100 великих тайн дипломатии - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Сорвина cтр.№ 100

После ухода в отставку Нитти место премьера занял Джованни Джолитти, принимавший эту должность уже в пятый раз. Перед началом войны он был лидером «нейтралистов» и противником завоевательных идей Д’Аннунцио. Проиграв парламентское голосование за «нейтрализм», он в отчаянии бежал из Рима в 1915-м. Поэтому теперь Джолитти был настроен весьма решительно, а договор в Рапалло развязал ему руки. Министром иностранных дел назначили карьерного дипломата Карло Сфорцу, и он тут же употребил все свое влияние для того, чтобы наладить отношения между Италией и Королевством сербов, хорватов и словенцев, которому и собирались передать территорию Фиуме по договору.

Переговоры в Рапалло начались 7 ноября 1920 года на вилле Спинола, получившей впоследствии название «Вилла Договора». 12 ноября 1920 года был подписан договор. Италия и Королевство сербов, хорватов и словенцев установили статут Фиуме и обозначили его границы. Фиуме был гарантирован статус автономного города. Но Джолитти в тот момент еще не имел в стране достаточно авторитетного влияния, крупные промышленники и либералы его не поддерживали. Поэтому он, оказавшись во главе итальянского правительства в середине апреля 1920 года, вынужден был ждать удобной ситуации целых восемь месяцев.

Д’Аннунцио и Временное правительство Фиуме объявили, что не принимают договор в Рапалло, и отказались покинуть город.

Неизвестно, что было бы дальше, если бы в конце декабря 1920 года Республику Красоты не обстрелял все тот же британский флот – гроза всех итальянцев. Потом во Фиуме вошли войска, направленные Джолитти. Лишь после этого самопровозглашенное государство было покинуто его создателями. День 24 декабря получил название «Кровавое Рождество». Эти пять дней противостояния газета «Fiumano» справедливо назвала «небольшой гражданской войной».

К 31 декабря с Республикой Красоты все было кончено. Печальным итогом были полсотни погибших и более сотни раненых. Никто теперь уже не помнит этих людей – они безымянны, как расходный материал исторической эволюции. Зато все по сию пору помнят эпатажные поступки поэта-декадента. Социалист Гаэтано Сальвемини назвал захват Фиуме «одним из самых выдающихся безумств»: «Это была частная война против Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки, развязанная поэтом, не обладавшим ни нравственностью, ни чувством ответственности, ни здравым смыслом».

Муссолини тогда не пришел на помощь другу, потому что был стратегом и собирался замахнуться на большее. В сентябре 1923 года после провокации в Фиуме будет высажен итальянский десант под предлогом защиты местных жителей. А 27 января 1924 года в Риме Италия и Королевство сербов, хорватов и словенцев подпишут унизительный пакт Муссолини – Пашича, фактически передающий Фиуме Италии. Так начиналась фашистская эпоха.

В этой истории оказалось много общего с произведениями Ильфа и Петрова о Великом комбинаторе. Хотя бы уже потому, что оба сюжета – вымышленный и настоящий – разворачивались в одно и то же время – после Октябрьской революции.

Эмигрантам, беженцам из России, приходилось в то время учиться жить заново. Не все смогли с этим справиться. Одни русские аристократы становились авантюристами и спекулировали на своем титуле, другие подрабатывали шоферами и горничными. Русские чиновники – юристы и экономисты – искренне верили, что советская власть продержится не более трех-четырех лет и уступит место буржуазной республике, поэтому уже в Париже энергично сочиняли законы для того Российского государства, которое вскоре появится. Не дождавшись смены власти в России и осознав свою ненужность в этом новом мире, некоторые из них сводили счеты с жизнью. Множество трагических судеб, множество разбитых жизней… Но была среди них одна особенная.

Остап Бендер, мечтая о Рио-де-Жанейро («Полтора миллиона человек и все поголовно в белых штанах»), сетовал: «Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм…»

Те же мысли посещали и Бориса Скосырева, который в силу исторических катаклизмов оказался выброшен на европейское пространство, как рыба на морской берег. Однако в его биографии оказалось намного больше изгибов и порогов, чем в любой горной реке.

Скосырев родился 12 января 1896 года в Вильно, в годы войны был офицером Балтийского флота и получил ранение под Кронштадтом. После революции эмигрировал в Великобританию и некоторое время успешно подвизался в королевских морских силах. Далее он вел какую-то секретную деятельность и служил агентом, по долгу службы побывавшим в Сибири, Японии и США. Речь даже шла о возможных диверсиях.

Потом он регистрировался в испанских отелях как барон Борис Скосырев-Маврузов, граф фон Оранж. Для испанской полиции представлялся подполковником голландской армии и подданным королевы Голландии. Неизвестно, было ли все это правдой, или ему удалось выправить фальшивые документы. В июле 1932 года «подполковник» проживал в городе Ситгес на площади Плайя де оро. Его воспринимали как монаршую особу, родственника королевского семейства, недаром же он подчеркивал свое происхождение от графа Оранского. Борис любил дорогие рестораны, одевался дорого, носил цветок в петлице, трость с золотым набалдашником, монокль как признак аристократизма. В общем, он выглядел как франт, и деньги у него водились. Откуда деньги? По всей видимости, его счета оплачивала Полли П. Херрд – английская миллионерша, которую Борис называл «Ламарес». Иногда он исчезал из отеля, что вовсе не интересовало администрацию, но интересовало испанскую полицию. Так было установлено, что Скосырев ездил в Барселону. Несмотря на то что любящая Ламарес содержала его, он продавал ее подарки и драгоценности. В Испании в годы Второй республики было уже неспокойно. Полиция опасалась непонятных русских авантюристов, тем более что вся страна перед началом гражданской войны была наводнена агентами советских спецслужб, троцкистами, журналистами.

Борис Скосырев. Андорра. 1934 г.

В декабре 1932 года Бориса выслали из Испании, и он вместе с миллионершей переехал на Мальорку, откуда его тоже вскоре попросили испанские власти. Так он оказался в Андорре – карликовой стране, которая уже семь веков существовала без налогов.

С XIII века, то есть с момента окончания последнего крестового похода, в Андорре ничего не происходило. Договор «Акт-пареаж», подписанный в 1278 году епископом Урхельским и сеньором французского графства Фуа, дал Андорре двойной суверенитет и мирное существование. Так Андорра стала нейтральным государством, находящимся под двойной опекой: полгода управляет епископ Урхельский, за которым стоит Ватикан, а полгода – сеньоры графства Фуа. Государство без армии, без активного управления, зато с коммунами шести долин, которые имеют право принимать решение только вместе. Исторически нейтралитет страны введен де-факто, то есть как некая вечная прерогатива.