знатока десяти восточных языков, включая древнешумерский, и ещё одного человека в чёрной рясе и клобуке въехал в полевую ставку Модамин-бека.

Самый главный курд, эмир и шейх-уль-ислам, не придававший, впрочем, этому религиозному титулу никакого значения (по крайней мере, грабить и бесчинствовать на захваченной местности он ему не препятствовал), вышел из шатра навстречу гостю. Он очень хорошо разбирался в психологии, в том числе и в русской военной. Оттого не удивился ни дерзости генерала, пробившегося всего с одной ротой через пятьдесят километров густо заполненной вооружёнными людьми «зоны племён», ни тому, что его аскеры (или нукеры?) пропустили генеральскую машину без малейшей попытки уничтожить её или захватить в плен.

Беку уже доложили о катастрофическом прорыве, и вся «армия» об этом знала раньше «главкома». Бежавшие с поля боя успели поделиться впечатлениями. Все ожидали вполне законной, торопливой и оттого ещё более беспощадной мести за вероломство, ведь «вторые эшелоны» орды и мародёрский обоз остались в тылу атакующих войск.

Генерал привёз с собой десять известных беку кожаных мешочков, по две тысячи золотых червонцев в каждом. Подарок для завязки разговора.

Комкор и сопровождающие сняли сапоги, сели на краю протекавшего мимо шатра арыка. Бек, скрестив ноги, устроился на шёлковой подушке напротив. О здоровье многочисленных жён, детей и внуков бека генерал осведомляться не стал, что обещало крайне жёсткий тон переговоров.

Мюриды (или как их там) принесли зелёный чай в персидских стаканах «армуды» и засахаренные фрукты. Сапегин скривился и кивнул адъютанту. Тот снял с пояса армейскую фляжку в суконном чехле.

– Простая водка. Будете? Не очень ещё и тёплая.

Курд с достоинством изъявил согласие. Выпили. Пожевали то, что в Средней Азии называется «урюк».

– Я почтительно слушаю вас, генерал, – наконец сказал курд на довольно приличном русском.

– Мы никогда не были врагами вашего народа, – ответил Сапегин, раскуривая папиросу.

– Может быть, приказать принести кальян? – спросил Модамин-бек.

– Как-нибудь потом, – отмахнулся генерал. – У меня в подчинении двадцать тысяч человек с тяжёлой техникой, два полка боевых вертолётов, а бомбардировочной дивизии из Батума лететь сюда полчаса. Они раздолбают тяжёлыми бомбами все мосты на полсотни вёрст окрест, а главное – плотины гидростанций. Единственное, что вы успеете эвакуировать, так это свой гарем. Один только выстрел в сторону моих солдат, и вы здесь все погибнете. Даже если и нам придётся умереть. Но это наша профессия и долг. Я доходчиво излагаю?

Поручик начал переводить со всеми положенными цветистыми оборотами. Эмир жестом велел ему прекратить.

– Вполне доходчиво. Ваши деньги я взял. Англичане столько не дарят, и они далеко. Турок мы совсем не любим, а посмотреть, чем они торгуют в своих лавках, куда интереснее, чем смотреть в дула ваших пушек.

Тут вмешался человек в чёрном:

– И ещё послушай меня, Модамин. Меня зовут Тер-Исакян, Месроп. Я епископ Ванской епархии. Я хочу сказать вот что. Наши русские братья, собравшись уходить, если им это прикажут, пообещали подарить нам пятьдесят тысяч винтовок и автоматов, а также всю военную технику, которую не смогут забрать с собой. Я, смиренный слуга Господа нашего, хочу подтвердить братьям-мусульманам, во имя общих наших пророков Исы, Мусы и Мариам [66] , слова высокопревосходительного Артёмия Борисовича – если с вашей стороны прозвучит хоть один выстрел в сторону русских солдат или наших сёл – не обижайтесь. Вы знаете, как умеют воевать армяне. Мы не хотим, чтобы ваш народ исчез с нашей земли. Мы не турки [67] . Но будьте благоразумны.

Курдский эмир изображал размышление, поглаживая бороду.

С русским корпусом и пятьюдесятью тысячами отчаянных армян он ссориться никак не хотел. Но поблизости ведь три дивизии турок и английские рейнджеры, очень хорошо умеющие убивать.

– Мы вас не тронем, – наконец сказал он. – А сможете вы защитить нас?

– Уж чего-чего, – с облегчением ответил генерал. – Если вы прикроете наши фланги, мы ваших турок раздавим, как дерьмо сапогом. А вам, почтеннейший Модамин, Государь Император позволил предложить чин генерал-майора Российской армии с возможным причислением к Свите, как эмира Бухарского, хана Хивинского, шамхала Таркинского и других столь же уважаемых правителей. Своих сыновей вы сможете отдать в Пажеский корпус.

– Я готов принять этот чин, – с достоинством ответил эмир. – Но у меня двенадцать сыновей. От шести до пятнадцати лет. Я хотел послать их учиться в Каир. Но Петроград – это интереснее. Возьмёте всех?

– Нет вопросов, младшего – через два года. Старшего – не позднее пятнадцатого августа нынешнего, в следующем уже не подойдёт по возрасту, останется только в Каир, – облегчённо вздохнул генерал. За какие-то полчаса приобрёл для Империи нового, весьма полезного вассала. Предыдущие восемьдесят лет этому мешали Измирские соглашения о сферах влияния на территории бывшей Блистательной Порты.

Мигнул, и без дела скучавший поручик тут же налил генералу, эмиру и епископу ещё по серебряной чарке неплохой эриванской водки.

– Вы, ваше превосходительство, – титуловал он Модамин-бека по его будущему чину, – скоро увидите, какие из ваших сыновей получатся орлы-корнеты [68] . И в Петрограде действительно веселее, чем в каком-то Каире. У меня там дача на Островах. Рад буду принять, когда сыновей привезёте.

Разумеется, все детали разговора русского генерала с курдским эмиром английской разведке и самому Гамильтон-Рэю остались неизвестны. Но то, что Модамин-бек перешёл в российское подданство и получил генеральские погоны, после чего с истинно восточным азартом принялся ликвидировать британскую и турецкую агентуру на своей территории – абсолютный факт.

Прощаясь, Сапегин, как о вещи совсем несущественной, сказал Модамин-беку, что судьбы турок его не интересуют, но за каждого англичанина (живого) он готов выплатить от десяти до ста червонцев, в зависимости от чина и рода занятий. Очень скоро от Диярбекира и Ангоры до Стамбула и Дамаска живые англичане, имеющие хоть какое-то отношение к вооруженным силам и государственной службе, а заодно и журналисты, представители всяких «неправительственных организаций», стали очень ходовым товаром. Их ловили, продавали, перепродавали и обменивали друг с другом все, у кого имелись силы, возможности и желание заработать. Дошло до того, что британскоподданные, а заодно и другие, чем-то на них похожие, превратились в разновидность местных «ценных бумаг». Ненужные русской контрразведке (все сливки она сняла в первые дни), эти несчастные обращались между племенами, то падая, то повышаясь в цене и давая возможность людям «заработать на разнице».