Кое-что по секрету - читать онлайн книгу. Автор: Люси Даймонд cтр.№ 60

Тем временем в Харрогите, в безупречно чистой кухне новой клиентки Элисон подстригала кончики ее мокрых волос. Лезвия ножниц поблескивали в солнечном свете. Был теплый летний день, и ее клиентка Молли сварила ей восхитительный кофе с молоком, взбитый по всем правилам, но Элисон все равно было не по себе, из-за этого она не могла сосредоточиться на работе. Элисон не разговаривала с Робин с тех пор, как дочь вспылила в субботу утром. Поэтому Элисон решила отвлечься и заняться делами: сначала, сразу после разговора с Робин, сделала клиентке свадебную прическу, а потом устроила дома генеральную уборку. Вечером того дня она просидела перед телевизором пять часов подряд, просматривая все программы, которые пропустила, пока была у дочери. Но ей никак не удавалось сосредоточиться, такая досада. Сколько бы Элисон ни пыталась, она не могла не думать о выражении лица Робин, когда та обрушила на мать все эти жестокие слова, как будто не испытывала к ней ничего, кроме презрения.

«И это говоришь ты? Ты ни разу не осмелилась что-то сделать, – злобно-насмешливо сказала Робин, сердито указывая на мать пальцем. Лицо дочери исказилось от презрения. – И это говоришь ты? Ты никуда не выходишь, у тебя нет личной жизни, ты слишком испугана, чтобы искать каких-либо отношений. Нечего читать мне проповедь, когда ты сама настолько труслива, что не можешь попробовать что-то новое!»

Эти фразы задели Элисон за живое, впились в нее, словно колючки, которые невозможно было вытащить. Собственная дочь назвала ее трусихой, презрительно насмехалась над ней, как будто Элисон была ничтожеством. Ей было больно. Очень больно. У нее насыщенная жизнь, есть работа и друзья, любящие телепередачи так же, как она. И она совсем недавно побывала на двух ужасных свиданиях! Робин просто ничего не понимает!

Да, разумеется, дочь прислала сообщения с извинениями на голосовую почту Элисон, прислала и текстовые сообщения, прося прощения и уверяя, что она совсем не это имела в виду. В конце концов Элисон осточертел постоянный писк телефона, и она отправила в ответ короткое сообщение: «Все в порядке, не беспокойся». Но все было не в порядке, и они обе знали это. Дочь перешла черту. Удар был нанесен. И как бы Робин ни хотелось взять свои слова назад, они были сказаны, и ничего уже нельзя было изменить.

Хуже всего было то, что Элисон узнала себя в этом уродливом описании. Какой бы неприятной ни была мысль о том, что она трусиха, в глубине души Элисон понимала, что дочь права. И осознание этого не выходило у нее из головы все выходные, вторгалось в ее мысли, словно обезумевшая осенняя муха, даже когда Элисон пыталась отвлечься, наводя порядок в сарае или погрузившись в просмотр фильма. «Моя дочь считает меня трусихой, – печально думала она. – И я действительно трусиха».

Но, как бы там ни было, наступил новый день и вместе с ним новая неделя, и вот Элисон уже стрижет Молли. Этой клиентке под шестьдесят, она очень мило выглядит в темно-синей блузке с принтом в виде чаек. В кухне у нее сверкающий линолеум в клетку и модная кофемашина. Меньше всего на свете Элисон хотелось распространять на окружающих свое мрачное настроение, особенно на новую клиентку, ведь ей хотелось произвести на нее благоприятное впечатление. Но разве Элисон сказала Молли хоть слово за последние пять минут? Нет. Уныние поглотило ее и слишком надолго, Элисон нужно было пробудить присущую ей жизнерадостность.

– У вас на этой неделе какое-нибудь приятное событие? – непринужденно спросила Элисон, проверяя, одинаково ли подстрижены пряди по обе стороны лица. Пожалуй, слева чуть-чуть короче, чем справа.

– Ну… – Она увидела, как изменилось выражение лица клиентки. – Если честно, эта неделя у меня немного странная, – продолжила Молли, морща нос. – Отчасти именно поэтому я решила сделать стрижку, понимаете, чтобы немного поднять настроение. Приближается годовщина смерти моего сына, поэтому…

– О боже! – Элисон пронзило сочувствие к женщине. Ее пальцы нерешительно застыли у затылка Молли. – Мне очень жаль. Какой ужас! – Элисон никак не могла решить, укоротить прядь или нет.

– Это случилось восемь лет назад, – сказала Молли ровным голосом. – Менингит. Ему было всего двадцать шесть. Самый милый парень на свете. Только вышел на новую работу в Лидсе. У него все было: красивая подружка, замечательная маленькая квартирка.

– Жизнь иногда бывает такой жестокой. – Элисон проверяла длину прядей. Щелк, щелк, щелк.

– Дело в том, – продолжала Молли, пока мягкие пучки волос падали на пол вокруг нее, – что на следующей неделе со мной все будет в порядке, я это знаю. Настолько в порядке, насколько это возможно. Я справилась с горем, примирилась с тем, что сын ушел. Но одну неделю в году меня всегда накрывает. Я чувствую себя уязвимой. – Молли печально вздохнула. – Простите меня, дорогая. Вы же не хотите слушать мое нытье, правда? Держу пари, вы уже пожалели, что спросили!

– Все в порядке, не нужно извиняться, – ответила Элисон. Неожиданно у нее в горле встал ком. Она сочувствовала клиентке, вспоминая, как страдала после смерти мужа. Инстинкт подсказывал ей, что следует найти более приятную тему для разговора. Но в голове Элисон до сих пор слышала голос дочери, упрекающей ее в трусости. И она вдруг выпалила:

– Я знаю, о чем вы говорите. – Элисон сглотнула, чувствуя, как румянец заливает ей щеки, пока слова срывались с языка. – Я тоже всегда сама не своя в начале марта. В это время умер мой муж. После его смерти прошло намного больше времени, чем после смерти вашего сына, но каждый год все повторяется. Я переворачиваю страницу в календаре, и меня снова накрывает боль потери.

– Тяжело терять близких, – согласилась Молли. – Хотя мы знаем, что ничто не длится вечно, легче от этого не становится. – Она замолчала, поскольку Элисон встала перед ней, чтобы еще раз проверить длину прядей. – Ваш муж долго болел или умер внезапно? Правда, это ничего не меняет.

– Он… – Элисон почувствовала, что замыкается в себе, как это бывало всегда, стоило заговорить о Риче. Все эти годы она практически не говорила о нем и уж тем более никому не признавалась, что случилось на самом деле. Ни один человек в Йоркшире не знал, что Рич покончил с собой, настолько Элисон боялась, как бы Робин не узнала правду. – Ну… – Она продолжила стричь. – Это было внезапно. Совершенно внезапно. Он…

Элисон замолчала, и Молли протянула руку и успокаивающе похлопала ее по плечу.

– Все в порядке, – сказала она. – Вы не обязаны мне говорить, если не хотите. Забудьте, что я спросила.

В обычной ситуации Элисон, разумеется, с благодарностью ухватилась бы за такую возможность. Она бы, помолчав, промямлила что-то вроде: «Я не люблю говорить об этом». Люди не настаивали на обсуждении и тактично меняли тему. Но в этот раз по какой-то причине – из-за доброты Молли или из-за обвинений Робин, которые никак не выбросить из головы, – Элисон почувствовала, как будто отворились запертые двери.

– Если честно, это было самоубийство, – услышала она свой собственный голос. – Совершенно неожиданно. Я так и не смогла прийти в себя.

– Ох, Элисон! – Молли прижала руку к губам. – Простите меня. Наверно, это было ужасно.