Любовь Лафайета - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Глаголева cтр.№ 47

В конце июля д’Орвилье поднял паруса и устремился к Ла-Маншу, борясь со встречными ветрами. В противостоянии с английским флотом ему приходилось рассчитывать лишь на французские фрегаты и летучих корсаров, тревоживших англичан с начала весны: испанские "плавучие крепости", построенные из кедра на верфях Гаваны, были прочны, но тяжелы и неповоротливы, их пушки были меньшего калибра, чем у французов и англичан, и приходили в негодность после сорока выстрелов, а экипажи плохо выучены. К тому же заразные болезни теперь перекинулись и на испанцев. В результате два торговых каравана из Вест-Индии благополучно проскользнули в Плимут под носом у союзников, а старый морской волк Харди вовремя вывел эскадру из Ла-Манша, о чём д’Орвилье и не подозревал. Тем временем сухопутные войска, соединившись под Шербуром, томились от неизвестности. Транспортные суда были давно оснащены и готовы к отплытию, однако сигналом к десанту должна была стать победа в морском сражении. Французы ругали испанцев; шнырявшие повсюду английские шпионы без труда выведывали все подробности о планах десанта на остров Уайт, экспедиции в Ирландию и переброски корпуса из Сен-Мало в Фалмут для занятия Корнуолла, а тут ещё началась эпидемия кровавого поноса. В Версале перекраивали планы и так, и этак, переложив груз окончательных решений на д’Орвилье и герцога д’Аркура, занимавшегося снабжением армии. Фурьеры, инженеры, колонновожатые составили подробнейшие карты, проложили маршруты, подготовили склады, продумали всё до мелочей, но когда оставалось лишь выпустить стрелу из натянутой совместными усилиями тетивы, она выпала из вялых пальцев правительства.

Весть о захвате Гренады эскадрой графа д’Эстена разожгла угасшее воодушевление. Дамы сочиняли себе новые наряды и прически а-ля Гренада; графа прославляли художники и литераторы, он представал новым Цезарем: пришёл, увидел, победил! В самом деле, ему удалось малыми силами одержать блестящую победу. В четыре часа утра четвёртого июля 1779 года три колонны по триста человек вслед за авангардом напали на британцев и обратили их в безудержное бегство, захватив всю артиллерию, семь сотен пленных и три десятка торговых судов в порту. Одной из колонн командовал Луи де Ноайль. Как же завидовал брату Покатигорошек, рассчитывавший стать завоевателем Ирландии! За победой на суше тотчас последовала победа на море: д’Эстену удалось разметать английскую эскадру, захватив несколько кораблей. Потери французов — около девятисот человек убитыми и ранеными, включая три десятка офицеров, — казались несущественными; граф велел отслужить благодарственный молебен под орудийный салют и собирался вернуться во Францию ко Дню Всех святых, чтобы получить заслуженную награду.

Д’Орвилье горел желанием вернуть себе лавры, украденные д’Эстеном. Увидев наконец английскую эскадру, он устремился за ней в погоню, чтобы отрезать от берега, атаковать и уничтожить. Однако адмирал Харди оказался проворней и не позволил навязать себе бой. Третьего сентября, укрывшись в хорошо защищённом проливе между южной оконечностью Англии и островом Уайт, британцы стали готовиться к сражению, но теперь уже французы не захотели его принять. Лафайет, находившийся вместе с армейским штабом в Гавре, мечтал устремиться к английским берегам с отрядом гренадер, но эта надежда таяла с каждым днём, как и численность войск из-за болезней. Последние иллюзии были развеяны холодным дыханием осени; новая Великая Армада оказалась для Альбиона не страшнее первой. Приезд в Гавр внука Франклина, который привёз Лафайету почётную шпагу с аллегорическими фигурами и названиями сражений с его участием, казался насмешкой судьбы; Жильбер был в большей степени смущён, чем польщён.

Адриенну отнюдь не радовало то, что она оказалась ясновидящей. Её беременность протекала тяжело; она пожелтела, подурнела, целыми днями не вставала с постели, мучась от болей в животе, изнурённая кровопусканиями и пиявками. Бедняжка даже не была на свадьбе Клотильды, чтобы не портить праздник своим бледным видом. И графиня фон Гунольштейн опять в Париже! Всегда весёлая, здоровая, пленительная и элегантная…

Впрочем, Жильбер проводил своё время не с ней, а с Франклином в Пасси. Они составляли планы новой экспедиции в Америку, и Лафайет возобновил осаду Верженна: корабли возьмём в Лорьяне, обмундирование и оружие закупим в Нанте, из королевского полка сформируем отряд, захватим батальон гренадер, я возьму отпуск и снова надену американский мундир, раз уж мне нельзя остаться во французском и командовать нашими офицерами… "Как бы ни был я счастлив во Франции, обласканный моим отечеством и королём, я так привык находиться подле Вас, я связан с Вами, с Америкой, с моими товарищами по оружию такою любовью, что момент моего отплытия в Вашу страну станет самым желанным и счастливым в моей жизни", — писал он Вашингтону.

Долгожданное письмо от "дорогого генерала" Жильбер получил только в середине декабря. Пока оно добралось в Париж через все препоны, новости утратили свежесть. Вашингтон писал, что объявление Испанией войны Англии вселило радость в сердца всех вигов, тогда как тори, напротив, сникли, подобно цветку на закате дня. Надежды, вызванные планами вторжения в Ирландию, захвата Менорки и Гибралтара, сменились всеобщей растерянностью, зато успехи графа д’Эстена снискали ему громкую славу. Американцы, всё лето безуспешно пытавшиеся вернуть Саванну, обратились за помощью к французам, однако удача изменила и д’Эстену: во время штурма он получил две пули и отступил с большими потерями, сняв осаду; Пулавский же, командовавший соединённой кавалерией, был смертельно ранен картечью. Неукротимый поляк, вечно рвущийся в бой, не дорожа ничьей жизнью, погубил в безумной атаке почти всю конницу, которую сам же и создал, но всё же умер он как герой, и американцы сохранят о нём память. А Вашингтон навсегда сохранит в своей душе тёплое чувство к маркизу, которого любит как сына. В сентябре в Фишкилл приезжал французский посол шевалье де Ла Люзерн с секретарём Франсуа Барбе-Марбуа; последний сообщил генералу, что видел Лафайета в Париже и что тот пользуется заслуженным уважением двора…

Фишкилл… Жильберу вспомнилось, как год назад, уже получив все бумаги от Конгресса, он внезапно заболел: боль в животе отдавалась в спине и в груди, он метался в жару, ловя пересохшими губами воздух, то просил пить, то корчился в спазмах над миской… Так продолжалось почти месяц, пока внезапное кровотечение из заднего прохода, напугавшее всех, не оказалось избавлением: после этого маркиз пошёл на поправку. Его выхаживал доктор Джон Кокран — главный врач и хирург армии Вашингтона; Жильбер помнит его умные глаза под высоким лбом, аккуратный прямой пробор… Вашингтон приезжал каждый день, но не входил в комнату больного, чтобы не обеспокоить, а только справлялся, не лучше ли ему…

Прекрасный, благородный человек! Жильбер мечтал оказаться на месте Джона Лоуренса, который вызвал на дуэль генерала Ли за клевету на Вашингтона и прострелил ему бок (но не рот, как Джон Кадваладер Конвею). Гамильтон был секундантом; его американские друзья защищали честь своего командира, а он? Он мог лишь твердить о славном генерале в Версале и рассказывать о нём своим парижским знакомым.

"Вернётесь ли Вы к нам во главе корпуса храбрых французов, если того потребуют обстоятельства, или как генерал-майор будете командовать дивизией американской армии, увижу ли я Вас в частной жизни как друга и товарища, после того как мечи и копья уступят место плугу и серпу, я буду рад приветствовать Вас на наших берегах, — говорилось в письме. — Если очаровательная спутница Вашего счастья согласится разделить с нами привычки и удовольствия жизни в полях, могу заверить от имени миссис Вашингтон, что она сделает всё возможное, чтобы маркизе было хорошо в Виргинии. Что до меня, я люблю всё, что Вам дорого, а потому разделяю Вашу радость от надежды вновь стать отцом и искренне поздравляю Вас и Вашу жену с этим новым залогом её любви к Вам".