Девушке было немного неуютно среди незнакомых людей, но
рядом с Ноэлем она всегда чувствовала себя прекрасно. Хотя наблюдать за ним в
подобной обстановке было забавно. До сих пор Тамми видела его только в джинсах
и грубых свитерах или в спортивной форме, когда он играл в футбол с
однокашниками в Гарварде. Этой зимой Ноэль уже дважды приезжал к Тамми, и
сейчас она снова заговорила о том, что занимало все ее мысли:
– Что ты об этом думаешь, Ноэль?
– О чем? – Он рассеянно улыбнулся матери со своего
места.
– Ты знаешь, о чем.
– О твоем переводе в Колумбийский университет? Я думаю, у
тебя не все дома. Бросаться гарвардским дипломом, словно это ничего не значащий
клочок бумаги? Ты явно не в себе, детка.
– И это все, что ты можешь сказать?
Глаза ее сузились, девушка казалась рассерженной и
обиженной. Но он тут же взял ее за руку и нежно поцеловал.
– Нет, не все, и ты это отлично знаешь. Я всего лишь хотел
обратить твое внимание на следующее обстоятельство. – Он ласково
усмехнулся. – Ты не желаешь сидеть в Гарварде еще два года и ожидать моих
приездов, и все из-за своего сладострастия.
– Да, потому что это глупо. Тяжело для тебя и для меня. Ты
сейчас начнешь работать, да еще собираешься заниматься наукой. Как ты думаешь,
часто ли ты сможешь приезжать? Я тоже едва ли смогу ездить туда-сюда – нагрузка
в этом году еще больше, чем раньше. А если я переведусь сюда, мы будем чаще
проводить время друг с другом.
Огромные глаза Тамми умоляюще глядели на него, и Ноэль изо
всех сил боролся с собой, чтобы не уступить.
– Тамми, я не хочу, чтобы наши отношения повлияли на твое
решение. Слишком все это важно. Столь серьезная перемена может испортить всю
твою карьеру.
– О, ради Бога, не будь таким снобом. Я ведь собираюсь
перевестись в Колумбийский университет, а не в какой-нибудь заштатный колледж.
– А почему ты уверена, что тебя примут?
Ноэль отчаянно старался исполнить до конца свой долг, но
столь же отчаянно желал, чтобы она осуществила задуманное.
– Я уже узнавала. Мне сказали, что я могу начать со
следующего семестра.
Он со значением посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Ну? – Тамми ждала с замиранием сердца.
Он глубоко и медленно вздохнул.
– Благородный человек на моем месте продолжал бы тебя
отговаривать.
– А ты не будешь? – Она посмотрела на него в упор.
– Нет. Я хочу жить с тобой вместе. Начиная прямо с
сегодняшнего дня. Но это ужасно эгоистично, имей в виду. – Он придвинулся
к ней, и тела их слегка соприкоснулись. – Я люблю тебя, я хочу всегда быть
с тобой.
– Тогда позволь, я сделаю то, что задумала.
Он улыбнулся ей в ответ, и тут к ним подошли Макс и Ариана,
с удовольствием глядевшие на юную пару.
Ноэль и его подруга были такими молодыми, такими счастливыми
и свободными; всем окружающим хотелось хоть на мгновение разделить с ними их
радость. Казалось, перед ними простиралась долгая светлая дорога, по которой
они зашагают к своему счастью.
– Мама, ты помнишь Тамми?
– Конечно.
Ариана тепло взглянула на девушку. Тамми ей нравилась. И
хорошеньким личиком, и явно неплохим характером. И еще Ариана заметила серьезную
нежность, светившуюся в глазах сына.
– Наверное, мне следует представить вас друг другу заново.
Ведь у моей матери теперь другая фамилия. – На этот раз покраснела Ариана,
а Макс гордо выпрямился и слегка усмехнулся. – Моя мать – миссис Томас,
мой отчим – Макс Томас, моя подруга – Тамара Либман.
– Либман… – пораженно повторила Ариана, но быстро справилась
со своими чувствами. – Вы не состоите в родстве с Рут и Сэмюэлом
Либман? – Она не осмелилась упомянуть имя Пола.
Тамми спокойно кивнула. В лице этой женщины появилось
какое-то странное выражение, которое Тамми не могла понять.
– Это мои дедушка и бабушка, только они умерли. Я их никогда
не видела.
– А-а… – Ариана на мгновение онемела. – Значит, вы…
– Дочь Пола и Марджори Либман. А моя тетя Джулия живет в
Лондоне. Может, вы с ней тоже были знакомы?
– Да. – Ариана страшно побледнела. Она, казалось, была
близка к обмороку.
Тамми не знала, что именно так подействовало на Ариану.
Девушка только поняла, что ее отвергли. Слезы отчаяния катились по ее лицу, когда
несколько минут спустя она кружилась с Ноэлем в медленном танце.
– Тамми, ты плачешь? – Ноэль с ласковым недоумением
посмотрел на нее. Она помотала головой, но отрицать очевидное было
бесполезно. – Ну-ка, давай выйдем отсюда на минутку. – Они спустились
вниз по лестнице и стали медленно прогуливаться в холле. – Что случилось,
детка?
– Твоя мать ненавидит меня.
При этих словах из горла ее вырвалось сдавленное рыдание.
Господи, как же она мечтала, чтобы все было хорошо! Тамми знала, как близки
Ноэль и его мать; именно поэтому для девушки было так важно понравиться Ариане
с самого начала. Но теперь все кончено.
– Ты видел выражение ее лица, когда ты произнес мою фамилию?
Она чуть в обморок на месте не упала, узнав, что я еврейка. Разве ты ей об этом
не говорил?
– Ради Бога, Тамми, мне и в голову не пришло! На дворе
семидесятые годы! Быть евреем – не такое уж страшное преступление!
– Для тебя, может быть, но не для нее. Точно так же моих
родителей привело в шок известие о том, что ты немец. Но по крайней мере я их
хотя бы предупредила! Почему же ты не подумал о своей матери? Господи Боже, она
антисемитка, а ты даже не подозревал об этом!
– Нет! Ты еще скажи, что моя мать нацистка!
Этого Тамми не думала, но ведь отец назвал тогда Ноэля
именно так.
– Ноэль, ты ничего не понимаешь.
Дрожа всем телом, она стояла и смотрела в окно на спешащих
по улице людей.
– Все я понимаю. Я отлично понимаю, что ты наслушалась этой
чепухи от своих родителей. Тамми, это их война – не наша. Мы просто люди:
черные, белые, коричневые, желтые, евреи, ирландцы, арабы. Мы все – американцы,
вот в чем заключается прелесть нашей страны. И все остальное не имеет никакого
значения.
– Для них имеет.
Тамми вновь вспомнила выражение лица Арианы и в отчаянии
заломила руки, но Ноэль крепко прижал ее к себе.
– Но ты веришь, что для меня это ровным счетом ничего не
значит?
Она кивнула.
– Я поговорю сегодня вечером с матерью, прежде чем они уедут
в аэропорт. Посмотрим, права ли ты.
– Я знаю, что права, Ноэль.
– Не будь такой самоуверенной.