— Ты хоть понимаешь, что только что приговорил к виселице собственную жену! — воскликнул Герберт.
Влад отвернулся от него.
— Элен знала, во что ввязывается.
— А война? Тебя не волнует то, что скоро развяжется война!
Влад обернулся. На кончиках его пальцев горели искры пламени.
— Сколько повторять…!
Тут терпение Герберта тоже лопнуло. Он прервал речь брата, подойдя к нему вплотную и прошипев:
— Я — не дураки из девятки. Меня не обманешь твоими обещаниями мирной жизни!
Влад неожиданно громко засмеялся.
— Мирной жизни??? Девятка только того и хочет, чтобы обогатиться за счет военных действий!
— Конечно, — согласился Герберт, — Они уже давно вывезли свои семьи в приграничные с западом горные территории. Но что станет с семьями тех, кто не может себе этого позволить?
Влад открыл было рот, потом передумал. Отойдя от брата, он сел на краюшек своей кровати.
— Я пытаюсь собрать по кусочкам то, что почти развалил наш отец, — сказал он очень усталым голосом, — Хотя откуда тебе все это знать? Ты не видел болезней, ты не видел нищеты, ты не платил дани более сильным соседям… Герберт, ты столько лет пробыл в своей меланхолии, что совсем не понимаешь, из каких руин я поднял это место.
— Я знаю, — ответил Герберт, садясь рядом с братом, — Меня не было рядом. И когда я приехал, я был рад всем тем переменам, которые ты устроил в княжестве. Я не противился твоей власти. Не выдвигал девятке свою кандидатуру, хотя мог — по праву старшинства.
— Да, ты — мог, — спокойно отметил Влад.
— Но Влад, неужели ты хочешь разрушить мир и уклад людей, ради которых так много всего положил на алтарь?
Влад встал. Отстранился от брата.
— Постарайся поверить мне, — тихо сказал он, — Я не допущу войны.
— Я верю, — медленно сказал Герберт, — Но какой ценой ты это совершишь? Ответь мне, Влад?
Глаза братьев встретились, и Герберт прочел именно тот ответ, которого он так боялся.
— Влад…
— Убирайся, — прошипел князь. Сначала тихо, но потом, с новой силой в голосе, — Убирайся, пока сам цел!
И в Герберта полетел огненный шар. Барон увернулся от него. И встал возле брата.
— А что же с Элен? Я думал, ты любишь ее?
Влад закатил глаза, тяжело вздохнул. Вспышка гнева его уже угасла, о раздражение и усталость остались.
— Я не намерен более говорить с тобой, — кинул он брату, и, потянув за один из факелов, раскрыл потайную дверь в стене.
— Влад! — воззвал к нему Герберт. Но князь уже растворился во тьме тайного хода.
Глава 18
На улицах Сэн-Тубр стояла тишина. Такая звенящая, что от нее болела голова. Такая плотная, что напряжение в воздухе можно было резать ножом. Обычно, в погожий базарный день, на рынке Сэн-Тубр можно услышать сотни голосов. Шарманщики, уличные торговцы, цыганки, проститутки, пьяные — их шум сплетался в единое неповторимое пение, но не сегодня.
Когда я вышла на улицу в теле юного конюха Леруа, замок и все его обитатели молчали. Этим утром, на главной площади, глашатай разнес весь о том, что Элен — княгиня Сэн-Тубр — приговорена к смертной казни за измену. Казнь эта, через палача, должна будет состояться через три дня, и по тому весь замок молчал. И, между тем, все шептали.
Люди на рынке, фрейлины, солдаты, мастеровые и даже вельможи шептали о случившемся и о грядущей войне, которая непременно последует за казнью. Стены домов, колодцы, улицы и фонари были пропитаны этим мрачным шепотом. Но, куда бы я не взглянула, на кого бы ни упал мой глаз — все люди молчали. Их головы даже не были склонены друг к другу. Тишина, шёпот и сговор. Вот чем жил Сэн-Тубр. Вот почему в нем так легко было темной ведьме.
— Катерина, это ты? — спросил меня Ганс, едва мы встретились на конюшнях.
Я встрепенулась. Неужели мальчик может признать меня в теле друга?
— Это так заметно? — спросила я, думая, не виляю ли я бедрами при ходьбе.
— Нет, — хихикнул Ганс, — Лишь по глазам. Их дужки уже полностью золотые.
— Но это плохо. Очень плохо, — испугалась я.
— Не тут, — вздохнул Ганс, — Коли ты не заметила, в Сэн-Тубр люди никогда не смотрят друг другу в глаза.
Ганс снова засмеялся, и я вместе с ним. Какая приватная шутка.
— Герберт смотрит, — сказала я, когда мы отсмеялись.
Ганс возвел глаза к небу. Вот еще ему не хватало моих глупостей!
— Прости, — покраснела я.
— ДА ничего. У меня была сестра, я понимаю, — пожал плечами Ганс.
— Спасибо, — начала было я, но осеклась, — Что это ты понимаешь?!
— Все просто. Ты — влюблена в барона.
Я покраснела еще гуще.
— Это не правда, — процедила я сквозь зубы.
— Конечно не правда. Ты лишь вздыхаешь, краснеешь и глупо улыбаешься при одном упоминании его имени. Герберт то, Герберт се…
Я готова была провалиться сквозь землю, или вон из этого тела.
(Видать, дразнить сестру Ганс тоже был мастак)
— Между прочим, у нас с бароном общая задача, — стойко ответила я.
— Хорошо-хорошо, — согласился Ганс, — Только не думай о бароне или вашей общей задаче в теле моего друга Леруа. Влюбленным он выглядит очень смешно!
— Еще слово, и я вселюсь в тебя и пойду раскрывать твои личные секреты всем на рынке! — пригрозила я.
— А ты можешь? — боле восхитился Ганс, — Я думал, Сэй не контролируют, в кого перемещаются…
— Ну, я попробовала. И один раз у меня вышло, — призналась я, — Но лишь раз.
— Тоже не плохо, — пожал плечами Ганс, — А как твои занятие по чтению и письму?
Я высоко подняла голову. Где-где, а тут я могла собой гордиться.
— Все отлично, — сказала я.
— Молодец! — поздравил меня Ганс, — Потом, может, и меня научишь…
Моим ответом была тишина. Как я могла обещать что-либо, когда не знала, какое будущее мне уготовлено. Ганс заметил мое замешательство, но не стал обижаться или же делать поспешных выводов.
Некоторое время мы просто занимались привычной для Ганса и Леруа работой: убирали свеж привезённое с окрестностей сено по стогам. А потом Ганс обратился ко мне.
— Ты слышала о княгине?
Я лишь кивнула.
— И что мы будем делать дальше?
Вопрос был хорош. Что делать дальше — я не знала. Да и могла ли?
— Мы найдем ведьму, — сказала я.
Ганс посмотрел на меня с удивлением.