Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 94

— Вопрос, конечно, неуместный, но вам — отвечу. Прежде всего, строится эта машина на заводах нашего подчинения, вот нам и пришлось ее первыми в деле испытать. Похоже, неплохо слепили. Самое же главное — никакого смысла нет их в войска сейчас передавать. Вы ж людей за два года службы и тем, что есть, пользоваться не научили. Проехал я по дороге от Тернополя — без всяких немцев по обочинам десятки и сотни танков и тягачей из-за пустяшных неисправностей брошено. Дай вам эти — еще хуже было бы. Так что… Как в одном анекдоте говорится: «Сначала плавать научитесь, а потом воду в бассейн напустим».

Скрыться в лесных дебрях со своим взводом Шульгин успел. Если бы еще немного его здесь подержали, он бы наверняка постарался помочь отряду Волкова с минимальными потерями взять Дубно. А оттуда, будь что будет, попытался связаться пусть не с Новиковым, хоть с Берестиным в Минске. Глядишь, договорились бы о взаимодействии… Возможно, как раз за это намерение его в очередной раз упразднили из реальности.

Скитания по уровням Гиперсети становились утомительными, не так физически, как нравственно. Антон ничем не посодействовал, а в благодарность за спасение мог бы подсказать что-нибудь по делу. Простое и понятное, как боевой приказ или инструкция к зубилу. Возможно, конечно, что и сам ничего не знает, иначе не попался бы так пошло своим контрразведчикам. Взяли его, наверное, сразу после связи со столешниковской квартирой. А откуда три года? Оттуда же, наверное, откуда базар в древней Ниневии. Не так уж существенно.

Собственная участь волновала Шульгина гораздо острее. Неужели он примитивным образом заблудился в веках, как герой стихотворения Гумилева, и никто из сильных мира сего или «того» никак не причастен к его скитаниям? И каждый сюжет, в который он попадает, — проекция одного из эпизодов земной реальности? Проекция, или реконструкция, «нарезка фильма». Валяются на полу монтажной куски кинопленки, и кто-то без разбора вставляет их в проектор, смотрит минуту-другую и отбрасывает. А для него это длится часами и сутками.

Можно и иначе представить: берут его, как пешку или фигуру, за полированную деревянную голову и ставят на очередное поле доски, которое на самом деле — фрагмент подлинной жизни одной из мировых линий, куда просто не приходилось раньше попадать. А общий рисунок игры, тем более — замысел партии, с позиции пешки или даже слона рассмотреть невозможно.

Вот сцена на фронте — она ведь выглядела абсолютно достоверной, в точности воспроизводила факт «настоящей» войны. Никаким образом не совпадающей с той, какая могла бы случиться в случае его испанской победы.

Его собственное поведение выглядело так, будто он долго и тщательно репетировал роль. Ни малейшей растерянности при встрече с историческими личностями, никаких провалов памяти, как в сцене с пургой и погоней. Четкое осознание своей полной идентичности и адекватности. Может быть, потому, что реальность Главной исторической последовательности полностью синхронна и синфазна ментапотенциалу его мозга, а другие реальности в той или иной мере «псевдо» и он не может с ними полноценно совместиться?

Он своим вмешательством немедленно изменил подлинный ход событий и слепил очередную «химеру». Удалось вывести 8-й мехкорпус из наметившегося «мешка», сохранить его боеспособность, сбить наступательный порыв немцев — глядишь, и не хватит им через месяц ударной силы, чтобы замкнуть кольцо Киевского окружения. Почти шестьсот тысяч солдат и командиров фронта не погибнут и не сдадутся в плен, а организованно отступят на следующие рубежи. Соответственно, немцам не удастся устроить Вяземский котел, в котором сгинуло еще около полумиллиона, и так далее…

Вдруг в том и заключается некая высшая цель или непознанный закон природы — множить и множить число «химер»? А он, проникнув в Сеть по собственной воле и с конкретным замыслом, попутно оказался неким катализатором непостижимых процессов. Хорошо еще, если попутно, куда как хуже, если окажется приписан к этой функции навечно. Может, именно его Сети и не хватало, чтобы поддерживать в ее структурах здоровый мутагенез. Предупреждал ведь Антон…

Нельзя, кстати, исключить и другой вариант — он сейчас «методом тыка» ищет то, что нужно ему лично, по принципу «пойди туда, не знаю куда…». Вот и ходит.

Проще же всего — претворилась в жизнь давно предсказанная угроза. Влез с недостаточными силами дальше, чем следовало, и завяз, как на «Жигулях» в разъезженных «Уралами» глинистых колеях. Ни взад, ни вперед, а то, что мелькает за стеклом, — разбуженная воем мотора таежная нечисть мороки наводит.

Декорация тем временем в очередной раз изменилась. Мгновенно и без театральных эффектов.

Только что был теплый прикарпатский вечер, успокоительно урчал мотор «эмки», тяжело переваливались на кочках танки в зеркале заднего вида. Открылась уютная полянка с родничком, оправленным аккуратным срубом. Шульгин приказал остановиться, водички попить и по противоположной надобности. С удовольствием сделал несколько глотков, отошел за кусты, радуясь тому, что физиология подтверждает его материальную сущность, и тут же осознал себя стоящим совсем в другом месте. Мгновенно потемнело, задул холодный ветер, с неба посыпался мелкий и тоже холодный дождь. Со всех сторон его окружали не прикарпатские яворы, а мачтовые сосны, далеко вверху, невидимые в темноте, шумели кроны. Под ногами мокрый песок узкой проселочной дороги.

Что-то знакомое почудилось ему. Запахи, вообще масса неуловимых признаков того, что не чужой он здесь, бывал неоднократно. Может, не в этой самой точке пространства, но поблизости. Сырость висела в воздухе не только дождевая, а как бы исходящая от большой воды, реки или озера. И многое другое подсказывало.

Отойдя под защиту леса, чтобы не маячить на дороге, хотя вокруг царила тишина, естественные, природные звуки не в счет, Шульгин попытался понять, в каком теперь находится качестве и какими ресурсами располагает.

На нем была плащ-накидка с капюшоном, под ней — военная форма, на ощупь — незнакомого покроя. Не та, в которой он изображал комиссара. На плечах — жесткие парчовые погоны. В кобуре тяжелый револьвер. В карманах всякая мелочь, в том числе металлический портсигар и грубо сделанная зажигалка, с большим рифленым колесиком. Уже хорошо. Как бы снова не Гражданская война или Первая мировая.

Спрятавшись за ствол сосны и поглубже надвинув капюшон, он закурил. От фитиля резко запахло плохим бензином. А папироса как папироса, толстая, душистая, крепкая, турецкая, наверное. При ее ярких вспышках разобрал на крышке портсигара черненые изображения скачущих коней. Никаких надписей.

Достал из кобуры револьвер. Больше на ощупь, чем с помощью зрения, попытался его идентифицировать. Система незнакомая, что-то среднее между «смит-вессоном» и «кольтом» конца ХIХ века. Калибр между четырьмя и пятью линиями [72] . Барабан классический, на семь патронов, полный. Еще столько же в карманчике кобуры. Ладно, на первый случай хватит. Очень возможно, что по замыслу ему больше и не нужно.