Три комнаты на Манхэттене - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Сименон cтр.№ 221

Перед мысленным взором Кальмара вдруг возникла Венеция — ее купола и храмы, дворцы, собор Святого Марка, Большой канал, гондолы и воскресный колокольный звон во всех церквах и часовнях в это раннее, но уже знойное утро.

— Купи мне мороженого, папа!

— В восемь часов утра?!

— А мне? — попросил мальчуган. Его звали Луи, ему недавно исполнилось шесть лет, но так как в раннем детстве он называл соску «биб» ^[31], за ним сохранилось это прозвище.

Костюм Биба состоял лишь из плавок и клетчатой рубашки навыпуск. На детях были соломенные гондольерские шляпы с плоским дном и широкими полями, украшенные красной лентой у сестры и голубой у брата.

Сказать по правде, Кальмар не любил менять обстановку и поэтому все эти две недели чувствовал себя выбитым из колеи. Но жена захотела провести отпуск в Венеции, а дети, разумеется, горячо поддержали ее.

Кальмар ненавидел также отъезды и проводы. Он стоял перед открытым окном в неубранном купе, потому что это был один-единственный вагон, который шел издалека, из Триеста или откуда-то еще и больше отличался от других вагонов своим чужеземным обликом, цветом и особым запахом.

Какой-то человек, сидевший почти вплотную к Кальмару, внимательно разглядывал его. Видимо, он ехал издалека и уже сидел в купе, когда вагон прицепили к поезду в Венеции.

Вообще говоря, Кальмар не задумывался на этот счет. Он нетерпеливо поглядывал по сторонам, и у него в памяти невольно запечатлелись залитая солнечным светом платформа, газетный киоск в ее левом углу, люди, стоявшие у вагонов, — они также, как его жена и дети, ожидали отправления поезда и не сводили глаз с друзей и родных.

Все происходило, как обычно: поезд должен был отправиться в 7 часов 54 минуты. В 7 часов 52 минуты проводник начал закрывать двери, а механик прошел вдоль вагонов, постукивая то здесь, то там молотком. Всякий раз, когда Кальмар ехал поездом, ему хотелось узнать, что простукивает этот человек. Но потом он как-то забывал спросить.

Появился начальник вокзала со свистком во рту и сложенным наподобие зонтика красным флажком в руке. Откуда-то вырвалась струя пара, а может, и не пара — ведь поезд вел электровоз. Это, наверное, прочищали тормоза, и поезд вздрагивал, как вздрагивают все поезда.

Наконец раздался свисток. Жозе, лизавшая мороженое, — «джелато», как она теперь говорила, — помахала рукой на прощание. Доминика давала последние напутствия.

— Главное — береги себя. Завтракай, обедай и ужинай в ресторане, у Этьена.

Ресторан, хорошо знакомый им обоим, находился в двух шагах от дома, на бульваре Батиньоль. Доминика считала, что у Этьена очень чисто и всегда свежая пища.

Взметнулся красный флажок. Начальник вокзала поднял руку — так же как Жозе и подражавший ей Биб.

Поезду пора было уже трогаться. Часы показывали 7 часов 55 минут, но вместо того, чтобы дать сигнал к отправлению, начальник опустил руку и несколько раз отрывисто и повелительно свистнул.

Поезд не тронулся. Провожающие смотрели куда-то вперед. Кальмар выглянул в окно, но ничего не увидел, кроме спин высунувшихся из окон пассажиров.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответила Доминика. — Как будто бы ничего.

Она была тоненькая — конечно, не такая тоненькая, как дочь, — и даже в шортах выглядела элегантно. Она не могла загорать, как дети, и кожа ее лишь слегка покраснела от солнца. Темные очки скрывали голубые глаза.

Все взоры были обращены к начальнику вокзала, но тот, казалось, и не думал торопиться. Держа флажок под мышкой, он спокойно смотрел в сторону электровоза и чего-то ждал. И весь вокзал застыл, словно кадр из цветного фильма, отпечатанный в виде фотографии.

Провожающие чувствовали себя нелепо и теребили в руках уже развернутые платки. Застывшие на лицах улыбки напоминали гримасы.

— Кто-то опаздывает, — раздался голос рядом с Кальмаром.

— Не знаю, не видно, чтобы кто-нибудь бежал к поезду.

Мужчина — низкорослый и широкоплечий — бросил газету на диван и встал:

— Разрешите?

На какое-то мгновение его голова и плечи заслонили Кальмара в окне.

— С этими итальянцами вечные истории…

Незнакомец успел разглядеть Доминику и обоих детей. Кальмар снова встал у окна, принужденно улыбаясь. Он чувствовал, что Жозе и Бибу не терпится окунуться в море, удрать с раскаленного вокзала, прыгнуть в катер, который отвезет их на пляж. На лице у Доминики появилось озабоченное и грустное выражение.

— Главное, береги себя, Жюстен.

— Хорошо, обещаю тебе.

— По-моему, вот сейчас поезд уже отойдет.

Прошло еще не менее двух бесконечных минут, во время которых все не сводили глаз с невозмутимого начальника вокзала.

Наконец из кабинета со стеклянной дверью вышел его помощник и подал знак. Начальник дал свисток, подождал еще несколько секунд и взмахнул флажком. Состав тронулся. Проплыл перрон со стоявшими на нем людьми. Жюстен все больше высовывался из окна по мере того, как удалялась и уменьшалась фигурка дочери и ее красный купальный костюм понемногу сливался с цветовой гаммой вокзала.

Солнце преследовало их, властно врываясь в купе вместе с потоками горячего воздуха. Тяжело дыша, Кальмар опустил голубую занавеску, которая, надувшись, как парус, сначала раза два или три взметнулась вверх и только потом повисла.

Венеция осталась позади.

Со своего места Кальмар мог теперь, сколько душе угодно, изучать своего попутчика, тот скомкал газету и сунул ее под сиденье.

Довольно долго двое мужчин притворялись, что не замечают друг друга, вот только незнакомец не так поспешно отводил взгляд, как Кальмар. Он был уже в годах, лет пятидесяти, а может быть, шестидесяти, с широкими плечами, мощным торсом и резкими чертами лица.

Кальмар успел заметить необычный, похожий на кириллицу шрифт газеты. Русский язык? Или сербский?

Внезапно голубая занавеска снова взметнулась вверх, впустив палящие солнечные лучи. Незнакомец поднялся и ловко, умелым движением закрепил ее.

— Вы француз? — спросил он, усаживаясь.

— Да.

— Парижанин?

— Да.

— Я уловил, что у вашей жены парижское произношение.

Кальмар не возражал против того, чтобы завязать разговор, но начать всегда трудно. Поезд остановился в Местре — первой станции после Венеции, и в коридоре появились местные жители, разыскивавшие купе второго класса.

— Почему вы уехали один? Какие-нибудь дела?

— Мы все собирались уехать сегодня. Но, как назло, не было ни одного свободного места в скором, который уходит в десять тридцать две. Вот я и решил уехать один, чтобы не заставлять семью проводить ночь в поезде и пересаживаться в Лозанне. А они останутся еще на несколько дней. Детям этого очень хотелось.