Нравы Мальмезонского дворца - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нечаев cтр.№ 23

– Объяснение настолько просто, что напрашивается само собой, генерал. Я люблю Жюно. Мы женаты, и я считаю, что нет ничего противоестественного в том, что муж проведет ночь со своей женой.

– Но вы ведь знаете, что ему это запрещено, и знаете также, что мои приказы должны выполняться.

– Меня они не касаются. Вот когда консулы начнут распоряжаться интимной жизнью семейных пар и определять, сколько времени и когда они должны видеться друг с другом, тогда я буду вынуждена подчиниться. Но пока, генерал, законом для меня, признаюсь вам, является только мое желание.

Вечером того же дня Лора Жюно покинула Мальмезон.

Правдива ли история, рассказанная госпожой д’Абрантес? Завершилась ли неудачей любовная атака Первого консула? Современные историки до сих пор отказываются верить в это.

Вся глава „Мемуаров”, которую я вам сейчас вкратце пересказал, написана, как мне кажется, с одной лишь целью: объяснить приход Бонапарта в комнату Лоры в то утро, когда там находился Жюно.

С другой стороны, следует обратить внимание на один примечательный факт: приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. А 6 сентября Бонапарт, у которого после описанной Лорой сцены явно не было никаких оснований быть любезным с семейством Жюно, вручил им тридцать миллионов франков (триста тысяч современных французских франков).

Кроме того, бригадный генерал Жюно был произведен, без особых на то оснований, в чин дивизионного генерала. Позднее, уже во времена Империи, он ежегодно получал семьдесят пять миллионов старых франков.

Вряд ли мужчина будет так щедр с женщиной, которая его отвергла. А посему мы можем допустить, что Бонапарт приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту, но и для того, чтобы начинать день с занятия более приятного, чем разработка планов предстоящих баталий».

* * *

Все в рассуждениях Ги Бретона кажется, на первый взгляд, очень убедительным, если исходить из того, что вышеописанное приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. Однако это не так. Многие историки, например Гертруда Кирхейзен, точно указывают на то, что это было летом 1803 года.

Вообще Ги Бретон в своих многочисленных произведениях, посвященных наполеоновским временам, демонстрирует удивительное пренебрежение к цифрам и датам. В той же приведенной нами главе, например, он пишет, что Лора Пермон вышла замуж за Жюно в двадцать лет. Это – явная ошибка, ибо Лора родилась в 1784 году, а вышла замуж за Жюно не в 1804 году, а значительно раньше – в 1800-м.

Небольшая перестановка дат переворачивает рассуждения и выводы Ги Бретона с ног на голову. Ибо всего через несколько месяцев после описанных событий, в самом начале 1804 года, генерал Жюно сначала был отправлен из Парижа в небольшой городок Аррас, что следует рассматривать, как явное понижение, а затем, вопреки ожиданиям, не был включен в число тех, кто получил маршальские жезлы.

Если это рассматривать, следуя бретоновской логике, как «щедрость» добившегося своего мужчины, то тогда Наполеон точно «приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту». Мы же позволим себе остаться при своем мнении.

В том же 1803 году, когда Жозефина вновь уехала на лечение в Пломбьер, парижане, собравшиеся однажды вечером в театре «Фейдо», чтобы посмотреть объявленный спектакль «Удачный обман» Джованни Паэзиэлло, увидели афишу о замене спектакля какой-то малоинтересной буффонадой в исполнении актеров второго состава.

Возмущенные театральные завсегдатаи попросили разъяснений у директора театра.

– Я не виноват в изменении программы, – ответил он. – Сегодня утром Первый консул вызвал труппу первого состава к себе в Мальмезон, чтобы сыграть «Ночи Дорины». Сами понимаете, возражать я не имел никакой возможности.

Как пишет Ги Бретон, «как всегда охочая до сплетен толпа начала злословить, утверждая, что Первый консул вызвал к себе комедиантов не для удовольствия послушать итальянскую музыку и пение, а для того, чтобы отведать прелестей приглянувшейся ему молодой актрисы. Как всегда, злые языки были правы».

Жозефина, как мы уже сказали, отбыла в Пломбьер в надежде вылечиться от своей злосчастной бесплодности. Ее супруг, чувствуя себя в то время бодрым и пылким, решил приударить за актрисой итальянской оперы Луизой-Филиппиной-Жозефиной Роландо.

Она не была итальянкой. Она родилась в Париже, но это отнюдь не вредило ей в глазах французской публики, обожавшей итальянскую оперу. Ее дебют на сцене состоялся в 1791 году, и с тех пор дела ее шли прекрасно. Ее манеры, игра и пение – все было так приятно видеть и слышать. Как утверждают очевидцы тех событий, «в ней соединялись чувствительность и кокетство, и в манере держать себя были присущие французским актерам точность жестикуляции и неуловимое благородство, которые с натугой имитируют итальянцы, как мы с трудом перенимаем их врожденную музыкальность».

Луиза была хрупка и изящна, словно фея из сказки. Увидев ее первый раз, Наполеон был восхищен. Потом он пригласил труппу к себе в Мальмезон, а после представления «Ночей Дорины» Бонапарт предложил Луизе и всей труппе остаться в загородном замке.

Как утверждает Ги Бретон, «актриса, очарованная мыслью увидеть в ночной рубашке генерала, которым в парадной форме восхищалась вся Европа, охотно согласилась».

Мальмезонский замок показался ей настоящим шедевром. С нескрываемым удовольствием смотрела она на мраморные колонны, шеренги канапе, камины, облицованные благородным камнем и бронзой, прекрасные картины и волшебные статуи, расставленные повсюду. Все вокруг сверкало, слуги выглядели безупречно, и все это вкупе не могло не вызывать чувства благоговейного трепета.

– Бог мой, как вы прелестны…

Услышав эти слова, Луиза обернулась и с радостной улыбкой посмотрела на говорившего. Это был камердинер Наполеона Констан Вери. Он проводил актрису в гостиную, куда вскоре пришел сам Наполеон. После подписания Амьенского мирного договора и Конкордата с Римом он стал исключительно весел и жизнерадостен. В отсутствие Жозефины он постоянно организовывал балы и спектакли, играл на лужайках Мальмезона и забавно подшучивал над своими гостями. Это мальчишество, которое сейчас так тщательно скрывают официальные историки-бонапартисты, очаровало Луизу Роландо.

Наполеон во все глаза смотрел на ее платье, и ему уже не думалось о недавнем представлении. Платье на Луизе было из ярко-голубого воздушного шифона. Широкие рукава придавали одеянию просто сказочное очарование, а от туго обтянутой талии материя мягкой волной сбегала к ногам. Луиза стояла перед ним несказанно изящная и ослепительно прекрасная, и глаза у нее сияли, как драгоценные камни.

– Вам нравится мое платье? – спросила Луиза, не в силах придумать что-то еще от восхищения и растерянности.

Наполеон улыбнулся и протянул ей обе руки.

– Нравится, моя дорогая. Оно великолепно…