Андреевское братство [= Право на смерть ] - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 96

А может быть, и не буду, кто его знает… Измена без умысла и намерения изменить — вроде бы уже и не измена, а так, малозначительный физиологический эпизод, немногим хуже обыкновенного эротического сна или просмотра соответствующего ментафильма.

Вот можно ли считать изменой то, что у самой Аллы было с Карлом в тот вечер, когда я в нее уже влюбился, и была ли для нее изменой самой себе ночь, проведенная со мной, когда не остыли еще губы от поцелуев совсем другого мужчины?

Телеология, однако… Ассоциативно мысли мои соскользнули на более актуальную тему. Алла — ладно, с ней мы разберемся, оказавшись в более близкой для нас обстановке. А вот Людмила…

Странная, совсем не соответствующая принятой на себя роли женщина (я ощутил это почти сразу, а понял только сейчас, отвлекшись, успокоившись, проанализировав многие, вроде бы и не имеющие к конкретным фактам отношения). Ну никак не могут наложиться друг на друга два ее образа — элегантной, достаточно скромной девушки из кафе «Мотылек» и той разнузданной дамы, с которой я только что лежал в одной постели. Значит, что?.. Я встал и бесшумно подошел к двери в соседнюю комнату. Глаза уже привыкли к темноте. Женщина беспокойно двигалась во сне, постанывала, иногда что-то тихо и неразборчиво бормотала. Я сделал еще один шаг, вытянул голову. Вдруг услышу что-нибудь важное?

Однако, кроме невнятных обрывков слов, ничего разобрать было невозможно.

Отбросив покрывало, она перевернулась на спину, запрокинула голову за край подушки и вдруг стала довольно громко и неприятно всхрапывать.

Думаю, нормальная женщина, будь она даже классной разведчицей, не позволила бы себе в здравой памяти столь неэстетичного поведения, пусть и для маскировки.

Вернувшись к себе, я облокотился на подоконник, раскрыв предварительно пошире форточку, и вновь принялся размышлять и анализировать.

Вот, к примеру, я, кажется, начал постигать ту идеологию, которой руководствуются в этом мире Новиков и его друзья. (Неплохо бы еще узнать, как они сумели в него прийти и закрепиться здесь, а также и зачем им все это вообще понадобилось?)

Да, конечно, они создали могущественную тайную организацию, у них есть немыслимая здесь техника, они знают общие тенденции развития нынешней реальности на ближайший век (не конкретные события, их цепочка оборвалась в тот момент, когда они затеяли свое вмешательство), еще они знают психологические характеристики большинства современных политических деятелей и вообще людей, которые оказывают влияние на судьбы мира и отдельных его регионов вплоть до конкретных городов и губерний (тоже до той поры, пока их не заменят новые, сформировавшиеся уже в измененной реальности люди). Все это так, и достаточно для ненавязчивого управления мировой историей и ходом прогресса. Но!.. Их очень и очень мало. Допустим, два-три десятка «полностью посвященных», то есть пришедших вместе с ними из будущего данной реальности.

Имеется еще сотня-другая людей «отсюда», но безусловно разделяющих позицию основателей «Братства», те, кому они могут стопроцентно и без тени сомнения доверять. Родившиеся слишком рано, носители не реализуемых в рамках традиционного общества амбиций. Но все же остающихся людьми своего времени, и способа кардинально перестроить стиль их мышления не существует. Короче говоря, из них получились самоотверженные и верные исполнители «господских» решений, но и не более. К таковым, по моему мнению, относятся, из лично мне знакомых, генерал Басманов, полковник Кирсанов (хотя с ним сложнее, я не во всем сумел разобраться), лейтенант Белли и некоторые другие обитатели форта. Из тех, с кем я успел познакомиться.

Вот и все. Прочие аборигены, так или иначе связанные с «Братством», «полевые агенты» в полном смысле слова. Работающие из каких-то собственных убеждений, страха или просто за деньги, выполняющие задания, которые являются лишь крошечными элементами общей мозаики. Их число может достигать сколь угодно больших значений, но это лишь солдаты, расходный материал, вроде тех рекрутов прошлых веков, которые сражались там, куда их поставили, не имея подчас понятия не только о целях войны, но и о месте, где она происходит. Посадили деревенского мужика из-под Вологды на телегу или в поезд, привезли к стенам Геок-Тепе, Баязета или в маньчжурские сопки, воодушевили формулой «За Бога, царя и Отечество!», и вперед, на пушки, штыки и ятаганы.

Нередко, кстати, такая политика приносила нужные плоды. Кажется, в Крымскую войну имел место такой эпизод. В сражении на Черной речке, когда русские полки уже отступали под напором англо-французов, маршал Сент-Арно для нанесения завершающего удара бросил в бой резерв, дивизию зуавов, то есть отборной французской пехоты. Которые традиционно носили форму марокканского стиля — алые шаровары, фески и прочее.

И — вот парадокс, почти деморализованные солдаты Владимирского и Волынского полков, увидев азиатскую одежду, воспрянули духом.

— Братцы, да это же турка!

Турок — враг известный, турку били и деды, и прадеды. Страшным штыковым ударом два русских полка прорвали фронт атакующего неприятеля и обратили его в паническое бегство. Если бы не пассивность князя Горчакова…

Но это лирика. А из моих прочих построений следует простейший вывод: даже обладая самой совершенной техникой связи, прослушивания, внепространственных перемещений и изощренных средств индивидуального и массового поражения, мои друзья физически не в состоянии эффективно ее применять в пределах «зоны своих жизненных интересов».

Только в действительно критических случаях Новиков, Шульгин и прочие могут непосредственно подключаться к делу и обрушивать на неприятеля всю свою грандиозную интеллектуально-техническую мощь. Если вообразить, что сами они — фельдмаршалы, то в повседневной деятельности им приходится полагаться на «генералов», «полковников», «лейтенантов» и «сержантов». Только так. Отчего вновь подтверждается старое правило — любая цепь не крепче своего самого слабого звена. Печальный вывод для людей, теоретически обладающих здесь всеми формальными признаками божества: всемогуществом, всеведением и даже, я согласен признать, всеблагостью.

И, значит, мне впредь не следует удивляться, когда я увижу очередное несоответствие между теоретически возможными и практически осуществимыми методами достижения целей.

Суть же и смысл моего введения в «Братство» скорее всего просто попытка расширить узкий круг «генералитета». Уж я-то безусловно отношусь к людям, которые способны полностью адекватно соответствовать своей жанровой роли. Другое дело — захочу ли?

А что мне еще остается делать, позвольте вас спросить, до того момента, когда появится возможность вернуться домой?

Никем больше мои навыки и способности востребованы в этом мире быть не могут.

Цель же заявлена если и не благородная в самом возвышенном смысле этого слова, то прагматическая и разумная. Как постулат японской педагогики: «Мы не собираемся изменять характер и основные черты личности воспитанника, но научить и заставить его вести себя подобающим образом в любой ситуации мы обязаны».