Прощание с Баклавским - читать онлайн книгу. Автор: Грэй Ф. Грин cтр.№ 24

– Есть хороший шанс поболтать с твоим потерявшимся морячком. Спроси меня, как я его нашел!

– Как ты его нашел, великий сыщик Мейер?

Где-то на том конце провода старый друг откинулся на спинку стула и, наверное, даже положил ноги на стол.

– Я научу вас, сыщик-любитель Баклавский! Если девушка закатывает глаза, а вы принимаете ее за слепую, это действительно говорит о таланте. Но она не мошенница. Она – актриса. За последние годы в городе шло всего лишь два спектакля, где на сцене появлялась бы плетельщица. Два! В одной и той же второсортной студии. И две! Всего лишь две актриски научились прятать глаза, чтобы было похоже. Я спросил себя: Мейер, а нет ли у какой-нибудь из них покровителя из криминальных кругов? Поискал, поспрашивал… И поехал на Восточный бульвар с визитом вежливости к талантливой, но очень невезучей красотке, которая чуть не отправила на тот свет милого моему сердцу однокашника.

– Ты нашел ее?

– Я нашел ее, допросил ее и сейчас увезу в управление, чтобы завтра ты мог без спешки составить заявление о покушении. Ее дружка зовут Макс, все правильно. Скользкий тип, из слободских. Держит девчонку на коротком поводке, практически в рабынях. Немудрено – денег за спектакли в такой дыре даже на тухлую китятину не хватит. Он сказал – она сделала. А вот обо всем остальном надо спрашивать у Макса. Они вышли из театра задолго до финала. Макс переоделся прямо в экипаже, что-то взял и убежал, а ее отправил домой. По описанию одежды, по времени, да по всему – это он. Дождался конца спектакля и, когда плетельщица с телохранителем сели в свой экипаж, бросил им в окно бомбу. Сам в суматохе скрылся. Я и подумал – вдруг моему другу Баклавскому не спится и он согласится по холодку прокатиться до Слободы?

Обрывок шпагата. Еще недавно он был веревочной серьгой в ухе Макса. Моряк выкинул его, а кто-то подобрал и послал Баклавскому по почте: смотри, инспектор! Думай, инспектор! Только почта чуть-чуть запоздала…

– А как зовут девушку? Ты у нее?

– Да, я же сказал, – несколько обескураженно ответил Мейер, – на Восточном бульваре, в мансарде доходного дома Гнездник. А зовут твою пассию Ниной. Нина Заречная. Подходящее имя для актрисы.

– Не увози ее. Лучше поедем за Максом.

– Что ты сказал?

– Я не буду писать заявление, старик. Зачем мне девчонка, если она играла вслепую? Слепую – вслепую, смешно. Нам нужен Макс – и тот, кто за ним.

Мейер был недоволен.

– Дело твое, Ежи. По взрыву она всего лишь свидетель. Но я бы прихватил ее для верности… Погоди, дай соображу… Ежи, ты на нее глаз положил, так?

Баклавский хотел возмутиться, но, чтобы закончить разговор, пробурчал:

– Хочешь, считай, что так.

– Вкус хороший, мозгов нет, – констатировал Мейер. – Годы его не меняют! За тобой заехать?

В горле пересохло.

– Встретимся на месте. Скажи где.

– Не вздумай соваться в «Амбру». За постоялым двором – площадь Приголуба. От нее начинается Кабацкая улица, там полно ночных забегаловок. Встреча – у ближайшей к Приголубе. Нам понадобится минут сорок, приедешь раньше – выпей горячей канеллы. До встречи!

Насколько реже мы теперь встречаемся с людьми, подумал Баклавский. Голос летит по проводам, и решаются дела, меняются судьбы, ломаются жизни. А когда-нибудь Вивисектор научится вживлять телефон прямо в голову, и мы навсегда окажемся связаны в кошмарную мыслящую сеть…

Повесив трубку, Баклавский посмотрел на левую руку. Даже просто взгляд на узелки стянувшего запястье узора вызывал тошноту. Попытался оттянуть браслет чуть в сторону, и тотчас будто шнур продернули через дырку в сердце. Схватил воздух ртом, скорчился, переждал… Отпустило.

Рука покраснела и саднила. Баклавский спрятал подарок плетельщицы под манжету и снова потянулся к трубке. Продиктовал номер.

Стыдно будет. Потом. Если это «потом» будет.

– Я нашел морячка. Через двадцать минут – на площади Приголуба, – сказал он в телефонную пустоту. – Поторопимся.

…Фантазия у Баклавского работала не хуже, чем в детстве. Изнуренное сознание превращало ветхие строения Мертвого порта то в неприступные горы, то в ряды книжных корешков с библиотечной полки. Едва выпавший снег разрисовал дороги картами неизведанных земель. Снежинки легче пуха невесомо устилали мокрую брусчатку и вдруг рафинадно темнели и превращались в воду.

Иногда Баклавский чувствовал, что на него смотрят зло и оценивающе: что с «крота» взять, будет ли сопротивляться, не опасен ли. Может, и не было там никого. Но когда от этих царапающих взглядов из темных арок и полуоткрытых ворот становилось невмоготу, извлеченный из кармана револьвер демонстрировал незримым недругам, что его владелец – неподходящий объект для знакомства.

То шел, то бежал. Чаще бежал. Кривая дорога уводила от порта вверх, к Слободе. Раскочегаривать мобиль получилось бы еще дольше, а Баклавский спешил как никогда в жизни.

А фантазия рисовала ему отчаяние и унижение лжеплетельщицы Нины Заречной. Надежды юности, слепую уверенность в своем таланте, пренебрежение первыми неудачами. Ажиотаж любительских премьер, сумасбродство богемных салонов, робость и возбуждение от того, что рядом, бок о бок, набирают силу будущие Тушинские и Шаляпины.

И нервную усталость от постоянных отказов мало-мальски значимых театров. И нарастающую панику безденежья. Сомнения в себе и непонимание: что же еще сделать, как подать себя, чтобы зацепить внимание тех, чье слово имеет вес в театральном мирке. Отвращение к себе после первой встречи с громилой, захотевшим приручить красивую птичку. И какого же страха ей стоило вложить в капсулу пневмы доказательство вины своего ухажера! Постоянно общаясь с уголовниками, Баклавский знал, насколько зависимыми они делают своих женщин…

А не слишком ли много выводов из одной посылки с обрывком шпагата внутри? Тебя пытались лишить жизни и взорвали случайных свидетелей. А ты, Баклавский, ищешь лазейку – и даже не в собственной судьбе, а в мироздании. Зачем тебе нужно, чтобы незнакомая лицедейка, содержанка бандита и убийцы, оказалась невиновной, невинной, жертвой обстоятельств? Что это даст? Или ты просто истосковался, не видя рядом ни одного человеческого лица, ни одной личности, не заинтересованной в твоей протекции, коммерческих поблажках – или твоей отставке и скорейшей кончине? А здесь что-то промелькнуло такое, что теперь ты готов бежать за случайным бликом?

Неужели, чтобы разбить броню, наросшую на твоем сердце, как снежная шапка на горном пике, достаточно было просто подержать тебя за руку? И на смену опиумному призраку нежной и мудрой Тани Па в душу входит мистический образ длиннопалой актрисы? Нет ответа и нет ощущения правильности происходящего.

Баклавский остановился, чтобы отдышаться, уже в Слободе. Добротные купеческие дома с пологими скатами крыш, мореными бревнами стен, тяжелыми ставнями выстроились в ряд, неприступные и отрешенные, как идолы с недавно отбитого у бирманцев острова Пасхи. Выбитым зубом смотрелось остывающее пожарище.