Дочь похитительницы снов - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Муркок cтр.№ 51

– Удел человеческий? Ты хотел сказать – твой удел? – я оперся на парапет, как крестьянин опирается на забор, болтая с односельчанином. – Тебе доподлинно известно, что правильно, а что нет? По-твоему, к добродетели ведет одна-единственная дорога? Этакая торная тропа в вечность? Мы, слуги Хаоса, смотрим на мир немножко иначе.

– Ты смеешься надо мной, принц. Но у меня преимущество: мой мир со временем станет таким, каким я его вижу. А твой, боюсь, не воплотится в явь никогда.

– Мне это ни к чему, рыцарь. Я не стремлюсь изменить мир. Живу как живется, и меня это вполне устраивает. В твоем могуществе я не сомневаюсь: недаром Порядок изгнал из этого измерения моих союзников. Теперь, насколько я понимаю, между тобой и полным покорением этого мира стоит только мой меч и город за моей спиной. Я знаю, что мы можем победить тебя. Не спрашивай, откуда мне это известно. Скажу лишь, что мы, слуги Хаоса, больше вашего полагаемся на удачу. А что такое удача? Благосклонность толпы… Как бы то ни было, мы на нее полагаемся. А заодно верим в самих себя.

– Не мне ввязываться в спор с тем, кто сведущ в мелнибонэйской софистике, – отозвался рыцарь, продолжая теребить свои ленты. – Притязания твоего покровителя Ариоха, принц Эльрик, прекрасно известны. Будь его воля, он принялся бы тасовать миры как колоду карт, – подул прохладный ветерок. Рыцарь словно запутался в разноцветных лентах, обмотавших его, казалось, с головы до ног. Почему он их не снимет? Можно подумать, ему претит вид неразукрашенных доспехов. Или ему хочется яркости красок? Как если бы его целую вечность держали в черно-белом мире, как если бы от пестроты наряда зависела его жизнь… Когда лучи солнца упали на его доспехи, почудилось, что наш гость охвачен пламенем.

Я был уверен, что смогу одолеть его в честном бою. Однако если ему на помощь придет госпожа Миггея, мне придется туго. С нею тягаться бессмысленно, ее могущество для меня неодолимо.

Вспоминая впоследствии то утро, я все больше убеждался, что мои враги знали меня лучше, чем я сам. Они рассчитывали на мою скуку. И не прогадали: чтобы прогнать скуку, я готов был на что угодно. Что касается Танелорна – город, я ничуть не сомневался, не взять ни этому франту в доспехах, ни самой Миггее. Для меня, конечно, было бы лучше поскорее снять осаду, чтобы я мог продолжить свои лишенные цели скитания. Память постоянно воскрешала образ Киморил, случайно погибшей во время моего поединка с Йиркуном. Мне была нужна только она, все остальное не имело ни малейшего значения, и я с радостью отказался бы от всего в пользу своего кузена. Но Киморил любила меня, и потому Йиркун жаждал завладеть ею. Моя гордыня, моя безжалостная страсть, вкупе с неуемной алчностью Йиркуна, привели к тому, что Киморил погибла. Йиркун тоже умер – той самой смертью, какой заслуживал. Но Киморил не заслуживала гибели, не заслуживала, чтобы с нею так бесчеловечно обошлись. Я всегда старался защищать ее, однако на мгновение утратил власть над своим мечом…

После смерти Киморил я поклялся никогда больше не терять этой власти. И до сих пор держал слово, хотя порой воля меча становилась едва ли не сильнее моей собственной. Вдобавок я никогда не мог отделить свою силу от силы, переданной мне клинком.

Накатил гнев, пополам с тоской и грустью. Чувства рвались на свободу, и я с немалым трудом удерживал их в узде. Меч пытался выскочить из ножен, но его я смирил. И решил принять вызов.

Быть может, к этому решению меня искусно и незаметно подвели. Не знаю. Мне казалось, мы будем биться на моих условиях.

– Волчица должна уйти, – сказал я. – Этот мир…

– Она не может покинуть его.

– Ладно. Тогда пусть поклянется, пусть даст слово Порядка не вмешиваться в поединок. Она согласна?

– Да, – откликнулся рыцарь. – Волчица не будет вмешиваться.

Я посмотрел на животное. Волчица медленно, неохотно опустила голову, подтверждая согласие.

– А кто помешает вам – тебе и ей – нарушить слово?

– Слово Порядка нельзя нарушить, – заявил рыцарь. – Что бы ни случилось, мы блюдем свое слово. Я не стану менять условия: если ты победишь, мы все уйдем из этого мира. Если ты проиграешь, я заберу меч.

– Ты настолько уверен, что сможешь одолеть меня?

– Бурезов будет моим еще до заката. Может, сразимся тут, где я сейчас стою? – он указал себе за спину. – Или там, дальше?

Я расхохотался, чувствуя, как мною овладевает подзабытая жажда крови.

Хмурник, с беспокойством поглядывавший на меня, не выдержал:

– Друг Эльрик, это ловушка! Не вздумай доверять Порядку! Не позволяй им обвести тебя вокруг пальца. При твоей-то мудрости…

Я перестал смеяться и положил руку на плечо Хмурнику.

– Порядок стареет, становится злобным и хищным – и цепляется за отжившие ценности. Он вроде бы отвергает ненужное, но на деле хватается за все, чем когда-то дорожил. Они сдержат слово, друг Хмурник.

– Но в этом поединке нет ни малейшего смысла! Зачем тебе с ним драться?

– Чтобы спасти твою шкуру, например. Остальные меня, сказать по правде, не заботят.

– Или погубить меня и весь Танелорн в придачу.

Я покачал головой.

– Если они нарушат слово, то перестанут служить Порядку.

– Да разве они ему служат? Одумайся, Эльрик! Какой же это Порядок, коли он готов пожертвовать справедливостью ради своих желаний? – Хмурник вцепился в мой рукав. Я стал спускаться со стены; он бежал следом, не выпуская рукава. – Я не верю ни единому словечку этого фанфарона! Ты поосторожнее с ними, ладно?

Поняв, что меня не переубедить, он отстал.

– Я буду следить за ними и если что замечу, сразу дам тебе знать. Но зря ты в это ввязываешься, помяни мое слово. Опять дурная кровь в голову ударила…

Я усмехнулся.

– Ты, видно, забыл, что эта дурная кровь, друг Хмурник, не раз выручала нас из неприятностей. Порой она лучше всякой логики. Но он остался при своем мнении. Другие, в их числе и Брут из Лашмара, тоже просили меня быть поосторожнее. Я утвердительно кивал, однако сам уже настраивался на поединок, готовился сочинить историю, которая еще никогда и никем не была записана. Я действовал, подчиняясь голосу сердца; мне хотелось доказать, что предопределения не существует, что мы вольны изменить свою судьбу. Как я и сказал Хмурнику, далеко не впервые мною овладевала жажда крови, не впервые я внимал песне битвы в радостном предвкушении схватки. И думал, что, если останусь в живых, наверняка захочу испытать то же ощущение еще много-много раз.

Кровь бурлила в моих жилах. Я рисковал – и был счастлив, что снова рискую, ставя на кон свою жизнь и свою душу.

Я спустился по ступенькам, крикнул, чтобы открыли ворота. Затем напомнил безымянному рыцарю о его обещании и потребовал прогнать волчицу.

Стены Танелорна остались позади. Я пересек мост и ступил в пепел. Волчица исчезла. А на меня смотрело мое отражение – кроваво-красные глаза на бледном лице, белые волосы, рассыпавшиеся по плечам… Ветер, гулявший по равнине, трепал волосы, и они шевелились будто змеи.