Разведка боем - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 86

– Три года настоящего кофе не пил, это надо же! Уф-ф, какое блаженство. Выходит, жизнь не кончена, нет-нет, не кончена… И папиросы, чудесные папиросы! Что, фабрики Асмолова? Странно, «Ява», никогда не слышал. Да неважно, зато какой аромат… Нет, господа, вы это прекрасно задумали, мне там у Якова чертовски надоело. Главное, он мне совершенно не позволял выходить в город. Как будто я собирался сбежать. А куда мне было бежать, скажите на милость? Чтобы с голоду подохнуть? Благодарю покорно. И он еще мне трибуналом угрожал…

Видно было, что этот человек поговорить очень любит и, похоже, не особенно важно, о чем именно. Просто время от времени в нем накапливалась критическая словесная масса, и требовалось немедленно ее сбросить, как пар через предохранительный клапан. Когда давление приходило в норму, профессор начинал говорить по делу и вполне здраво.

– Давайте же наконец познакомимся, господа. Удолин, Константин Васильевич, экстраординарный профессор по кафедре всеобщей истории.

Друзья тоже представились, причем Шульгин назвался доктором медицины, что было почти правдой, поскольку советский кандидат наук этому званию соответствовал, а Новиков сообщил, что он полковник и журналист.

– Весьма, весьма рад. Правда, для врача вы, уважаемый коллега, слишком хорошо владеете навыками э-э… противоположного рода. Однако… время такое, да. Я, кстати, успел заметить, что в нынешних условиях люди образованные, аристократы крови и духа, приспосабливаются к жизни куда лучше этих… пролетариев. Те и характером пожиже, и от голода мрут чаще. Статистикой я располагаю. Потому, кстати, белая армия в состоянии сражаться при таком огромном перевесе красных. Они в своих газетках пишут, белоручки, мол, эксплуататоры, выродившееся сословие. Вот уж вздор! Дворяне – военное сословие, и война их естественное состояние. Другое дело, что бывают исторические закономерности, когда дворянство проигрывает плебсу. Битва при Азенкуре, например.

– А с чего вы взяли, профессор, что белые проиграли?

– Ну как же? У Врангеля остался только Крым, на Дальнем Востоке тоже лишь полоска Приморья. Эта война проиграна, увы. Но не все так просто. В ХIII веке Русь пала под натиском татаро-монголов, но в тех боях ударная сила азиатских орд, предназначенная для захвата Европы, была сломлена. Точно так же белые армии потерпели поражение в России – но, не сумев отстоять Россию, они все же остановили ударный отряд революционного Интернационала, нацеленный на Европу. Белое движение не пустило большевизм распространиться далее границ бывшей Российской империи. Щит под ударом разлетелся вдребезги, но он сломал и разбившее его копье.

– Красиво сказано, Константин Васильевич, только… Да вы когда последний раз газеты читали?

– Не помню. Кажется, в мае. Или в июне? Агранов мне перестал их носить, да и я не настаивал. Ничего там хорошего. У меня были более интересные занятия…

– Понятно. Дело-то в том, милейший профессор, что положение нынче несколько иное. Врангель не в Крыму, а почти под Москвой, большевики разгромлены в Польше. И мы здесь непосредственно с фронта… – Новиков улыбнулся и наклонил голову.

– Ах, даже так! Совсем прелестно. История, выходит, на сей раз проявила больше здравого смысла, чем ей обычно свойственно. Смутное время заканчивается. Большевики надорвались, слава тебе, господи! Я и это предвидел, предсказывал, но позже, значительно позже. Я отводил им еще лет десять-двенадцать, после чего их власть должна была выродиться, деградировать и мирным путем раствориться в мелкобуржуазной массе и частнособственнических инстинктах…

«Ишь, и правда умный, – удивился Новиков. – Если бы не сталинский переворот, так бы и вышло, ничем иным НЭП закончиться и не мог…»

– Да, а я ведь так и не спросил, господа, чем обязан столь приятному знакомству? Вы специально прибыли, чтобы освободить меня из узилища? Не могу поверить. Неужели моя персона столь известна и представляет для кого-то интерес даже в разгар решительной битвы? Или же вы преследовали цель захватить в плен Якова? Разумеется, он для вас гораздо более заманчивая добыча. А вы не боитесь, что его будут искать всей мощью той ужасной организации и обнаружат наше убежище?..

Манера разговора профессора начинала уже утомлять. Возможно, лектор он был талантливый, но в нормальном общении поток его красноречия воспринимался с трудом.

– За вами, за вами мы прибыли. А Агранова прихватили попутно. Нельзя было и такой шанс упускать. Давайте сегодня мы дадим вам возможность отдохнуть, а завтра побеседуем обстоятельно.

Невзирая на возражения, что он совсем не устал и готов беседовать хоть до утра, Удолина препроводили в спальню, снабдили коробкой папирос и кофейником и пожелали спокойного сна.

Пришло время познакомиться с Аграновым.

Вид у него был импозантный. Хотя и несколько помятый после не слишком бережной транспортировки. Лоб и переносица распухли от удара, нижние веки посинели и набрякли.

– Здравствуйте, Яков Саулович. Как вы себя чувствуете? – вежливо поинтересовался Новиков.

– А как, по-вашему, я должен себя чувствовать? – огрызнулся чекист.

Андрей рассматривал его с интересом. Богатой судьбы человек. В недалеком будущем должен стать главным специалистом ВЧК – ГПУ по делам творческой интеллигенции и вообще идеологии. Близким другом и верховным надзирателем советских писателей. Увлекательную жизнь ему предстоит прожить. Только короткую. Обидно даже – достичь неограниченной и бесконтрольной власти над миллионами людей, большей, наверное, чем у Гиммлера и Мюллера, вместе взятых, абсолютного личного благополучия в голодающей нищей стране (для многих именно в этом особая сласть – чтобы у тебя все, а вокруг нищие), получить четыре ромба на петлицы и в миг наивысшего взлета – пулю в затылок. А может, и не в затылок, и не пулю, а просто забили ногами в цементном подвале малограмотные румяные мальчики, пришедшие на смену по-своему рафинированным питомцам Менжинского и Ягоды. Была у них такая инструкция – практиковать избиения до смерти, в целях нравственной закалки личного состава.

– Думаю, что плохо вы себя чувствуете, Яков Саулович. И физически и нравственно. Голова болит? Чего желаете, на выбор, таблетку анальгина или рюмку коньяку?

– Стакан.

– Чего стакан? Ах, да… Александр Иванович, не сочтите за труд.

Шульгин подал Агранову требуемую емкость, но налил не доверху. Кто его знает, может, он алкоголик, выпьет, и сразу в отключку.

– Так. С болью телесной мы разобрались, а вот с душевной как быть? Если это вас порадует, отмечу – с засадой вы хорошо придумали. Умеете мыслить перспективно. Вот вроде все предусмотрели с дрезиной, по всем параметрам сбоя быть не должно было, а вы все же и о неудаче подумали, подбросили Вадиму информацию о домике в переулке. Очень грамотно. Однако все равно прокололись. Отчего бы?

Агранов молчал, прикрыв глаза, ждал, когда подействует алкоголь и вернется способность мыслить легко и раскованно.

– Не вижу необходимости сейчас об этом говорить, – ответил он наконец. – Вы для себя знаете, а мне свои ошибки анализировать уже незачем.