Отдай туфлю, Золушка! - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Разумовская cтр.№ 74

—Скажите, что вы лжёте. Пожалуйста!— я вытерла слёзы, но они, проклятые, всё бежали и бежали. Я снова вытерла.

Фаэрт молчал. Чёртов колдун!

—Почему?— прошептала я, глотая слёзы.— Почему я не могу вернуться?

Чертополох протянул мне руку ладонью вверх.

—Пошли вниз. Мне нужна магия, чтобы вернуть тебе память.

—То есть, ты не только сердце у меня забрал?

—Не только.

—Будь ты проклят.

Он всё ещё протягивал мне руку, но я демонстративно проигнорировала её и решительно направилась к лестнице. Верить Чертополоху нельзя, я знаю, но… Выбора у меня не было ведь.

Через несколько ступенек колдун щёлкнул пальцами, и мы тотчас оказались перед портретом неизвестной темноволосой красавицы.

—Вина?

—Иди ты.

—Сядь.

Я не стала спорить и опустилась на диван. Стиснула руки.

—Может и сердце вернёшь?

—Нет.

—Тогда давай, начинай.

Он подошёл и положил мне руки на виски. Мир закружился, заискрился радугой. Голова загудела, словно трансформаторная будка.

* * *

Песочница. Какой-то пьяный дядька пристаёт к моей маме, а я луплю мерзавца совочком. Я ужасно большая и сильная. И появляется он…

* * *

Папа. Огромный, кудрявый, красно-рыжий. Его чёрные глаза смеются. Он подхватывает меня на руки.

—Шлем всегда одевай, слышишь?

—Надевай,— поправляет вредная мама.

—Без горшка только белые воротнички гоняют…

* * *

Овсянка…

* * *

Наш рыжий толстый кошарик…

* * *

—Не говори маме! Я исправлю, я честно выучу эту долбанную теорему. Ну, пап! А то я расскажу, как ты звездонулся в прошлую субботу.

—Засранка,— ворчит папа.— Если к выходным не пересдашь, точно заложу.

Мир вертится, вертится…

—Дрон, ты умеешь целоваться?

—Положим.

—Докажи.

И мы целуемся. Конопатому Дрону четырнадцать, мне тринадцать, и мне очень интересно узнать, что такое поцелуй.

—Ну и как?— жадно интересуется мальчишка.

—Слюняво,— кривлюсь я.

* * *

—Ты бы хоть платье надела, Ань,— ворчит мама.— То, голубое, красивое, которое я тебе купила неделю назад. Восемнадцать лет раз в жизни бывает.

—Девятнадцать тоже раз в жизни. И двадцать, и двадцать один,— хохочу я, застёгивая косуху.— Да и всё уже, осталось полтора часа до следующего дня! Мам, я утром вернусь. Мы с ребятами в Выборг метнёмся. Да и за рулём Серёга будет, а у него стаж — ого-го!

Папа стоит в дверях и подмигивает за маминой спиной. А потом жестами показывает на башку, дескать, Анька, горшок не забудь. Как будто я когда-то ездила без шлема! Ну, после лихих шестнадцати.

—И всё равно я бы хотела, чтобы ты осталась сегодня дома…

Я обнимаю мою интеллигентную мамочку, целую в щёчку.

—Пока!— и бегу вниз, туда, где мне уже сигналят братаны.

Вот только Серёга пьян, и за штурвал придётся сесть мне.

* * *

Нам навстречу летят огни, фары слепят глаза. Позади орёт пьяный Серёга, мой бывший, но расстались мы друзьями. Его лапы сжимают мою талию. Ночь, а потому трасса практически пуста.

—Дом мой — покой,— кричит он мне на ухо,— бог сна, вечная тьма…

Я подпеваю. Правда вряд ли наш вой можно назвать песней. Ветер обжигает лицо прохладой. Вдруг Серёга начинает целовать мою шею. Там, где над седьмым шейным позвонком чёрный дракончик кусает шипастую розу.

—Отвали, Серый,— рычу, но он, кажется, не слышит.

Ветер не даёт слышать.

—Детка, ты такая вкусная!— хрипит пьяно.

И его рука ползёт мне под косуху, туда, где грудь натянула футболку.

Сволочь!

—Руки убрал!— ору ему, на секунду обернувшись назад.

—Не киксуй…

Я снова оборачиваюсь к трассе, и — чёрт!— бэха перед моим носом спешно встраивается в ряд. Выворачиваю, колесо ведёт. Что-то лопается. Мир летит к чертям. Байк пробивает ограждение. Чёрная вода. Врыв сверхновой в лёгких. Темнота…

Только лампочки. Обычные светодиоды в потолке.

Полумрак. В коридоре на скамейке из стульев двое: мужчина и женщина. Ждут. Я парю рядом, пытаясь позвать папу. Но он меня не слышит, обнимает мать, прижимая к себе. Папа рано начал лысеть и разом сбрил свои крышесносные красно-рыжие кудри. А мама такая худенькая и маленькая, словно испуганная девочка. Они сидят перед дверью реанимации, а я не знаю, что мне делать и что сказать, и надо ли вообще чего-то говорить.

Из темноты коридора появляется странный очень высокий темноволосый мужчина в чёрном длинном пальто и старомодной шляпе и подходит к ним.

—Майя,— зовёт маму. Они знакомы? Я вроде знаю всех друзей моих родителей.— Время пришло.

Мама вскакивает, бросается на него с явным намерением расцарапать лицо. Папа обнимает её, удерживая.

—Это ты!— кричит мама.— Ты всё подстроил, Волк!

—Нет. Я лишь знал тогда, что это будет.

—Я тебе не верю.

—Ей осталось жить пять минут. Решайся, Майя. Если ты отдаешь мне тыкву, я просто ухожу.

—А если Аню?— хрипло уточняет отец.

—То я возьму её с собой. И она продолжит жить.

Отец прижимает мать к себе, гладит по светлым волосам, но не сводит мрачного взгляда с незнакомца, лица которого я не вижу, только широкоплечую спину.

—Мы увидим её?

—Нет. Но она будет жить. Просто в другом мире.

—Поклянись, что с ней всё будет хорошо,— просит мать дрожащим голосом.

Мамочка ещё пытается чего-то требовать, хорохорится, но я вижу: отчаяние её сломило. Мужчина тяжело вздыхает, и по этому вздоху, полному безгранично-холодного терпения, я вдруг понимаю, кто перед мной.

—Она будет жива.

—Ты не причинишь ей зла?— настойчиво допытывается мать.— Поклянись…

—Майя, Анин отец — мой младший брат. Осталось несколько секунд. Решайся.

—Аня — твоя племянница? Почему…