Семейный стриптиз - читать онлайн книгу. Автор: Оливия Голдсмит cтр.№ 77

Сначала Джада попытала счастья в химчистке, куда приглашали кассиршу, и в прачечной, где требовалась приемщица, но получила от ворот поворот. Не иначе как цвет ее кожи не подошел. Уэстчестерские белые девицы не желают, чтобы их тряпок касались черные пальцы! Но злобные мысли Джады, понятное дело, остались при ней.

В конце концов она устроилась почти по специальнос­ти – стоило ей упомянуть свой банковский опыт, как ее без разговоров приняли кассиром в большой супермаркет. Не на постоянной основе, разумеется: куда ж без месячно­го испытательного срока. Однако шанс попасть в штат, на­сколько поняла Джада, был достаточно велик. Мистер Стэнтон обозрел ее с ног до головы и заявил:

– Хорошо смотритесь. Здесь многие из ваших отова­риваются.

Какие такие «ваши» имелись в виду, Джада не очень-то поняла. Уж во всяком случае, сама она не отнесла бы к «своим» эту черную тушу, чей ребенок заходился криком (без малейшей реакции со стороны мамаши), пока Джада считывала сканером штрихкоды с гигантской упаковки фигурного шоколада, безобразно дорогой пачки овсянки, содержание сахара в которой превышало все мыслимые нормы, и мешка репчатого лука. Диву даешься, до чего не­лепые наборы продуктов попадают в корзины покупате­лей!

Главным недостатком оказалось то, что кассирши в этом магазине почему-то не сидели, а стояли на своих ра­бочих местах. Немыслимо тяжко было проторчать целый день на ногах и при этом не свалиться от усталости и не ус­нуть стоя. Уже на второй день работы Джада поняла, что часы пик, как ни парадоксально, даются легче, чем зати­шье, поскольку в отсутствие покупателей кассиру нечем себя занять. Приходится переминаться с одной чугунной ноги на другую и таращиться на заголовки журналов, чи­тать которые никому из сотрудников не позволено.

К тому же полное безделье открывало простор для мыслей, без чего она в данном случае запросто обошлась бы. О чем ей думать, кроме как о никчемности своей жизни? Теперь, когда она зарабатывает меньше шести дол­ларов в час и все до цента отдает на детей, Клинтону с Тоней придется подсуетиться, чтобы сохранить дом.

Внезапный страх отозвался спазмом в желудке. Разве можно хоть в чем-то понадеяться на Клинтона? Страховка дома и ежемесячные выплаты за недвижимость – все это требует денег, а откуда он их возьмет? Сейчас главное – любым способом обеспечить детям хотя бы видимость прежней жизни. Какой он ни есть, этот дом, но ребята в нем родились и росли; для них он не просто крыша над го­ловой, а источник комфорта и стабильности. Значит, снова заботиться обо всем придется ей. Конечно, ее сбере­жений хватит на какое-то время, а дальше что? Счета за электричество и телефон (в доме, к которому ей и прибли­жаться-то нельзя!) тоже никто не отменял; детей нужно кормить и одевать…

Миниатюрная старушка подкатила тележку к кассово­му конвейеру. Спешно изобразив радушную улыбку, Джа­да провожала взглядом каждую выложенную на ленту по­купку – пакет крекеров, одинокий помидор, банку джема и две упаковки фруктового пудинга. Пока Джада снимала штрихкоды, бабуся выудила из глубин мешковатого пальто купоны на скидку, по древности сравнимые с их владели­цей. Один купон позволял получить скидку на желатин, а не на пудинг, срок же годности второго и вовсе истек бог знает когда. Вырезанный из газеты лет эдак десять назад, он разлохматился по краям, а на сгибах протерся насквозь. Это ж сколько времени бедняжка его берегла?..

Джада молча предоставила обещанные купонами скидки – скорее всего, из собственного кармана, потому что в конце рабочего дня с нее наверняка вычтут недостачу. Ин­тересно, где живет это несчастное создание и почему, еле передвигая ноги, ходит по магазинам одна? Отпуская сле­дующего покупателя, Джада мысленно помолилась за старушку, а потом за себя, заклиная всевышнего не уготовить ей такую вот старость.

Еще и полсмены не прошло, а Джада уже изнывала от боли в натруженных ногах. Икры и бедра гудели, как на финише марафонской дистанции. Не стоило, наверное, хвататься за первую возможность заработка… Кроме всего прочего, мысли упорно возвращались к детям. Эти свида­ния… они сведут ее с ума или доведут до инфаркта! Ожида­ние в машине у школы, встречи в присутствии соглядатая из соцслужбы, миссис Пэтель, – все это было унизительно само по себе, но смятение, разочарование и горе малышей буквально разрывали ей сердце. Шавонна все больше злится. Половину последней встречи она вообще не от­крыла рта – так и сидела, скрестив руки на груди и испепеляя Джаду гневным взглядом.

Кевон же все льнул к маме и забрасывал бесконечными вопросами, которые беспокоили ее еще больше.

– А знаешь что? – то и дело спрашивал он.

– Что, дорогой?

Не придумав продолжения, малыш часто-часто моргал, корчил рожицы и ерзал на месте.

– А знаешь что? – снова вопрошал он и пускался в до­словный пересказ мультфильма, увиденного вчера по теле­визору, или в столь же точное описание скандала между Клинтоном и Тоней. Лишь бы хоть чем-нибудь привлечь мамино внимание: – А папа и говорит: «По горло сыт го­товыми пиццами и сосисками! Видеть больше эту гадость не могу». А Тоня и говорит: «Я тебе что, целый день у плиты торчать должна?»

– А знаешь что? – раздавалось секунду спустя. – Знаешь что? Она даже «Джеди-Найтс» не знает! Ни одного из них не знает! Сама сказала, что знает, а сама вовсе и не знает!

Сердце Джады обливалось кровью и от его неожидан­ных вопросов:

– Мамочка, а где моя пижамка? Ну, та, с рыбками и такими малю-усенькими лодочками? Мамочка, а почему ты мне больше кровать не стелешь? Простынки мятые, мне спать плохо!

Он не умолкал ни на минуту и все висел на маме, пока она нянчилась с Шерили, а Шавонна не открывала рта и упорно отводила от Джады взгляд. Лишь глаза миссис Пэтель, сидевшей в сторонке с неизменно грустным лицом (то ли от личных горестей, то ли от печали за всех разлу­ченных с матерями детей), отражали боль Джады.

И все-таки тяжелее всего давались Джаде не сами два часа свидания, а обратный путь к своему бывшему дому. Шерили заходилась в крике еще до поворота на улицу Вязов; Кевон захлебывался словами и слезами… В эти мо­менты Джада была благодарна миссис Пэтель, которая молча забирала рыдающую малышку и несла в дом, уводя с собой и Кевона. Только оставшись наедине с матерью, Шавонна поднимала на нее глаза.

– Возвращайся, – сказала она в прошлый раз. – Когда ты вернешься?

– Не могу. Ваш папа не разрешает, – ответила тогда Джада, хотя не однажды клялась себе, что не станет чер­нить Клинтона в глазах детей. – Понимаешь, солнышко? Папа не хочет, чтобы я вернулась.

А потом, когда и Шавонна скрылась в доме, и миссис Пэтель, попрощавшись, ушла, Джада долго плакала в пус­том темном салоне «Вольво». От того, что она сказала правду, дочери легче не стало. Боже, как страдают ее дети! За что, господи? В чем ее ошибка? Где она совершила про­мах? Отчего вся жизнь пошла наперекосяк? Силы ей не за­нимать, работы она никогда не боялась, против закона не шла. И что хорошего это дало ей? А Мишель и Энджи? За что страдают они?..

Джаде вдруг стало абсолютно ясно, что она больше не может и не будет так жить. И еще она поняла, что их спасение в сплоченности. Необходимо объединиться и действо­вать сообща. Они должны помочь друг другу поквитаться за боль и страдания, сравнять счет – и вернуть себе все, что им принадлежит по праву. Разве она не имеет права воспитывать собственных детей? Разве дети не имеют права жить с мамой? Джада смотрела на клавиши аппара­та, пока цифры не заплясали перед ее глазами. Может быть, та шутка о киднепинге, которой она так напугала Мишель, была не совсем шуткой?..