Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 109

Очень хорошо рассчитал Ляхов. Внезапный вброс человека в несопоставимую со всем его жизненным опытом реальность, как условную «ивановскую ткачиху» восьмидесятого года в Западный Берлин, да с пачкой дойчмарок в клеёнчатой сумочке, весьма способствует перемене взглядов. Или хотя бы – настроения. А если рядом с тобой девушка, поразившая не только воображение, но и куда более глубокие структуры личности, и ты великолепно понимаешь (не дурак же – специалист), что рассчитывать на её благосклонность, а то и намного большее можно только в одном-единственном случае – если её мир станет и твоим.

Не он первый, не он последний. В Министерстве наперечёт, поимённо знают и помнят всех, кто изменил долгу и перебежал на сторону врага за последние семьдесят лет. Может, и были такие, кто – из «подлинных убеждений» или обоснованного страха за свою жизнь, но то все в сталинские времена. Прочие же – из-за толстого гамбургера и длинного доллара. Но Мятлев ни присяге изменять не собирается (не предусмотрено Присягой таких коллизий), ни на сторону врага перебегать (иначе с тем же успехом чтение дореволюционных книг можно предательством объявить).

Глядя по сторонам, фиксируя в памяти каждую, пусть для местных жителей незначительную, давно привычную деталь, Леонид Ефимович думал: «Да куда тут всем Лондонам, Парижам, Нью-Йоркам, вместе взятым? На порядок лучше, красивее, спокойнее, богаче. Самое же главное – это настоящая Держава, где, без всяких коммунистических заморочек, «всё для человека», и тот же человек другому «товарищ и брат». Поскольку давным-давно каждый здесь имеет «своё», и инстинкт «делить чужое» практически утрачен. Ради такой «новой Родины» (а, по правде говоря – «старой и истинной») стоит и потрудиться и рискнуть головой, если придётся».

Замысел Ляхова был ему абсолютно понятен технически. Курс вербовки он не только изучил в своё время, несколько лет сам преподавал в Высшей школе. Равно как и параллельный контркурс. И знал, что можно было бы господину Ляхову противопоставить. Только ведь это совсем другой случай. Не к измене его весьма квалифицированный, но никак не вражеский агент склоняет, а совсем наоборот.

Десятикомнатная сдвоенная квартира в самом центре московской светской и богемной жизни (остальные пять как бы рабочих помещений Вадим показывать не стал) произвела нужное впечатление. Мятлев обошёл её всю, просто интересуясь, как здесь живут приличные люди. Очень неплохо, и меблировка изысканная, и всё остальное. Ему предложи такую – многовато бы даже показалось. Жена заморится пыль вытирать и общий порядок поддерживать. У него всего лишь четырёхкомнатная «сталинка» в районе «Сокола», и то многие завидуют. Те, кто особняков во всяких Рублёвках и Жуковках не настроили, а во всяких новоделах ютятся.

Особый интерес у генерала вызвала библиотека, составленная частично из советских и постсоветских книг, а в остальном – из дореволюционных и изданных за последние девяносто лет уже в этом мире.

– Сколько у тебя томов? – спросил Леонид.

– Тысяч десять.

– Долго собирал?

– Наши – всю жизнь, здешние – за год. Букинистам только заказ сформулируй. Всё, что угодно, разыщут, привезут, по полкам расставят и каталогом снабдят. Переплётчик – по отдельной таксе.

– Завидую, – вздохнул генерал. – Засел бы здесь, неделю не отрывался, чтобы только кое-что перелистать…

Он жадно посмотрел на полки с подшивками литературных журналов Серебряного века, да и последующих, не прожитых их Россией лет. А чего стоят ненаписанные книги известных авторов! Тех, кто в советской действительности не выжил или эмигрировал, но того, что собирался, не написал. Книги Мятлева привлекали ничуть не меньше, чем женщины, и дилемму эту он решал только благодаря физиологии. С самой невероятной прелестницей можно утолить жажду телесную за час, от силы два, а всё остальное время посвятить вещам духовным. Например – лежать с красавицей в постели и читать ей вслух избранные места из Апулея [151] , издания Маркса (не того) 1880 года. Не говоря о том, что поиски подходящей женщины занимали гораздо меньше времени, чем походы сначала по букинистическим магазинам, а потом и по квартирам сотнями начавших вымирать книголюбов, чьи наследники продавали книгу, стоящую половину какой-нибудь «Хонды», по цене бутылки водки.

Обшарив глазами полки, от которых и до завтра можно было не отходить, генерал задал наконец вопрос, давно его волновавший, но уместный только сейчас, в состоянии подпития, и как бы к слову.

– Сколько же тебе платят, если и жилплощадь такая, и библиотека?

– А сколько угодно, – легко ответил Вадим, указывая Мятлеву на глубокое кожаное кресло девятнадцатого ещё века (кто только в нём не сидел, включая Якова Сауловича Агранова), – бери сигару вон. Хорошие, говорят. Девочки себя немного в порядок приведут, и сыграем, если не передумал.

– Да сыграем, конечно. Я ведь сказал – мне спешить некуда. Только что значит – сколько угодно? Я к конкретности привык…

Снова у Ляхова выскочил на язык афоризм, теперь уже Станислава Леца: «На груди они с гордостью носили таблички с обозначением цены, за которую их нельзя купить!» Но он его оставил при себе. До другого раза.

– Здесь не тот случай. Здесь для таких, как я, натуральный коммунизм. Каждому по потребностям. Я ж двенадцать «Мерседесов» всё равно не захочу и ведро икры в день не съем. Если ты заведомо знаешь, что тебе в любом случае всё доступно, войн и революций на днях не ожидается, станешь мешок соли, два ящика мыла и чувал бриллиантов домой на горбу тащить?

– Не станешь, тут я верю, но зачем тебе, холостяку, десять комнат? Да ещё таких.

Ляхов долго-долго выпускал дым тщательно раскуренной сигары. Подбирал логичный и в то же время играющий на его замысел ответ.

– «Общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живёте в семи комнатах!»

– Продолжи, пожалуйста. Всегда приятно хорошую прозу слушать. Да и память у тебя…

– Не жалуюсь, – скромно ответил Вадим, «хотя и не памятью поразить тщился» (это уже слегка искажённая цитата из другого романа других авторов). – «Я один живу и работаю в семи комнатах, – ответил Филипп Филиппович, – и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку».

– Ладно, с Булгаковым понятно. Но у тебя десять, и ты не оперируешь.

– Интересно, откуда ты знаешь? – слишком пронзительно (иногда и это нужно) посмотрел Ляхов на гостя, неожиданно, даже для самого себя, смешавшегося. Действительно, откуда он вообще хоть что-нибудь достоверное и полезное для службы знает об этом человеке?

Давно уже ясно, что на оперативную информацию, собранную его сотрудниками, полагаться не стоит. Слишком много лакун, и все они сосредоточены в последнем отрезке жизни бывшего капитана медицинской службы, действительно, как следует из документов Минобороны, пропавшего без вести во время боя с моджахедами на ливанском перевале. И вдруг вернувшегося с другой стороны мира, кстати, и с профессией, весьма подходящей для «пропавшего». Ну как в нынешних войнах человек может пропасть без вести? Атомного оружия на том перевале не применялось, пятидесятимиллиметровый миномёт даже при прямом попадании оставляет от человека достаточно ошмётков, пригодных для опознания.