Кое-что по секрету - читать онлайн книгу. Автор: Люси Даймонд cтр.№ 43

– Ну вот мы и пришли. – Джини пыталась быть соблазнительной, опускаясь на кровать. Она снова похлопала по месту рядом с собой. – Луис?

Он сел, и Джини взяла его за руку.

– Ты очень красивый, – заплетающимся языком произнесла она. – Ты намного красивее Гарри. – Черт! Ей не следовало бы упоминать Гарри. Почему вообще она думает о Гарри в такой момент?

– Ты тоже красивая, – ответил Луис, улыбаясь. – Хотя мне, пожалуй, следовало бы сейчас уйти. Уже поздно и…

– Брось, – запротестовала Джини, не желая, чтобы он уходил. – Наверное, я не в твоем вкусе, но… – Она резко замолчала, ощутив, как заурчало в животе. Джини почувствовала привкус желчи, к горлу подступила тошнота. Боже, нет! – Прости, я оставлю тебя на минуту, – выпалила она, сорвалась с кровати и бросилась в маленькую, безупречно чистую ванную.

Джини едва успела закрыть за собой дверь. Ее вырвало в унитаз. Вышло все: ужин, коктейли и даже кусочки вишни.

После нового приступа рвоты она почувствовала, как налились кровью глаза. «Фу», – обморочно подумала она, задыхаясь и опуская голову на сиденье унитаза. От нескольких приступов сухой рвоты у нее заболело горло. Голова Джини кружилась, но желудок наконец успокоился. «Лучше в себе не держать», – услышала она слова своей матери в голове и сплюнула в унитаз. Она была готова расплакаться, ее трясло, она чувствовала слабость.

Промокнув рот туалетной бумагой, она смыла отвратительно пахнувшую массу и поднялась на дрожащих ногах. Джини вцепилась в край раковины и слезящимися глазами уставилась на свое отражение. Это было как удар в лицо. Вы только посмотрите на нее! Посмотрите на эту женщину с размазавшимися мерцающими тенями, с дурацкой «рваной» стрижкой, которая, скажем правду, ей совершенно не шла. Что же до кошмарного розового платья, распутно спустившегося с одного плеча и выставлявшего напоказ сморщенную старую кожу. Как она не заметила, насколько у нее жалкий вид? Овца, одетая как ягненок, вот кто она.

Слеза покатилась по ее щеке, увлекая за собой черную полоску туши.

– Ты старая дура, – обратилась она к себе и сразу же отвернулась, потому что просто не могла больше выносить собственного жалкого отражения.

В дверь тихонько постучали.

– Джини, с тобой все в порядке?

Слышал ли Луис, как ее рвало? Вероятно. Изо рта у нее, должно быть, воняло. Она прополоскала рот, дрожа от смущения.

– Извини… – сумела пробормотать она. – Я… Я плохо себя чувствую.

Ее сыновья, когда были подростками и кто-то из них напивался, называли это состояние облегченным. Они даже заключили пари, кто из них будет обниматься с унитазом вечером в пятницу и субботу. В какой-то момент Джон даже начал вести «Таблицу проблевки». Что бы они сказали, если бы увидели мать в таком состоянии, пьяную и растрепанную, отчаянно пытающуюся избавиться от вкуса рвоты во рту, пока молодой бармен ждет ее на кровати? Они пришли бы в ужас. Им было бы за нее стыдно. «Боже, мама, представила она слова Джона, в какую игру ты играешь?»

– Я могу помочь? – спросил Луис через дверь. – Или ты хочешь, чтобы я ушел?

Сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, Джини зажмурилась, но у нее мгновенно закружилась голова, и ей пришлось открыть глаза, пока не вернулась тошнота.

– Думаю, тебе лучше уйти, – слабо сказала она. – Мне так жаль. Мне действительно очень жаль.

Эти слова были обращены и к Гарри, хотя он и не мог ее слышать. Не мог он и подозревать о том, что задумала вытворить его кошмарная жена за его спиной. Джини опустилась на пол и сидела на холодных керамических плитках, прислонившись к ванне, пока не услышала, как Луис попрощался и сказал, что надеется, что утром она почувствует себя лучше.

Потом, когда Джини была точно уверена, что он ушел, она проползла через комнату, вскарабкалась на кровать и уснула.

Накануне она чувствовала себя плохо. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как Джини почувствовала себя утром, когда проснулась замерзшая, с похмельем и с мучительными обрывочными воспоминаниями о вчерашнем вечере… Ну, это был совершенно новый уровень ужасного. Она как будто оказалась на дне мусорного ведра с картофельными очистками, вонючими пакетами из-под рыбы и отвратительной жижей.

Во рту у Джини пересохло, вкус был омерзительный. В висках пульсировало. И горло, и желудок болели после рвоты. Но хуже физического недомогания было чувство горячего и ужасного стыда, придавившее Джини, словно скала. Она привела Луиса к себе в номер, собираясь соблазнить его, набросилась на него, словно похотливая старая коза. Вместо того чтобы быть благовоспитанной и тактичной, она выставила себя на посмешище. Луис, вероятно, уже рассказал обо всем персоналу бара, и они наверняка хорошенько над ней посмеялись. Бедная британская бабушка, пить не умеет, думает, что она пантера, ага, как же!

И если бы ее не вырвало… Если бы она не испортила их предстоящую ночь страсти, что тогда? Неужели она дошла бы до конца, действительно переспала бы с парнем, который годится ей во внуки?

Да. Она была уверена, что ответ на последний вопрос – да. Она приехала на Мадейру в ярости, выяснив, что Гарри изменил ей много лет назад. Ну и кто из них лучше? Несмотря на его роман в прошлом, несмотря на его новую дочь, Джини не могла представить, что Гарри напьется почти до потери сознания и приведет двадцатилетнюю барменшу в свой гостиничный номер. В ее голове зазвучал похоронный марш, когда Джини подумала, насколько она лицемерна.

По щеке Джини скатилась слеза. Ей захотелось немедленно оказаться дома, надеть фартук и испечь пирог с рыбой, который так любит Гарри. Ей захотелось обрывать отцветшие розы в саду, заказывать по каталогу луковичные растения на осень. Печь пироги с внуками, слушать их веселые истории и позволять им облизывать ложку, когда они думают, что она их не видит. Ей захотелось поехать на один день в Скарборо с Гарри и держаться за руки, гуляя по променаду. Позвонить Поле или кому-то из сыновей. Джини так отчаянно по ним скучала. Почему вообще она решила, что длительное пребывание на курорте в одиночестве было хорошей идеей?

Воскресенье прошло очень тихо. Она провела в кровати весь день, заказала еду в номер и избегала окружающих. Ей невыносима была мысль о многозначительных взглядах не только сотрудников отеля, но и других постояльцев, которые видели ее в субботу вечером в ресторане и баре, когда она играла «Копакабану». «А теперь все хором!»

Даже в понедельник она не была уверена, что готова встретиться с жизнью за пределами ее четырех стен. Как она переживет свои выкрутасы в субботу вечером? Но могла ли она отправиться домой и посмотреть в глаза своей семье?

– Пола, привет. Это Флисс. Послушай, я не могу долго болтать, потому что я все еще приучаю Рори к горшку, и если забыть о нем хотя бы на несколько минут, он в любой момент напрудит лужу. Но я позвонила вот зачем. Я вспомнила.

– Ты вспомнила? – неуверенно переспросила Пола. Она как раз осматривала дом и взглядом извинилась перед владельцем, прежде чем тактично отойти в сторону на безупречной дизайнерской кухне. (Дом уже ей понравился. Ей очень хотелось продать этот дом с большим садом и великолепными викторианскими желобками, потому что а) она знала, что может оценить его по достоинству; и б) одних только комиссионных хватило бы, чтобы вся семья могла отправиться на горнолыжный курорт на Рождество.) – Что ты вспомнила? – шепотом спросила она.