Чужое сердце - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 31

Я изумленно уставилась на него.

– Что?

– Мне не нужно, чтобы вы спасали меня всего. Только мое сердце.

– Я… Я не понимаю.

– Шэй хочет сказать, – вмешался священник, – что он смирился со своей скорой казнью. Он лишь хочет стать донором органов после ее осуществления.

– А вы, собственно, кто? – спросила я.

– Отец Майкл Райт.

– И вы – его духовный наставник?

– Да.

– И давно вы им являетесь?

– На десять минут дольше, чем вы – его адвокатом, – сказал священник.

Я повернулась к Шэю.

– Скажите, чего вы хотите.

– Я хочу отдать свое сердце Клэр Нилон.

А это еще кто такая?

– А она хочет ваше сердце?

Я посмотрела на Шэя, затем на Майкла, и тут меня осенило, что этот вопрос никто прежде не поднимал.

– Я не знаю, хочет или нет. Но оно ей нужно.

– Но с ней кто-нибудь разговаривал об этом? – Я повернулась к отцу Майклу. – Разве это не входит в ваши обязанности?

– Послушайте, – сказал священник, – штат обязан казнить его посредством смертельной инъекции. И если это произойдет его орган окажется непригодным для пересадки.

– Не обязательно, – сказала я.

Адвокат не может волноваться за исход дела больше, чем сам клиент. Если я не могу убедить Шэя войти в зал судебных заседаний с надеждой на помилование, я вообще не должна ему помогать. И тем не менее, если его желание пожертвовать сердце переплетается с моим желанием уязвить систему смертной казни, то почему бы не воспользоваться одной и той же лазейкой? Я могла отстаивать его право умереть так, как ему хочется, а между делом искать все новых противников высшей меры наказания как таковой.

Я подняла взгляд и улыбнулась своему новому клиенту.

Безумная женщина, бесцеремонно прервавшая наш умилительный духовный сеанс, теперь обещала Шэю Борну благополучный исход, обеспечить который явно не могла.

– Мне нужно навести кое-какие справки, – пояснила она. – Я вернусь через пару дней.

Уж не знаю, прав ли я, но Шэй глядел на нее так, будто она достала луну с неба.

– Но вам кажется… Вам кажется, что я смогу пожертвовать ей свое сердце?

– Да, – сказала она. – Вполне вероятно.

Да. Вполне вероятно. Ни то ни се. Это вместо моего нерушимого завета «Господь. Иисус. Единый путь истинный».

Она постучала в окошко, торопясь убраться из конференц-зала не меньше, чем торопилась попасть внутрь.

Когда офицер нажатием кнопки отворил дверь, я схватил ее за руку.

– Не нужно зря его обнадеживать, – прошептал я.

Она удивленно вскинула брови.

– А вам не нужно лишать его надежды.

За Мэгги Блум закрылась дверь, и я проводил ее взглядом через продолговатое окно конференц-зала. В зыбком отражении я поймал и взгляд Шэя.

– Мне она нравится, – провозгласил он.

– Ну хорошо, – вздохнул я.

– Вы когда-нибудь замечали, что иногда это зеркало, а иногда – просто стекло?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он имеет в виду отражение.

– Все дело в том, как падает свет, – пояснил я.

– Есть свет внутри человека света, – пробормотал Шэй. – И он освещает весь мир. – Он наткнулся на мой непонимающий взгляд. – Так что там невозможно, повторите-ка?

* * *

Моя бабушка была такой рьяной католичкой, что даже вошла в комитет женщин, готовых отдраить церковь по первому зову. Порой она брала меня с собой. Я обычно садился в заднем ряду и устраивал заторы из игрушечных машинок на подушечке для коленопреклонения. А она тем временем втирала мыльный раствор в исполосованную шрамами древесину скамеек и подметала проход. В воскресенье же, когда мы приходили на мессу, она обводила глазами весь интерьер – от входа до арочного свода и мерцающих свечек – и удовлетворенно кивала, довольная проделанной работой. А вот дедушка в церковь не ходил: по воскресеньям он предпочитал рыбачить. Летом ловил нахлыстом окуней, зимой сверлил прорубь и ждал клева, попивая кофе из термоса. Пар клубился вокруг его головы подобно нимбу.

Пропустить воскресную мессу ради рыбалки мне позволили только в двенадцать лет. Бабушка снарядила нас целой сумкой снеди и нахлобучила мне на голову старую бейсболку, чтобы кожа на лице не обгорела. «Может, тебе удастся его образумить», – напутствовала меня она. К тому времени я уже выслушал достаточно проповедей, чтобы понять, как невесела участь безбожников. Я забрался в алюминиевую лодчонку и дождался, пока мы остановимся у самого берега под сенью ивы. Протянув мне новенькую удочку, дед забросил свою – старую, бамбуковую.

Раз-два-три, раз-два-три. В рыбалке, как в бальном танце, есть свой ритм. Я подождал, пока мы оба размотаем лески и наживка, скрупулезно изготовленная в подвале лично дедушкой, уляжется на поверхности озера.

– Деда, ты же не хочешь попасть в ад? – спросил я.

– О боже! – ответил он. – Это тебя бабушка настропалила?

– Нет, – Солгал я, – Я просто не понимаю, почему ты не ходишь с нами к мессе.

– У меня своя месса, – сказал он. – Я не хочу, чтобы какой-то мужик в платье с воротничком рассказывал мне, во что верить, а во что нет.

Будь я старше или хотя бы умнее, я бы на том и остановился. Но я, прищурившись на солнце, продолжил:

– Женил ведь тебя священник.

– Да, – со вздохом согласился дедушка. – Я даже в приходскую школу ходил, как и ты.

– И почему ты все это бросил?

Прежде чем он успел ответить, я почувствовал, что на моей удочке клюет. Этот момент всегда напоминал рождественское утро, когда ты раскрываешь самую большую коробку под елкой. Я стал. наматывать леску на барабан, вступая в неравный бой с упрямой рыбой. Я был уверен, что такого улова у меня еще не было. Наконец рыбина вырвалась из воды, как будто заново родилась.

– Лосось! – воскликнул дед. – Фунтов десять… Представь, сколько преград ему пришлось одолеть, чтобы вернуться сюда из океана, куда он плавал на нерест! – Он поднял рыбу в воздухе. – Я таких громадин в этом озере не видел с шестидесятых годов!

Я взглянул на свою добычу, все еще экстатически бьющуюся на крючке. Она была одновременно серебряная, золотая и багровая.

Дед осторожно вынул крючок изо рта рыбы и бросил ее обратно в озеро. Мы проследили, как она уплыла, вздымая флаг хвоста и сверкая кирпично-красной спиной.

– И зачем идти в церковь, если хочешь обрести Бога воскресным утром?… – пробормотал мой дед.