Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф - читать онлайн книгу. Автор: Паола Волкова cтр.№ 42

В опубликованном неснятом сценарии «Зеркала» герой от первого лица говорит (о возвращении из Юрьевца в Москву): «Воздух! Здесь он был плотный, как поднявшаяся пыль, освещенная солнцем.

И я серьезно подумал, что, наверное, никогда не смогу жить в Москве, потому что задохнусь».

В одном странном, «выпадающем» эпизоде «Зеркала» мы видим маленькую фигуру человека, повисшего в корзине над землей возле огромного шара-аэростата. Одиночество и свобода.

В 1984 году в Лондоне проходила ретроспектива фильмов Андрея, и его пригласили выступить в церкви Сен-Джемс. Тогда он сказал «Слово об Апокалипсисе». Через текст Иоанна Богослова он пытался донести до аудитории то, что было для него главным, то, что его волнует. Он говорил об «ошибочности» нашей цивилизации, о разрыве между техническим прогрессом и нравственным уровнем человека. Как он был прав, соединяя Апокалипсис с мыслью о разрыве технического прогресса с нравственностью. Сегодня мир готов «клонировать» человека, не желая думать о последствиях этого эксперимента. Мы как дикари, которые не знают, что делать с электронным микроскопом. Может быть, им забивать гвозди, разрушать стены? Он говорил:

Тарковский тогда готовился к съемкам «Жертвоприношения», а «Сталкер» уже позади. «Сталкер» был задуман в 1975 году, как говорят, из-за безденежья. Это особенно иронично звучит сейчас, «задним числом», если вспомнить всю историю фильма. Сначала все шло хорошо. Сценарий по повести братьев Стругацких «Пикник на обочине». 1) Фантастика. 2) Одна серия. 3) Очень интересная. Все расслабились после «Зеркала».

Леонид Нехорошев вспоминает:

Фильм снимался под Таллинном, на заброшенной гидроэлектростанции, и в самом Таллинне, в павильоне. На роль Сталкера пришел идеальный для фильмов Тарковского Александр Кайдановский. Снимались Солоницын (профессор) и Гринько (ученый). Жена Сталкера – Алиса Фрейндлих. Оператор – Георгий Рерберг. Впоследствии его заменит Александр Княжинский. Художниками были последовательно Александр Боим, Шавкат Абдусаламов. Потом Андрей Тарковский стал сам художником фильма. Он приблизился к своей мечте: все делать самому. Снимать, быть художником, сценаристом, режиссером. Казалось, только такая монорежиссура может точно воплотить лишь ему одному видимую цель. Но так никогда не случилось, хотя быть режиссером и художником на «Сталкере» пришлось благодаря непредвиденности: пленочного брака при проявке уже отснятой части материала, около пяти тысяч метров. Уцененная пленка не выдерживала заданных параметров. Мысль производственников была ясна: Тарковский может снимать и на уцененной пленке.

Нужны были воля и упрямство Тарковского, чтобы начать весь фильм сначала. Но это уже был другой фильм. 1) Не фантастика. 2) Две серии. 3) Интересная? Смотря кому. Начальству, во всяком случае, не очень.

Стругацкие весь сценарий переписали заново.

Философская притча – такое определение жанра принято в отношении фильма «Сталкер». Мир, созданный Тарковским, его внутренним зрением. Такого мира на свете нет. Ни того, что перед «зоной», ни того, чем является «зона». И то, и другое – пространство вне нашего опыта, но после фильма ставшее нашим опытом. Светоживопись, изменчивость пространства, предметности. Все волшебно меняется на глазах, осязаемый мир неосязаем, предметы не подчиняются физическим законам. Метафизика сказки и сна. Время действия – один день, но по значительности он больше уже прожитой жизни и для Ученого, и для Профессора.

Когда Ученый и Профессор, каждый за своим «поспешающий», входят в «зону», куда нельзя ни с оружием, ни с алкоголем, начинается путь, называемый «инициацией».

Комната – она ведь рядом, рукой подать, в десяти шагах. Но «Зона» так просто не пустит. Там, внутри «зоны», надо пройти через испытание «ловушками». Разве мы сейчас, после опыта «Сталкера», не напоминаем себе о том, что надо бы «бросить гайку». Речь идет о внутреннем решении. Мы знаем о «гайке», но Сталкера нет, а сами мы «всегда не готовы», как любил говорить Мераб Мамардашвили. Труден путь внутри «зоны». Диалоги героев, их перебранки, неслышимость друг друга, словесные атаки на Сталкера порой напоминают разговоры 70-х годов, споры «лириков и физиков». Это диалоги странные, потому они «не совпадают»; каждый вслух проговаривает свой собственный диалог. В одном из эпизодов Сталкер, осторожно ступая по узенькому опасному выступу, вслух произносит текст о силе и слабости, напоминающий цитаты из трактата «дзен». Он говорит с нами и сам с собой, совершая в этот момент действие, явно опасное для жизни и никак не связанное с монологом-диалогом. Кстати, по действию эпизод напоминает описанное Белкиным путешествие Тарковского на гору Слон. Его память действительно ничего не теряет.

В конце пути герои притчи или сказки оказываются у заветной двери. И тут разыгрывается подлинная драма. Они шли в «зону» каждый со своим. Но здесь, перед дверью, все они оказались равны в своей трусости и пустоте. Комната материализует лишь сокровенное в нас, наше подсознание, истинное. К цели пути, комнате, испытанные «зоной» приходят уже другими. С сознанием того, что они не могут туда войти. И кто из тех, кого мы знаем или кто знает нас, или из тех, кто решает за нас, готов туда войти? Ученый вообще шел в «зону» с бомбой, которую нес в рюкзаке. Он бормотал что-то по телефону о «четвертом бункере». Видимо, этот четвертый бункер – одна из подразумеваемых причин образования аномального явления «зоны». В год смерти Тарковского перед Майскими праздниками 1986 года в Чернобыле что-то произошло, только не с бункером, а с четвертым реактором. Но ученые не посоветовали отменить первомайскую демонстрацию. Это уже не «притча Тарковского», а это факты из нашей жизни.