Даже красивее, чем был раньше. Старше, опытнее, опаснее.
Только больше мне этого не хочется.
Не хочу. Не мое.
- Ирка… - скользит ладонями по моим рукам снизу вверх, сжимает плечи.
А меня будто молнией пронзает. Оттого, что я впервые отчетливо понимаю, что на самом деле потеряла.
- Марк, я домой…
- Да, ладно, не суетись, подождут твои псы пятнадцать минут, - шепчет, скользя губами по щеке.
- Ты мне что-то показать обещал, - напоминаю, надеясь отвлечь его от поцелуев.
- Потом, Иришка, все потом… - шепчет торопливо, обхватив руками мою голову.
Соврал, гад.
Упираюсь ладонями в твердую грудь и пытаюсь не дать ему себя поцеловать.
- Хватит, Марик, - хриплю натужно.
- Иришка, люблю тебя… бл@ть, так люблю!
Подталкивает меня, пока я не упираюсь бедрами в стоящий позади стол, и впивается губами.
Раньше мне такое его поведение нравилось. Я любила, когда он действовал нагло, нахрапом. Сопротивлялась из вредности, а потом сладко капитулировала.
Сейчас иначе. Его наглость вызывает раздражение вперемешку со страхом.
Вложив всю силу, толкаю его в грудь. Он отстраняется, непонимающе улыбается, но, видимо, приняв мое сопротивление за прелюдию, набрасывается как голодный зверь.
- Ммм… Хватит, Марк! - выкрикиваю глухо, когда его рука ныряет под подол платья и хватает бедро, обтянутое резинкой чулок.
- Ир… Ир… тебе понравится, малыш…
Облизывая шею мокрым языком, он толкается в меня твердым пахом. И тут мне становится жутко по-настоящему. Ситуация стремительно выходит из-под контроля.
- Ну же, давай, крошка, расслабься, - бормочет, постепенно укладывая меня на стол.
- Нет, я сказала! Кляйс, прекрати!
Продолжая лапать бедро ручищей, второй сжимает грудь через шелк платья. Я рефлекторно дергаюсь и слышу треск ткани. Этот звук подхлестывает мою злость, как удар хлыста.
Размахнувшись, я ударяю его по лицу с такой силой, что он едва не заваливается на бок. Прижав ладонь к щеке, смотрит на меня ошалевшим взглядом.
- Ты чего?
- Урод! – подхватываю свисающую бретельку платья, пытаюсь как-нибудь прикрепить ее к лифу, но у меня, естественно, ничего не получается.
- Ириш, ты че, обиделась? – неверяще моргает, смотрит на меня, как на инопланетянку.
- Да пошел ты! – соскакиваю со стола и быстрым шагом иду на выход.
Марк догоняет меня в прихожей и, прижав спиной к груди, пытается снова поцеловать шею.
- Хватит!
- Как ты хочешь? Ну?.. Нежно? Я буду нежным, Ириш, - шепчет быстро, - буду, каким скажешь.
- Я не хочу тебя никакого, Марик, - вырывается у меня с рыданием.
- Не можешь простить?
- Простила! Живи спокойно, только без меня!
- Я не хочу без тебя…
Даю себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Делаю несколько глубоких вдохов и выдаю:
- Я тебя не люблю, Марк и быть с тобой не хочу.
- Я не верю!
- Поверь. Все! Перегорело.
Руки Марка с моей талии исчезают. Обойдя меня, растеряно смотрит мне в глаза.
- Открой дверь, я домой поеду.
- Ты серьезно?
- Открой!
Я могла объяснить все спокойно, сказать, что любила, но он сам виноват в том, что мы сейчас имеем, но не стала. Потому что сама не уверена, в том, что тогда была любовь.
Зависимость была, обожествление, фанатичное желание приобщится к его миру. Стать взрослой, вдохнуть свободы, любить и быть любимой.
А любовь ли это? Не знаю… Я уже ничего не знаю.
Обхожу его по дуге и начинаю поворачивать на двери все затворы.
- Выпусти меня, слышишь?.. И никогда больше не прикасайся! – шиплю, дергая на себя дверную ручку.
- Ира, я буду за тебя бороться…
- Зря потратишь время.
- Я люблю тебя! - с надрывом кричит он.
Тут я тоже могла бы возразить. Доходчиво объяснить, что нет, и не было у него ко мне никакой любви. С любимыми так не поступают. Но я снова молчу.
Не хочу тратить время на пустые разговоры.
Наконец, дверь открывается, и я, словно все это время не дышала, наполняю грудь спертым воздухом.
- Подожди, Ир! Провожу!
Глава 25.
Марк догоняет меня, когда я, пролетев по лестнице три этажа вниз, наваливаюсь всем телом на тяжелую металлическую дверь, и мы вместе оказываемся на улице.
- Ириш, - обняв мои плечи, тянет на себя.
- Руки убери, - шиплю зло.
- Все в порядке? – спрашивает взявшийся ниоткуда Михаил.
- Да!
Приставать ко мне при охране Кляйс боится, поэтому, убрав свои руки, просто плетется следом.
Я же иду к машине, до боли в глазах всматриваясь в силуэт за стеклом.
Выйдя на улицу, Алекс открывает для меня дверь.
- Едем? – уточняет он.
- Да. Домой, - не решаясь посмотреть в глаза, сиплю еле слышно.
- Иришка, прости за платье, - звонко проговаривает Марк за моей спиной, и моя рука машинально взлетает к груди, чтобы прикрыть позор.
Мразь.
Эта реплика обрубает последнюю ниточку, связывающую меня с прошлым.
Эти слова не дань вежливости. Они сказаны для Грозового с целью вбить между нами клин.
Заживо сгорая от стыда и гнева, ныряю в салон и, скинув туфли, залажу на сидение с ногами.
Кляйс пытается стучать в окно и посылает воздушные поцелуи, но мне так мерзко, что одна только мысль о том, чем могло закончиться наше уединение, вызывает приступ тошноты.
Но даже не это самое страшное. Катастрофа заключается в том, теперь Алекс считает, что пока он ждал меня здесь у подъезда, я трахалась с Марком в его квартире.
Потому что со стороны именно так все и выглядит. Я, взлохмаченная, в разорванном платье, и полуголый Кляйс.
Закусив губы, безмолвно стону.
Я только что пробила дно.
Коротко переговорив с охраной, Алекс отталкивает Марка от машины и садится на переднее пассажирское сидение. Заполнивший салон запах надвигающейся грозы и его кожи поднимают во мне огромную волну глухого отчаяния.
Я понимаю, что не должна на него смотреть, но поделать с собой ничего не могу. Просверливая взглядом дыру в его виске, пытаюсь считать его настроение, поймать хоть одну эмоцию, свидетельствующую о том, что ему не плевать.