Андреевское братство [= Право на смерть ] - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 81

Остальные мужчины показались мне поначалу менее интересными. Господин Басманов Михаил Федорович выглядел типичным кадровым военным больших чинов, как бы даже не генералом. Почти одного со мной роста, спина идеально прямая, плечи развернуты, рукопожатие крепкое, аккуратно подстриженные усы, взгляд уверенный, шаг четкий. Синий костюм сидит безупречно, но кажется на нем неуместным. Без мундира он сильно проигрывает.

Старший лейтенант флота Владимир Белли единственный здесь был в форме, да еще и при царских орденах — белый крестик святого Георгия, еще один — рубиновый на черно-красной ленте — мне незнакомый, на длинных ремешках золоченый кортик с алым темляком и таким же алым крестиком в головке эфеса. Тоже, видимо, награда.

Представлен как командир крейсера «Изумруд». Совсем молодой офицер, лет двадцати шести, вряд ли больше. На плечах золотые с черными просветами погоны без звездочек. В обществе старших — сдержан и застенчив, но, судя по должности и наградам, офицер весьма достойный.

И наконец, последний, Павел Кирсанов. Синеглазый худощавый мужчина, с короткой прической очень светлых волос, поначалу показался ничем не примечательным, но через несколько секунд я ощутил исходящую от него замаскированную, но агрессивную энергию. Мне даже показалось, что в любое мгновение от него можно ждать короткого, неуловимого удара в печень или ребром ладони по шее. Без всякого повода, с открытой располагающей улыбкой и даже, возможно, извиняющимся полупоклоном и беспомощно разведенными руками после. Ничего, мол, брат, не поделаешь, надо так.

На сем интересном типе, который мог быть как наемным убийцей, так и известным беспринципностью и жестокостью приговоров судьей, церемония взаимного знакомства завершилась, и не Андрей, чего я ждал, а господин Берестин широким жестом пригласил всех к столу. Завтрак сам по себе не заслуживал бы описания, поскольку, хотя и был он чудо как хорош, я такого не ел после возвращения на Землю даже в знаменитом ресторане «Океаникум» на Гавайях, ожидать иного в доме столь богатых и респектабельных людей было бы странно. Прислуживали официанты, весьма похожие на встретивших нас у входа парней, а возможно, и те же самые. Вестовые из команды крейсера, тщательно вышколенные элегантным его командиром.

Застольный разговор отличался легкостью и приятностью. Не имевшие дам мужчины произносили в адрес Аллы изысканные комплименты, и тут же, отвлекаясь, начинали спорить о каких-то недавно происшедших и непонятных мне событиях в «большом мире», к которому явно относились Россия, Европа и Северная Америка. Впрочем, в основном все старались, чтобы гостям не было скучно и одиноко.

С моего позволения Андрей вкратце обрисовал присутствующим кое-какие эпизоды наших приключений в Сан-Франциско, причем в его изложении они выглядели более забавными, нежели опасными и страшными. В принципе мои «подвиги» вызвали одобрение явно понимающих толк в подобных игрищах людей.

Да я ведь сам почти сразу, на второй уже день там, во Фриско, догадался, что плейбой по виду и бонвиван Новиков совсем не чужд опыта спецопераций и дает мне десять очков форы.

Наконец, опять не Андрей, а Александр Шульгин задумчиво оглядел стол и сказал, что не видит, отчего бы благородным донам не продолжить приятное во всех отношениях общение в курительной. А дамам, напротив, не следует ли отдать должное накрытому для них в гостиной «сладкому столу». У них наверняка должны найтись темы, которых недостойны грубые мужские уши. Именно так он сформулировал.

— А чтобы совсем уж не лишать вас галантного внимания, попросим мы Вольдемара составить вам компанию. Он, в отличие от нас, успел получить светское воспитание в Корпусе, даже на царской яхте гардемарином ходил…

Старший лейтенант Белли согласно склонил голову с тщательно расчесанным пробором.

Следует понимать так, что к определенным вещам он допуска не имеет?

Соответственно, выходит, разговор намечается серьезный.

Знаю я, чем иногда заканчиваются беседы джентльменов или пусть будет по его — «благородных донов» в курительных. На вилле Панина во Фриско все тоже были ужас как благородные.

Курительная в замке подчеркнутой роскошью не отличалась и не предлагала выбора из сотен сортов табака, сигар и сигарет, как у пресловутого Панина, но оказалась достаточно уютной, обставленной удобной кожаной мебелью, имела непременный камин с арматурой из старой, но тщательно начищенной бронзы. Приятно, наверное, утонув в глубоких креслах, коротать долгие зимние вечера за стаканчиком виски или хереса, когда за стенами свирепствуют июльские ураганы и метели, а в камине трещат буковые поленья.

Умение хозяев обеспечить себе столь высокий комфорт в далеко не идеальных обстоятельствах вселяло уважение. Более всего меня занимал вопрос — каким образом удалось все это соорудить буквально на краю света, в отрезанном от и без того пустынного Южного острова непроходимыми горами фьорде. Да еще и в начале прошлого века, когда уровень науки и техники только-только начал приближаться к тому, что мы называем цивилизованным.

Насколько я помню, даже и электричество тогда не получило еще повсеместного распространения…

— Итак, друзья, — сказал Новиков, наливая из ребристой квадратной бутыли золотистое вино в низкие бокалы, — в самом первом приближении вы ознакомлены с историей Игоря и его прелестной спутницы. Волей уж или неволей, но они на определенный срок вынуждены будут пользоваться нашим гостеприимством…

— Насколько определенный и кем? — тут же вмешался я.

— Кем — это вопрос не ко мне. Может, Богом, может, — условиями игры. А насчет длительности срока… Я, кажется, говорил уже, что периодичность и шаг межвременных пересечений нам ясны недостаточно. Господин Левашов этим вопросом занимается, результаты обнадеживают, но… Год, полтора, два — я не знаю. Могу гарантировать одно — насильно вас задерживать никто не будет.

— Если, — поднял палец Левашов, — если вообще будет куда возвращаться. Андрей вам намекал на возможность схлопывания реальностей?

— Намекал, да. Только мне непонятно, как такое явление может выглядеть практически.

Все засмеялись, по-разному, впрочем. Левашов, наверное, раньше преподавал в университете. Умел объяснять доходчиво.

— Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Мне кажется, процесс этот не должен иметь ярко выраженного, тем более — катастрофического характера. Обреченная реальность скорее всего просто растворяется в других, ее окружающих, словно сахар в кипятке. Как это обрисовать в доступных и наглядных примерах? Наверное, все незаметно становится несколько другим. Большая часть материальных предметов, пожалуй, сохраняется, некоторая — заменяется похожими, но в чем-то иными. У людей стирается какой-то объем памяти… У некоторых, возможно, не до конца. Из таких получаются юродивые, кликуши, пациенты психбольниц, просто алкоголики, наконец. Доказывай потом, с диагнозом «делириум тременс», что вот на этом месте, «я совершенно точно помню», должна стоять Останкинская телебашня, а не водный стадион и не тюрьма…

— Тайна сия велика есть, — вставил Шульгин, просмаковав очередной глоток вина. — Над ней трудились многие профессора черной и белой магии. Пока — безуспешно… Однако желание нашего уважаемого гостя (он отчего-то говорил обо мне в третьем лице, а не обращался прямо) узнать все и сразу пусть и понятно, но трудноосуществимо в отпущенный нам отрезок времени. Поэтому я предложил бы ближе к делу.