Дети Революции - читать онлайн книгу. Автор: Василий Панфилов cтр.№ 56

Наконец министр выговорился и отошёл слегка, взгляд его сделался жёстким.

– Тогда этот вам, – разбил неловкий (и опасный!) момент Фокдан, протягивая записку, переданную прапорщиком.

Валуев развернул её, и лицо его стало хищным.

– Это всё меняет, – судорожно выдохнув, сказал он, – есть шанс…

С Романовыми Фокадан так и не встретился, уехав из Царского Села ещё до полудня, сопровождаемый почётным конвоем. Погода снова испортилась и поставленная на полозья повозка скользила по грязи, разбавленной льдистыми участками.

Тряско, неуютно, но Алекс опытный путешественник и вскоре впал в привычный медитативный транс, обдумывая ситуацию. Романовы, содержащиеся под фактическим арестом, звоночек тревожный.

Не доверять Валуеву нет никаких оснований… впрочем, доверия тоже нет. Заговорщик он, решивший вопреки всему отстранить Дом от власти, или царская семья и правда настолько пересобачилась, что их нельзя выпускать на люди, в общем-то и не важно.

Факты таковы, что Романовы отстранены от власти и можно с большой долей уверенности сказать, что власть эту им не возвратят. Минусы такого решения очевидны – нарушается сакральность власти не только в глазах народа, но и в глазах правителей других государств, а это очень скверно.

Ряд международных договорённостей держится на личности монарха, а отстранение говорит о том, что появился повод пересмотреть многие договора с Российской Империей. Мелочь? Ан нет, даже незначительные укусы на дипломатическом фронте могут дать повод для чего-то большего – от уменьшения авторитета государства, до Казус белли ^[206].

– Ох и закрутятся же события, – вслух пробормотал попаданец, стиснув зубы, – Империя Российская, далее перекинется в Европу – Прусское Наследство по новой делить. Ну а после и Конфедерации достанется. Насмерть стоять сможем, а вот выстоять уже нет. Пройдёт английский флот по побережью и всё, экономика в штопор вошла.

– На поклон к Англии идти? Они-то рады будут, вот только понапихают всюду своих банкиров да комиссаров ^[207], результат таким же для нас будет, только что без войны, что позорней. К Мексике? Хм… вдвоём выстоять можно, вот только что Максимиллиан? Не окажется ли такой союз лекарством хуже болезни?

Снизу начало поддувать и Алекс очнулся от дум. Проверив источник сквозняка, обнаружил разошедшиеся доски пола. Ругнувшись в сердцах, укутался поплотнее и снова принялся вспоминать визит к Цезарю и встречу с Валуевым. Кто как стоял, сидел, во что бы одет, интонации… не мелочи, ох не мелочи! Глядишь, да вспомнится какая-то полезная деталь.

– Предместья скоро пойдут, – доложил командир конвоя, на скаку согнувшись к окошку, – вам лучше в седло пересесть, чтоб патрули мятежников адекватно реагировали.

Фокадан с некоторым облегчением пересел в седло, приказав поднять знамёна. Заметив некоторые колебания романовцев, добавил:

– Воспринимайте их как вариант с оливковой ветвью ^[208], видимой издали. Полотнища заметные, хоть не обстреляют сходу.

– И то верно, – с облегчением согласился кирасирский полковник.

Баннеры помогли, встреченные несколько раз патрули останавливались вдали, не выказывая агрессии. Тем паче, конвойные старательно размахивали флагами, согласно совету консула.

Близ самого города дорогу преградил взвод солдат, засевший за аккуратными укреплениями. Над наскоро склоченной будочкой висел плакат из простыни, на котором расплывшимися буквами выведено слово Застава Петербургского Ополчения.

Фокадан остановил сопровождающих и подскакал к будочке.

– Консул Конфедерации Алекс Фокадан, – представился он старику-полковнику, возглавлявшему пост. Военный, явно вышедший из отставки по такому случаю, прищурился близоруко и заулыбался.

На всякий случай прищурился и попаданец, вглядываясь в лицо офицера, не иначе как знакомец какой, иначе с чего такая реакция?

– Иван Денисович? – Чуточку неуверенно спросил Алекс.

– Он самый, – ворчливо отозвался представленный на одном из приёмов промышленник средней руки, – не опознали?

– Да уж не сразу, – хмыкнул Фокадан, – прошу прощения за откровенность, но мундир просто удивительно не идёт вам.

– Вот возьму и не прощу, – засмеялся полковник, – да ладно вам, знаю и сам. Двадцать лет мундир не носил, надел вот… В революцию не лезу, наш пост полицейские функции выполняет. Развелось, знаете ли, лихого народца, да всё больше из тех, на кого и не подумаешь. Банды из лакеев, да где это видано!? Или, извольте представить – дворянские… каково?

– Легко, – хмыкнул Фокадан.

– Ах да, вы в этих революциях как рыба…

– Век бы их не видать, – в сердцах отозвался тот, – я всегда выступал за эволюцию, а не революцию. Тем паче, в Российской Империи сия гадость не ко времени. Если кто и воспользуется её плодами, так я бы поставил на окрестные государства.

Иван Денисович хмыкнул, но тему продолжать не стал.

– Эти-то вам зачем? – Кивком головы показал на романовцев, – с такими молодцами нынче на улицах опасней, чем одному.

– Переговоры. Нужна громкая заявка, дабы народ немного утихомирить.

– Тоже верно, – кивнул ополченский полковник, – авось кто-то из лихих людей и придержит норов, раз уж переговоры начались. Пропустить… а пожалуй, что и да! Ребята, поднимай шлагбаум!

Немолодые ребята (при ближайшем рассмотрении взвод оказался пенсионерским) споро подняли крашенную красной и белой краской жердину, освобождая проезд. Ветераны в большинстве своём сильно немолоды и движения порой артритные. Однако недооценивать таких не стоит, в наступлении они конечно уступят молодым, но в обороне… не дай бог с такими схлестнутся!

Надеяться, что у стариков дрогнет рука или подведут глаза, не стоит. Физические кондиции у них конечно уже не те, что прежде, зато опыт, господа-товарищи! Опыт! Эти не будут переживать, Тварь я дрожащая, или право имею ^[209], нажимая на курок, или вонзая штык в живот врага. Умение выбрать позицию без лишних слов, чувство локтя и прочее, что отличает настоящего ветерана с боевым опытом от новобранца. Даже обученным вражеским солдатам радоваться встрече с такими стариками не стоит!

Романовцы сопроводили консула до дверей дворца, старательно не глядя по сторонам, стараясь даже не ворочать глазами, этакие прижизненные памятники сами себе.