Мы всегда жили в замке - читать онлайн книгу. Автор: Ширли Джексон cтр.№ 29

– Нашу любимую, нашу дражайшую Мэри-Кэтрин нужно баловать и лелеять. Томас, отдай сестре свой ужин; ей наверняка захочется съесть побольше.

– Дороти, Джулиан! Прошу вставать, когда встает наша дорогая дочурка.

– Склоните же головы перед Мэри-Кэтрин, которая лучше всех на свете!

Я должна была вернуться к ужину, мне было жизненно необходимо сесть за стол с Констанс, дядей Джулианом и Чарльзом. Не укладывалось в голове, как это они будут сидеть за столом, ужинать, болтать и передавать друг другу блюда, а мое место будет пустым. Когда мы с Ионой прошли по тропинке, миновали ворота и вошли в сгущающиеся сумерки сада, я взглянула на наш дом со всей силой любви, что копилась в моей душе. Это был хороший дом, и скоро он снова станет чистым и счастливым. Я остановилась на минуту; Иона терся о мои ноги и тихо втолковывал мне что-то в крайнем удивлении.

– Я смотрю на наш дом, – объяснила я ему, и кот встал рядом со мной, подняв голову, чтобы взглянуть мне в лицо. Островерхая крыша четко выделялась на фоне неба, стены плотно смыкались, а темные окна блестели; это был хороший дом и почти чистый. В окнах кухни и столовой горел свет; наступило время ужина, и мне полагалось быть там. Я хотела быть в доме, чтобы дверь закрылась за моей спиной.

Вернувшись на кухню, я сильно удивилась, так как витавший в доме гнев чувствовался сразу. Как можно злиться так долго? Стоя на кухне, я отчетливо слышала его голос, который никак не мог успокоиться и сменить пластинку.

– …с ней нужно что-то делать, – бубнил он, – это просто не может так продолжаться.

Бедная Констанс, думала я, ей приходится слушать и слушать все это без конца да смотреть, как остывает еда. Иона вбежал в столовую прежде меня, и Констанс сказала:

– Вот она.

Стоя в дверях столовой, я осторожно заглянула внутрь. На Констанс было розовое платье, она очень красиво уложила волосы. Поймав мой взгляд, она улыбнулась, и я поняла, что ей надоели стенания Чарльза. Инвалидное кресло дяди Джулиана было придвинуто к самому столу, и я с сожалением увидела, что Констанс повязала салфетку ему под подбородок: как грустно, что дяде Джулиану ограничили свободу. Он ел мясной хлеб с горошком, который Констанс заготовила в один благоуханный летний день. Констанс нарезала мясной хлеб маленькими кусочками, и дядя Джулиан давил мясо и горошек тыльной стороной ложки, перемешивая, прежде чем попытаться отправить их в рот. Он не слушал Чарльза, однако тот продолжал бубнить:

– Итак, ты решила вернуться, правда? И давно пора, юная леди! Мы с твоей сестрой пытаемся решить, как преподать тебе урок.

– Умой лицо, Меррикэт, – мягко сказала Констанс. – И причешись. Нам не нравится, что ты садишься за стол неряхой; кузен Чарльз и без того уже сердит на тебя.

Чарльз указал на меня вилкой.

– Я также могу сообщить, Мэри, что с твоими фокусами покончено. Мы с твоей сестрой решили, что нам надоели твои прятки и прочие разрушительные и злобные выходки.

Мне не нравилось, что он тычет в меня вилкой, и мне не нравился звук его голоса, который все бубнил и бубнил. Пусть бы он наколол кусок еды на свою вилку, сунул бы в рот и подавился насмерть.

– Беги, Меррикэт, – сказала Констанс, – твой ужин остынет. – Она знала, что я не стану ужинать, сидя за этим столом, и что потом ей придется принести поднос с ужином для меня на кухню. Но я подумала, что она не хочет напоминать об этом Чарльзу, чтобы не дать ему еще одной темы для выговора. Улыбнувшись ей, я выбежала в коридор, а голос бормотал свое мне вслед. В нашем доме давно уже никто не говорил столько в один присест, понадобится много времени, чтобы вымести отсюда сорные слова. Я поднялась на второй этаж, громко стуча каблуками, чтобы они слышали, что я точно иду наверх. Однако, дойдя до верхней площадки, я сменила шаг. Теперь я кралась, как и Иона, который следовал за мной.

Констанс привела в порядок комнату, в которой он жил. Сейчас она казалась пустой, потому что Констанс только и сделала, что вынесла грязь. Ей нечего было поставить сюда взамен, потому что я все свалила на чердаке. Я знала, что ящики комода пусты, как и шкаф, как и книжные полки. Зеркало отсутствовало, и на комоде сиротливо лежали лишь сломанные часы и разбитая цепочка. Констанс сменила мокрое постельное белье, наверняка постелив сухое и перевернув матрас. Длинные шторы исчезли – отправились в стирку, наверное. И он успел поваляться на постели, потому что постель была смята, а его курительная трубка, которая еще дымилась, так и осталась лежать возле кровати. Я представила, как он лежал здесь, когда Констанс позвала его ужинать. Наверное, рыскал взглядом вокруг и рассматривал изменившуюся обстановку. Может, он надеялся отыскать что-то привычное, к примеру, угол шкафа за приоткрытой дверцей или включенная лампа под потолком? Надеялся, что они вернут ему все, как было. Жаль, что Констанс пришлось переворачивать матрас в одиночку, обычно ей помогала я. Но, может быть, он поднялся сюда и предложил помощь. Констанс даже принесла ему чистое блюдце для трубки, ведь в нашем доме не водилось пепельниц. Он все время искал, куда бы положить трубку, вот Констанс и принесла из кладовой несколько щербатых блюдец и отдала ему. Блюдца были розовые, с золотыми листочками вдоль ободка. Они были частью сервиза, такого старого, что я его и не помнила.

– Кто ими пользовался раньше? – спросила я у Констанс, когда она принесла блюдца на кухню. – И где чашки?

– Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь пользовался этим сервизом. Когда я появилась на этой кухне, его уже не было. Одна из прабабушек принесла его в качестве приданого, им вовсю пользовались, били все эти блюдца и чашки и потом заменяли другими. И наконец, убрали на верхнюю полку в кладовой. Только и осталось от него, что вот эти блюдца да три суповые тарелки.

– Тогда их место в кладовой, – сказала я. – Их не следует разносить по всему дому.

Но Констанс отдала блюдца Чарльзу, и теперь они жили в разлуке, вместо того чтобы достойно доживать свой век на полке в кладовой. Одно блюдце находилось в гостиной, второе в столовой и третье, как я полагала, в кабинете. Они оказались довольно крепкими, так как блюдце в спальне не треснуло, хотя на него и положили дымящуюся трубку. Уже с утра я знала, что найду здесь что-нибудь полезное: я смахнула блюдце с трубкой со стола в мусорную корзину, с мягким стуком упали они на газеты, которые Чарльз натащил в дом.

Меня беспокоили собственные глаза. Один глаз – левый – видел окружающий мир золотым, желтым и оранжевым, зато второй видел исключительно оттенки синего, серого и зеленого. Не иначе, как один глаз предназначался для дневного света, а второй – для ночного. Если бы все люди в мире видели разными глазами разные цвета, им бы пришлось изобретать великое множество новых цветов и оттенков. Я дошла до лестницы и собиралась спуститься в столовую, когда вспомнила, что мне нужно умыться и причесаться.

– Почему так долго? – пристал он, когда я заняла свое место за столом. – Чем ты там занималась так долго?