Ведьмы отдыхают - читать онлайн книгу. Автор: Марина Ефиминюк cтр.№ 20

– Пятнадцать шиллингов – штраф за оскорбление стража порядка.

Где-то за моей спиной пискнула Харриет.

– Пять шиллингов – за тюремную карету, – добавил Харви очередную строку в счете.

– Это же не наемный кеб! – искренне возмутилась я. – Разве мы просили нас забирать в участок?!

– Полтора шиллинга – обед, – продолжил он и добавил, глянув на моих подруг: – За троих.

– Мы же в тюрьме, а не в едальной! Они вообще опупели?!

– Двадцать пять шиллингов – стоимость украденной повозки.

Вообще Харви умудрился сбросить цену почти втрое, но я все равно огрызнулась:

– Он страховку еще получит!

– Шестьдесят шиллингов за вызов судебного заступника в его выходной, – даже бровью не повел этот железный человек с оптимистично загорелой, но непроницаемой физиономией.

– А как же скидка? – пришла я в негодование.

– Это со скидкой, – с непробиваемым видом объявил он.

– Господи боже, Харви! Мы должны заплатить целую казну маленького королевства! И ты – не самая дешевая ее часть!

– Что сказать, дамы? – без особого сожаления протянул он. – Вы отдохнули на широкую ногу.

Самое обидное, что мы даже не помнили гулянку, за которую второй день подряд расплачивались нервами и кровными денежками! Все равно что потратить четырехмесячное жалованье на билеты в оперу и проспать все представление. Притом проспать дома, а не в мягком кресле отдельной ложи под громкую музыку.

– Если мы оплатим штрафы, то нас выпустят? – робко уточнила Харриет, не поднимаясь с лавки.

– Безусловно, – кивнул он.

– Но мы не выплатим, потому что позавчера уже потратили все деньги на экскурсии, – безжалостно напомнила Эмма, прямо сказать, знающая, как в черный час поддержать надежду на лучшее в коллективе.

– И что нам делать? – обернулась я обратно к Харви.

– Мне в голову пришел вариант, – вдруг объявил он.

– Рассрочка? – оживилась я.

– Полагаю, можно оспорить штрафы. Платить не придется.

– Даже тебе? – в свою очередь уточнила я.

– Только мне.

– Сколько? Шестьдесят шиллингов?

Подружки печально вздохнули, но промолчали.

– Я согласен на свидание, – совершенно спокойно объявил он цену. – Ты можешь предложить мне свидание, Мариса.

Харви выглядел ужасно серьезным. Никаких сомнений, что пытался в чем-то меня наколоть, но в чем именно – вообще было неясно. Впрочем, за два года я тоже, мягко говоря, поистратила доверчивость и узнала, что пообещать и сделать – две совершенно разные вещи.

– Остальным я тоже должна предложить свидания? – полюбопытствовала я.

– Достаточно извиниться перед стражем.

– И никаких денег? – робко уточнила Харриет из глубины камеры. Ну, то есть она сидела на лавке в трех шагах от нас и сильно нервничала, прислушиваясь к переговорам.

– Не хочу рисоваться, но у вас лучший судебный заступник северных земель, – усмехнулся он.

И неприлично дорогой судебный заступник. География совершенно не повлияла на его стоимость.

– Значит, свидание? Всего-то? – Я протянула руку через решетки, мол, давай скрепим наше соглашение. – Договорились!

Крейв посмотрел на мою открытую ладонь и потребовал:

– Дашь расписку.

– Харви, давно от тебя начали разбегаться женщины, если ты даже просишь расписку о свидании? – убирая руку, хмыкнула я.

– От меня женщины вообще не бегают. – Он наклонился к решетке, так что наши глаза стали на одном уровне. – Кроме одной неуловимой колдуньи.

Хотелось напомнить, что именно он, этот… спринтер в рубашке из тонкого полотна, сбежал от меня первым, но странно спорить о прошлом, желая выбраться из застенка. Желательно без штрафа и жалоб в королевское агентство магической помощи. Оставалось только пожать плечами:

– У меня нет ручки. Придется тебе поверить на слово.

– И тебе можно доверять?

– Честное колдовское. – Никогда в жизни я не изображала искренность лучше.

Он отошел от решетки и кивнул стражу:

– Теперь можно открыть.

Вот ведь… феноменальная скотина!

Из участка мы уезжали на белой карете с гербом шикарного гостиного двора, в котором проживал Харви. Находиться в замкнутом пространстве с бывшим оказалось таким же шоком, как попасть за решетку.

На окнах экипажа стояли затемненные стекла, не пропускающие солнечные лучи, в потолок был вживлен особый амулет, в жару создающий прохладу, а в холод – тепло, но меня все равно бросало в жар, даже платье к спине прилипало. Я старалась избегать даже случайного прикосновения коленок к коленям Харви, но у него оказались слишком длинные ноги. Так и утыкался!

– Нас совершенно напрасно оклеветали! – нервно заявила Харриет.

– Безусловно, госпожа Руперт, – с невозмутимым видом согласился Харви, хотя абсолютно всем было очевидно, что мы действительно так лихо отметили приезд, что до сих пор разбирались с последствиями. Даже до пляжа ни разу не добрались!

Экипаж остановился напротив «Ваенды». Возле дома, приминая большими колесами неприкосновенный газон, нашего возвращения поджидала та самая, угнанная, повозка. Перепутать ее с какой-то другой было попросту невозможно – из расписанных красными цветами бортиков росли огромные оперенные крылья, напоминающие орлиные.

В гробовом молчании, отчасти отдающем истерикой, мы дружно разглядывали это, с позволения сказать, чудо современной магии. Дурак бы догадался, что колдунья, превратившая нормальную повозку в подобие монструозного грифона, была в тяжелом опьянении…

– Думаете, нам следует ее вернуть? – робко проговорила «оклеветанная» Харриет, теребя вязаную сумочку.

– Как ваш судебный заступник, дамы, настоятельно не рекомендую этого делать, – совершенно серьезно отсоветовал Харви.

Кучер раскрыл дверь, и в глубокой задумчивости мы начали выбираться из кареты.

– До свидания, господин Крейв, – попрощалась Харриет и, схватившись за предложенную руку возницы, выбралась наружу.

– Удачи, – бросила Эмма.

– Мариса, подожди, – остановил меня Харви, когда я собралась последовать за подругами. – Буду в семь.

– Зачем? – не поняла я и припомнила: – Свидание. Конечно…

– Прогуляемся по центральному бульвару. Вечерами там красиво, – начал перечислять он. – Выберем ресторацию получше, где подают порции поменьше.

Вообще имелась у Харви раздражающая черта: в одном предложении он умел намекнуть, что перемены в человеке замечены, и тут же дать понять, что их не одобряет.