Достойный жених. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Викрам Сет cтр.№ 175

–Даже от слов вроде «центральный»?– спросила Лата, которой пришлась по душе эта идея.

–Даже от них. Годится почти любое слово.

Он нащупал в кармане одну анну и купил у лоточника маленький венок из ароматных белых цветов жасмина.

–Держи,– сказал он, вручая цветы Лате.

Та была очень довольна. Она поблагодарила Амита, с наслаждением вдохнула аромат цветов и тут же, без доли смущения, надела венок на голову.

В этом ее жесте было что-то настолько приятное, естественное и непосредственное, что Амиту невольно подумалось: «Она, может, и поумнее моих сестер, но больше всего мне нравится, что она лишена их рафинированности. Пожалуй, я очень давно не встречал таких славных девушек».

Лата в эти минуты тоже думала, как ей нравится семья Минакши. С ними она наконец смогла забыть о себе и о своем дурацком надуманном несчастье. Даже невыносимо скучная лекция в их компании приносила радость и удовольствие.

7.36

Достопочтенный господин Чаттерджи сидел у себя в кабинете. На столе перед ним лежал незаконченный текст приговора и стояла черно-белая семейная фотография в рамке, которую они сделали много лет назад в модном по тем временам калькуттском фотоателье. Каколи, своенравный ребенок, настояла на том, чтобы фотографироваться со своим плюшевым мишкой, а Тапан был еще слишком мал, чтобы изъявлять какую-либо волю.

Господину Чаттерджи предстояло вынести смертный приговор шести членам преступной группировки дакойтов ^[320]. Такая работа всегда причиняла ему массу страданий, и он с нетерпением ждал, когда его снова переведут на гражданские дела,– там и головой можно поработать, и волнений меньше. Безусловно, все шестеро бандитов виновны в совершенном преступлении и вынесенный сессионным судьей приговор не назовешь ни ошибочным, ни необоснованным. Стало быть, и отменить его нельзя. Да, вероятно, не все шестеро убивали преднамеренно, но согласно Индийскому уголовно-исполнительскому кодексу в случае убийства и ограбления, совершенного группой лиц, все лица должны понести одинаковую ответственность за преступление.

В Верховный суд дело не пойдет, последней инстанцией в данном случае станет Высокий суд Калькутты. Сперва господин Чаттерджи подпишет приговор, затем – его коллега ^[321], и судьба шестерых человек будет решена. Несколько недель спустя их повесят в Алипурской тюрьме.

Минуту-другую господин Чаттерджи разглядывал фотографию семьи, затем осмотрел кабинет, три стены которого были заставлены всевозможными кодексами и подшивками в кожаных и полукожаных переплетах светло-коричневого или синего цвета. «Сборник судебных решений Индии», «Всеиндийский репортер» ^[322], «Всеанглийский правовой сборник», «Свод законов Холзбери», несколько учебников и книг по юриспруденции, «Конституция Индии» (свежая, прошлогодняя), а также подборки местных законодательных актов с комментариями. Хотя теперь господин Чаттерджи мог получить любую книгу в Судейской библиотеке Высокого суда, он не отменил подписку на привычные журналы – отчасти потому, что иногда предпочитал составлять тексты решений дома, а отчасти потому, что Амит еще мог пойти по его стопам, как он сам однажды пошел по стопам отца (вплоть до того, что выбрал для себя и впоследствии своего сына ту же адвокатскую палату).

Отнюдь не по рассеянности достопочтенный господин Чаттерджи пренебрегал сегодня хозяйскими обязанностями. Причиной тому была не толстуха-сплетница и не шум, который подняли за столом его дети (их он искренне любил). Причиной стал муж сплетницы – господин Гангули. После продолжительного молчания он вдруг заговорил о своем любимом великом гении – Гитлере. Тот умер шесть лет назад, но господин Гангули до сих пор ему поклонялся, как богу. Своим монотонным голосом, пережевывая собственные мысли, как корова – жвачку, он начал монолог, который достопочтенный господин Чаттерджи слышал уже не раз: мол, даже Наполеон (еще один великий бенгальский герой) не годился в подметки Гитлеру. Гитлер помог Нетаджи Субхасу Чандре Босу в борьбе с мерзкими британцами! Как восхитительно атавистична индо-германская связь и как это ужасно, что немцы и англичане в течение месяца официально прекратят состояние войны, в котором пребывали аж с 1939года. (Господин Чаттерджи считал, что давно пора, но вслух ничего не сказал – дабы не превратить монолог Гангули в диалог.)

Поскольку за столом упомянули «сахиба из Германии», господин Гангули не преминул выразить радость, что и их семья, возможно, скоро станет прекрасным примером «индо-германской связи». Достопочтенный господин Чаттерджи какое-то время слушал его молча, с благожелательным отвращением на лице, а потом встал, вежливо извинился, ушел к себе и больше за стол не возвращался.

Нет, он ничего не имел против Ганса. Он видел его всего пару раз – и то, что он видел, ему понравилось. Парень был хорош собой, одет с иголочки и производил во всех смыслах приятное впечатление, а его забавная, немного даже агрессивная куртуазность умиляла. Да и Каколи он нравился. Со временем Ганс, вероятно, научится не ломать людям кисти рук. Однако господина Чаттерджи несказанно раздражал синдром, нередко встречавшийся у бенгальцев и только что наглядно продемонстрированный родственником жены: смесь слепого патриотизма – обожествления великого героя Субхаса Чандры Боса, который бежал в Германию и Японию, а позднее основал для борьбы с британцами Индийскую национальную армию; обязательного восхищения Гитлером и фашизмом; громогласного поношения всего британского и замаранного «псевдобританским либерализмом»; атакже презрения к политике хитрого труса Ганди, который не позволил Босу возглавить партию Конгресс, хотя тот и победил на выборах. Нетаджи Субхас Чандра Бос был бенгальцем, и достопочтенный господин Чаттерджи гордился своим бенгальским происхождением не меньше, чем индийским, однако – подобно отцу, «старому господину Чаттерджи»,– он бесконечно радовался, что пройдохи вроде Субхаса Боса не заправляют Индией. Отцу куда больше нравился тихий, скромный, но оттого не менее любящий свою страну брат Субхаса Боса, Сарат, тоже адвокат. Он был с ним знаком и восхищался им.

«Не будь этот болван Гангули родственником жены,– подумал достопочтенный господин Чаттерджи,– я ни за что не стал бы портить воскресный обед общением с ним. Увы, в семьях попадаются разные личности, и, в отличие от случайных знакомых, с ними приходится мириться… Мы будем родственниками до последнего вдоха».

Такие рассуждения о жизни и смерти больше свойственны отцу, пришло в голову достопочтенному господину Чаттерджи, а старику скоро восемьдесят стукнет. Отец, впрочем, так доволен своей неспешной жизнью, своим котом и чтением классической санкритской литературы, что вряд ли когда-нибудь задумывается о смерти и скоротечности жизни. Жена его умерла очень давно, к тому времени они были женаты только десять лет – и с тех пор он практически о ней не говорил. Чаще ли он вспоминает ее теперь, на склоне лет?