Жизнь на общем языке - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 46

–Можешь открыть.

Она распахнула глаза… и, сделав непроизвольный, потрясенный, судорожный вдох-всхлип, забыла дышать вообще!

Огромное, бездонное и бесконечное черно-бархатное небо, усеянное мириадами звезд, мерцающих бриллиантовым блеском разных оттенков: то желтоватым, то сине-голубым или красноватым– в обрамлении сверкающей короны Млечного Пути раскинулось над ней…

Затаив дыхание, Клавдия смотрела в Небо… а Небо смотрело на нее, захватывая и словно втягивая в себя все ее существо.

Небо бесконечного Космоса подавляло и одновременно возвеличивало, поднимая над всякой глупой и смешной суетностью, над пустыми человеческими страстями и мимолетностью бытия. Его невозможно было объять взглядом, скудными возможностями человеческого зрения, и невозможно было осмыслить убогой ограниченностью человеческой фантазии и воображения– оно было непередаваемо Великолепно и Непостижимо.

Внутри Клавдии, где-то на периферии сознания, постепенно нарастая, зазвучала какая-то потрясающей красоты тихая музыка: дивный аккорд, разложенный на несколько голосов, возвышающий и исцеляющий душу своей прекрасной гармонией, который пели-тянули небесные ангелы или сами звезды…

Она вдруг почувствовала непонятную боль, сдавившую грудь, и, только сейчас сообразив, что давно уже не дышит, вдохнула полной грудью, словно вбирала еще и таким образом в себя это Небо, и медленно выдохнула.

Невозможно было оторвать взгляда от этого великолепного Зрелища– Небо втягивало в себя, словно соединяло ее личность с собой и со всем Сущим, со всем Миром невидимыми нитями и потоками, давая понять и почувствовать, что она всего лишь маленькая часть чего-то невероятно огромного и прекрасного, позволяя ей выйти за пределы рассудочного и слиться с этим самым Единством…

В какое-то мгновение от этого почти непереносимого величия и погружения в звездный Космос Клавдии стало вдруг не по себе, и она ухватилась за руку Матвея, как за надежный якорь, способный заземлить ее и удержать на краю Мироздания…

А он осторожно сжал ее ладошку в своей большой, теплой ладони, и они лежали, держась за руки, глядя в необъяснимый, непостижимый и невероятный Космос, и молчали.

Долго молчали. Не фиксируя истекающего в тот же бездонный Космос времени, но чувствуя себя чем-то единым в этом их молчаливом, благоговейном созерцании.

–«Не будь атеистом, душа не блудница, здесь к Богу так близко, что грех заблудиться…»– нарушив тишину, прошептала благоговейно Клавдия строчку из запомнившегося ей стихотворения поэта Владимира Скобцова. Помолчала и спросила тихонько, словно боясь громким голосом потревожить Небесную Гармонию:– Как ты думаешь, как жили наши предки, глядя вот в такое Небо? Когда никакого «светового шума» иэлектричества нет и в помине. А ночью тьма захватывает человека, стоит тому переступить порог дома. И он поднимал голову, смотрел вверх и видел вот Это.

Матвей ответил не сразу, смотрел на Небо, представляя и примеряя на себя описанную ею ситуацию, размышляя над ответом.

–Думаю, так же и жили, как мы. Любили и ненавидели, страдали и радовались, предавали и жертвовали собой ради близких или идеи какой. Люди не меняются, и человеческая природа, двойственность его сущности, всегда одинакова и остается прежней во все времена. Только им требовалось гораздо больше мужества и смелости, чтобы жить, потому как полагаться нашим предкам приходилось исключительно на самих себя, на свои способности и возможности. Царь далеко, государство с его законами где-то там же, рядом с государем, и никакой тебе медицины, полиции и социальных институтов, защищающих права населения. Ну и грешить, наверное, было страшней, потому что поднимаешь глаза в это Небо– и становится совершенно очевидно, что существует нечто Высшее, управляющее жизнью, которое обязательно рано или поздно рассудит и накажет по справедливости, да так, что никакое раскаяние не спасет.

–Страшно,– помолчав, согласилась с его оценкой Клава. Помолчала еще и произнесла восхищенным, восторженным шепотом:– И непереносимо прекрасно.

–Да,– согласился Матвей,– непереносимо…

Перевернулся на бок, приподнялся на локте, всмотрелся в еле различимые черты девичьего лица, медленно наклонился и накрыл ее губы своими губами…

Сначала совсем легко, лишь обозначив поцелуем поддержку и полное созвучие с тем, что она испытывает и переживает в этот момент. Но через пару секунд что-то огромное, как Небо, которое дышало и жило над ними, непреодолимо и яростно полыхнуло в них обоих, захватывая целиком и полностью в свое огненное притяжение, и поцелуй превратился в страстный, обжигающий и… потрясающе прекрасный.

Душами, телами, чем-то необъяснимым и мощным они устремились друг к другу, торопясь слиться, стать единым целым, и в этот момент, под этим живым, дышащим огромным Небом, это было единственно верным, единственно правильным и нужным– утверждение самой Жизни и воздаяние Мужчине и Женщине, творящим эту самую жизнь.

Конечно, им было не до размышлений о каких-то высоких материях и рассуждений о чем-то метафизическом– их просто затянуло в эротическом, сексуальном вихре яркого и мощного обоюдного желания соединиться, слиться в одном порыве, и они торопились, судорожно и бестолково пытаясь поскорей избавиться от одежды, которой оказалось слишком много и она ужасно плохо снималась, путаясь и цепляясь за руки-ноги, крючки-застежки, штанины и рукава.

Чуть не рыча от досады и торопливости, они умудрились что-то постягивать и отбросить в сторону, что-то снять не до конца… и все, все– он провел своей большой горячей ладонью по ее полыхающей от желания коже и поцеловал ее трепещущий животик, а она тянула его вверх, чтобы слиться в новом горячем поцелуе, и он шептал что-то и шел за ее желанием, а она стонала и торопила, торопила…

…и он вошел наконец в нее, соединив их тела и жизни в то самое единое целое, и замер, переживая сам и давая возможность пережить и почувствовать всю полноту и красоту этого короткого мгновения и ей… А переступив за тот миг, поддерживая и подгоняя друг друга все больше и больше разгорающейся страстью и сводящим с ума желанием, они понеслись в одном ритме, в одном едином дыхании к апофеозу, сливаясь в прекрасное, законченное целое…

И, на самой вершине их соединения, на том великолепном пике, на который им посчастливилось выскочить вместе, переживая сильнейшее эротическое потрясение, Клавдия распахнула глаза, взлетая в Небо, и, не сдерживаясь, свободно, радостно и мощно выпустила в это же Небо свой победный крик освобождения, разошедшийся волной по черной степи…

Они долго лежали, не размыкая объятий, даже не пытаясь перелечь как-нибудь поудобней. Лежали, молчали и плавились в остывающем, не менее великолепном «послевкусии» их потрясающего оргазма. И только спустя какое-то неизвестное, продолжительное время Матвей осторожно переместился и лег на бок, придвинул к себе и обнял Клаву, пошарил рукой вокруг, нащупал чью-то куртку, притянул и накрыл ею девушку, пошарил еще разок, наткнулся на край спальника-одеяла, подтянул и его и накрыл на этот раз их обоих.