Рокси - читать онлайн книгу. Автор: Нил Шустерман, Джаррод Шустерман cтр.№ 49

— Мы ждали подходящего случая, чтобы сказать тебе.

— И когда это все началось? В тот вечер на пляже?

— Ты меня, конечно, прости, но официально мы вообще-то никогда парой не считались. Так может, я и не обязана ничего тебе объяснять?

— Это подло, Шелби. — Неужели она ожидает, что он посчитает это в порядке вещей? Что он просто откланяется и пожмет Чету руку?

Шелби набирает в грудь побольше воздуха.

— Просто ты стал такой… эмоционально недоступный, Айзек. Я даже не знаю толком, где ты пропадаешь половину времени.

— Я нигде не пропадаю! Я здесь!

— Нет, Айзек, — возражает она. — Ты не здесь.

И это его убивает, ибо она права. Это наверняка все равно бы случилось, но он, Айзек, облегчил им задачу.

— И это лучшее, что ты можешь сказать — я не «здесь», а он, мол, «здесь»? В шаговой доступности, как собачье дерьмо? У Чета половина мозговых клеток служит лишь удобрением для волос — и ты меня на него променяла?

— Во всяком случае, с Четом весело! Ты в последнее время угрюмый, как сыч, а с ним весело, он жовиальный!

— Да он и слова-то такого не знает!

— А мне пофиг!

Айзек вдруг обнаруживает, что ему нечего сказать. На долю секунды он желает, чтобы Шелби таки свалилась с лестницы, и тут же испытывает ненависть к себе за эту мысль, а потом ненавидит себя за эту ненависть.

Шелби берет обе его руки в свои, и он не выдергивает их, сознавая, что она делает это в последний раз в жизни.

— Айзек, я люблю тебя. Ты знаешь, что люблю. И уверена, что, скажем так, через семьдесят лет мы будем сидеть в креслах-качалках и пенять, что ждали так долго, чтобы быть вместе. Но сейчас… сейчас другие обстоятельства.

Возвращается Чет с двумя полными подносами. Он успешно заменил и испорченную еду, и Айзека в сердце Шелби.

— Эй, кто голодный, налетай!

Айзек устремляется прочь. Хорошенькую же «головокрутку» устроили ему друзья!

* * *

Рики находит его на скамейке у входа в парк. Айзек предпочитает зализывать раны в одиночестве, но Рики ему этого не позволяет.

— Так, мужик, убираемся отсюда к чертовой матери! — говорит Рики.

— Не будь идиотом, ты же не можешь уйти и бросить их здесь!

— Все уже решено. Они поедут домой на Убере, позже.

— Если ты уйдешь, Рэйчел будет третьим лишним на всех аттракционах.

— Вообще-то нет, — возражает Рики. — Чет, может, и засранец, но засранец с понятиями. Гарантирую: Шелби и Рэйчел будут все время садиться вместе, а роль третьего лишнего достанется как раз Чету. Значит, мой уход — единственный верный способ сделать так, чтобы Шелби и Чет не сидели вместе на аттракционах.

Для Айзека это достаточно убедительное соображение, и он его принимает.

* * *

И лишь когда они выезжают на шоссе, Айзек наконец облекает в слова вопрос, который тяжело висит в воздухе:

— Ты знал?

— Если бы знал, я б тебе сказал, — отвечает Рики. — Впрочем, я догадывался. Жаль, что все так обвернулось. — Помолчав, он добавляет: — Кроме того, любой, кто использует в разговоре слова типа «жовиальный», не стоит того, чтобы иметь с ним дело.

— Ты слышал, да?

Рики хохочет.

Дело в том, что между раздирающими Айзека эмоциями — гневе, униженности, чувстве, что его предали, — есть некая соединительная ткань, в существовании которой он едва может признаться себе самому. Облегчение. Как бы Айзек ни жалел о случившемся, какая-то его часть чувствует облегчение.

— Знаешь, — говорит Рики, — если вы хорошо смотритесь вместе, это еще не значит, что вы подходите друг другу.

Айзек кивает, затем выуживает из кармана таблетку и бросает ее в рот, даже не задумываясь об этом. Но Рики обращает внимание.

— Что это?

— Да так, ибупрофен, — отвечает Айзек. — Восемьсот миллиграмм.

Ложь для него теперь так естественна, что он ее даже не замечает.

РОКСИ

Благодаря мне худшие дни Айзека позади. Хотя его машина все еще в ремонте, физически он более мобилен. Он не боится, что его толкнут, его шея теперь не напрягается от усилия поддерживать плечо. А поскольку Шелби сошла со сцены, между нами больше ничто не стоит.

— Она была пустой тратой времени и энергетическим вампиром, — говорю я ему.

— Я знаю, знаю, — отвечает он. — Все равно это очень тяжело.

Мы сидим на виадуке над железной дорогой. Это особое место. Айзек приходит сюда, когда ему нужно обдумать что-то важное. Болтая ногами, мы смотрим на проходящий внизу поезд. Покрытые сажей тепловозы тянут бесконечный ряд старых, ржавых грузовых вагонов. У Айзека с собой тяжелый рюкзак, набитый всякой всячиной, связанной с Шелби. Это в буквальном смысле багаж, от которого он жаждет избавиться. Но в то время как он оплакивает свою потерю, во мне бурлит возбуждение, заставляющее меня чувствовать все по-новому.

— Смотри — вон там, — указываю я, — едет угольный вагон с открытым верхом. Швырни в него свое барахло, и пусть поезд унесет его туда, куда идут товарные поезда.

Я ласкаю его плечо гораздо искуснее, чем Дилли. Мой массаж прогоняет боль. Айзек — раненый воин. Он думал, что неуязвим, но сейчас даже сама броня его ноет. Я должна быть осторожной. Я должна быть искренней. Он откидывает голову назад, и я щекочу кончиками пальцев его кожу под волосами, зажигая своим прикосновением миллиарды нейронов. Он наслаждается, и мне это очень важно. Его удовольствие становится моим.

Момент проходит, но мы все еще соприкасаемся. Между нами по-прежнему есть связь. Угольный вагон проезжает мимо, но Айзек не бросает туда рюкзак и не вываливает его содержимое. Вместо этого он встает, и мы покидаем это особое место — место утешения, которое сегодня утешения не принесло.

— Я мог бы просто прыгнуть в поезд и уехать… — размышляет он вслух по дороге к ближайшей автобусной остановке. — Тогда не нужно было бы думать о школе, о Шелби и Чете… или о колледже. Столько всего сразу навалилось…

— Так сделай это! — подначиваю я. — Прыгай в поезд. Я не стану тебя удерживать.

— Ты поедешь со мной?

— Конечно, Айзек. Я здесь ради тебя. Я никогда тебя не покину.

Обещания для меня плевое дело, я даю и нарушаю их с легкостью. Но на этот раз все по-другому. На этот раз я говорю то, что думаю. И это пугает меня в той же мере, в какой и радует. Я всегда была расчетливой. Заучила наизусть каждую фразу и всегда точно знаю, какую из них произнести, чтобы получить нужный результат. Знаю, какое выражение состроить на лице в ответственный момент. Я перецеловала тысячи мишеней и всех в себя влюбила. Но с Айзеком все так ново! А что если наш поезд-неизвестно-куда вдруг сойдет с рельсов?