Всегда возвращаясь домой - читать онлайн книгу. Автор: Урсула Ле Гуин cтр.№ 120

Для маленьких ножек нашей перепелочки десять миль в день были очень большим переходом. Мы добрались до перевоза близ Икула, где лодки перетягивали на тот берег с помощью каната, и перебрались через Болотную Реку вместе с несколькими жителями побережья Амарант, которые везли домой золото из высокогорных рудников. Потом мы втроем отправились на запад через болота, потом свернули южнее, вдоль череды холмов, добрались до места под названием Утуд, где начинается дорога в Чирьян, и пошли по этой дороге через холмы. То были дикие края. На этой дороге мы не встретили ни одной живой души. Всю ночь, правда, нам на склонах высоких холмов пели койоты — песни Безумной Старухи и песни Высокой Луны; в траве было полно мышей; олени и горные козы в кустарнике бросались при виде нас врассыпную или же весь день наблюдали за нами, скрываясь в зарослях. Неумолчно ворковали горлинки, а по вечерам в воздухе становилось темно от гигантских стай голубей и других птиц; в полдень мы всегда видели над собой выписывающего круги краснокрылого ястреба. По пути я собирала разные перья и сохранила их; то были перья девяти разных птиц. Пока мы шли по этим местам, выпал первый дождь. Я шла и пела песнь, подаренную мне дождем и найденными мною перьями. Слова лились сами собой:

Мир нельзя познать до конца, можно только идти вперед, вперед и вперед, без конца, по спирали хейийя — вперед, И вот уже ты высока: пред тобою склоняются травы.

Когда я вернулась в родную Долину, я принесла с собой эту песню и перья девяти разных птиц из дикого края, где пролегает путь койота; а из тех семи лет, которые я прожила в Столице Человека, я принесла то, что у меня осталось: мою женскую сущность и мою дочь Экверкве; а еще я привела свою подругу Тень.

Мы сперва спустились вдоль Ручья Буда в Глубокую долину, потом вдоль Ручья Ханаиф к Реке На, напевая все время священные песни. Мы были очень голодны, поскольку питались только семенами трав и тем немногим, что находили на этих холмах; а мне не хотелось терять время на собирательство, это слишком кропотливая и медленная работа, даже если того, что ты собираешь, вокруг тебя много; я все время торопила своих спутниц. Мы прошли вдоль излучины Реки, мимо Большого Гейзера и Купален и оказались в Кастохе.

Там мы сразу отправились в хейимас Синей Глины. И я сказала тамошним людям:

— Меня зовут Женщина, Возвращающаяся Домой. Я из Синшана, из Дома Синей Глины. Это моя дочь Экверкве; она родилась в Столице Великого Кондора; она тоже из этого Дома. Это моя подруга Эзирью из Столицы Великого Кондора; она не принадлежит ни одному Дому, но она самый близкий нам человек.

И люди в хейимас приветливо приняли нас.

Пока мы оставались там, я рассказала о тех людях, которых мы встретили в Локлатсо, и мне сообщили, что некоторое время назад состоялось собрание всех жителей Долины, где решался вопрос об Обществе Воителей, и с тех пор это Общество перестало существовать. А ведь Червь и его спутники ничего мне тогда об этом не сказали!

Ученые люди из хейимас Синей Глины в Кастохе очень советовали мне непременно подняться в Вакваху и передать в Библиотеку и на Пункт Обмена Информацией все, что я знаю о деяниях и намерениях народа Дайяо. Я сказала, что обязательно сделаю это в самое ближайшее время, но сперва мне хотелось бы сходить в мой родной город.

И вот мы пошли вдоль юго-западного берега Реки по Старой Прямой Дороге в прекрасную Телину. Там мы переночевали в хейимас и на рассвете двинулись дальше. Шел сильный частый дождь, хороший дождь. Мы с трудом могли разглядеть далекие холмы на той стороне Долины, тонувшие в серой пелене, а справа от нас высились уже совсем знакомые отроги Ключ-Горы, Горы Свиньи и Горы Синшан, сквозь туман и потоки дождя казавшейся огромной.

Иду туда, иду туда, Иду туда, куда путь мой, Там и умру — в Долине. И они туда, и они туда, Следом за мной и за рекой Дождевые тучи — в Долину.

Мы свернули на тропу Амиу, ведущую через поля Синшана, прошли мимо Голубой Скалы и дальних поскотин, перебрались через Ручей Хечу по бревенчатому мостику для скота. Под дождем ручей весело журчал. Я видела скалы, тропинки, деревья, поля, амбары, ограды, калитки, ступеньки для того, чтобы перелезать через изгородь, рощи — знакомые моему сердцу места! Я говорила им приветственные слова и называла их имена Экверкве и Тени. Мы подошли к мосту через Ручей Синшан и остановились под большой ольхой близ дубовой рощи на склоне холма. Я сказала Экверкве:

— Вон там, видишь, на тропе у калитки загона? Там теперь всегда для нас будет стоять твой дедушка и мой отец, Тертер Абхао. Туда он пришел однажды ко мне пешком. Туда он потом приехал за мной на своем огромном коне и привел кобылку для меня. Проходя здесь, мы всегда будем с тобой вспоминать его, сколько бы дней ни пришло на смену сегодняшнему.

— Вон он там! — сказала, внимательно глядя вперед, Экверкве. Моя дочь видела то, что видела я в своих воспоминаниях. Тень не видела ничего.

Мы прошли по мосту и оказались в городе. Он ведь всего четыре шага в длину, этот мост.

Когда мы повернули направо вдоль Ручья Каменного Ущелья, мимо прошли какие-то дети: я их не знала. Это было странно! Я вся похолодела с ног до головы. Но Экверкве, которая приучилась здороваться со всеми незнакомыми людьми, выпустила мою руку, посмотрела на детей и поздоровалась с ними своим тоненьким голоском и на их родном языке. Она сказала:

— А вот и вы, дети Долины! Здравствуйте!

Двое тут же убежали и спрятались за кузню. Двое оказались смелее и остались, рассматривая нас, незнакомок. Одна из девочек начала было — еще более тоненьким голоском, чем у Экверкве:

— А вот и вы… — но не знала, как назвать нас.

— Из какого же вы дома, дети Долины? — спросила я, и мальчик лет восьми или девяти мотнул головой в сторону дома Чимбам. И тут я поняла, что это, должно быть, сын Рыжей, родившийся за год до того, как я покинула Синшан, и я сказала:

— Возможно, ты один из моих братьев по Дому. А не из семейства ли ты Рыжей? — Он кивнул в знак согласия. Я спросила:

— А скажи-ка мне, пожалуйста, братец, живет ли еще кто-нибудь из семейства Синей Глины в доме Высокое Крыльцо?

Он снова утвердительно кивнул, но все еще слишком стеснялся, чтобы ответить вслух. Так что мы пошли дальше, и во мне вдруг заговорил новый страх. Как же это я не подумала раньше, что и в Синшане тоже прошло целых семь лет?

Я ведь так и не спросила тогда ни Червя, ни людей в хейимас в Кастохе и Телине ничего о своей семье, потому что мне и в голову не приходило, что в ней могли произойти какие-то перемены.

Мы остановились у нижней ступеньки северо-восточной лестницы, что вела сразу на балкон второго этажа нашего дома. Я посмотрела на своих спутниц: на маленькую, насквозь промокшую перепелку в лохмотьях, но с сияющим личиком, и на худую, ясноглазую Тень, которая стояла, кутаясь, как и я, в черный плащ. Мой отец дал нам эти плащи в ночь нашего бегства; они были точно такие же, как у людей Кондора. Цвета застывшей лавы, цвета Кондора, цвета той ночи, когда мы покидали Его Столицу. Я сняла свой плащ, свернула его и перекинула через руку, прежде чем ступить на первую ступень лестницы, ведущей в мой дом. Ноги сами вспоминали расстояния между ступеньками. Руки узнавали мокрые от дождя перила. Всей душой впитывала я этот знакомый запах промокшего от дождя дерева. Глаза мои узнали дверную раму и дверь из дуба, как всегда чуть приоткрытую, чтобы дать залететь внутрь пропитанному дождем ветру. Медведь ушел передо мной. Койот пришел со мной вместе. Я сказала: