Тайны Балтийской Атлантиды - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 34

Похоже, у древних славян имелись заговоры на все случаи жизни. В доказательство приводим ниже несколько примеров.

«На море, на Окияне, на острове Буяне, стоит дуб ни наг ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно черное, на том руне лежит змея Гарафена. Ты, змея Гарафена, возьми свое жало от раба божьего (такого-то), отбери от него недуги. А вы, змеи и змеицы, ужи и ужицы, медяницы и сараницы — бегите прочь от раба божьего (такого-то) по сей век, по сей час. Слово мое крепко!»

Заговор от зубной боли и лихорадки

«За синим морем, за морем Хвалынским ^[77], посреди Окиян-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дуб, под дубом живут седьмерицею семь старцев, ни скованных, ни связанных. Приходил к ним старец, приводил к ним тьму тем черных муриев. Возьмите вы, старцы, по три железных рожна, колите, рубите черных мурьев на семьдесят семь частей! А будь мой заговор долог и крепок. Кто его нарушит, того черные мурьи съедят. Слово мое крепко!»

Заговор на отогнание черных муравьев

«На море, на Окияне, на острове на Буяне, лежит доска, на той доске лежит тоска. Бей, тоска, в тело белое рабы Божьей (такой-то), в ее сердце ретивое, в ее печень черную, чтоб она тосковала всякий день, всякий час, всякую минуту, по полдням, по полночам. Ела бы не заела, спала бы не заспала, а все тосковала бы, чтобы я был ей лучше чужого молодца, лучше отца родного, лучше родной матери, лучше роду-племени. Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в Окиян-море, под бел-горюч камень Алатырь»

Заговор молодца на любовь красной девицы

«На море, на Окияне, на острове на Буяне, стоит железный сундук, а в том железном сундуке лежат ножи булатные. Подите вы, ножи булатные, к такому и сякому вору, рубите его тело, колите его сердце, чтобы он, вор, воротил покражу (такого-то), чтобы не утаил ни синя пороха, а выдал все сполна. Будь он, вор, проклят моим сильным заговором в землю преисподнюю!»

Заговор на украденную вещь

Со времени принятия славянами христианства в заговоры, изначально явно связанные с «островом Буяном» и, несомненно, сохранявшие в своей основе прежний, исконный, языческий характер, были, как это ни парадоксально, привнесены новые, христианские элементы:

«Под восточной стороной есть окиан-синее-море, на том окияне на синем море лежит бело-латырь-камень, на том бело-латыре-камне стоит святая золотая церковь, во той золотой церкви стоит свят золот престол, на том злате престоле сидит сам Господь Исус Христос, Михаил-архангел, Гавриил-архангел…»

Заговорное слово

Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет…

Заметим, как бы «в скобках», что «белый горючий (горящий)» камень АЛАТЫРЬ (или, в «усеченном» позднейшими сказителями, виде — «латырь») представляет собой, скорее всего, не олицетворение горы Триглав (возможно, связанной с культом Триглава-Триголуса), а прямое указание на АЛТАРЬ языческого бога руян-ранов СВЕТОвита-СВЯТОвита, на котором, в пламени горящего на нем «вечного», неугасимого огня, сжигались жрецами Арконского храма приносимые богу жертвы (в том числе, как уважаемый читатель помнит — человеческие).

Хотя порой заговоры носили и достаточно шутливый характер, свидетельствуя о явном упадке благоговения славян перед своими прежними, языческими, «родноверческими» божествами, например:

«На море-окияне, на острове Буяне, стоит бык печеный, в заду — чеснок толченый. Быка режь, в зад макай, да ешь»…

Впрочем, шутки в сторону! Вспомним лучше, оставив фольклор фольклористам, «наше все» — Александра Сергеевича Пушкина:

«Сказка о царе Салтане»

Следовательно, богатый, процветающий торговый град царевича Гвидона, сына грозного царя Салтана, располагался не где-нибудь, а на острове Буяне=Руяне=Руге=Рюене=Рюгене!

Как тут в очередной раз не вспомнить вирши нашего старого знакомого — мекленбургского рыцаря-версификатора Эрнста фон Кирхберг о сказочной Винете:

Да-да, прямо так и написано, черным по белому:

Так, может быть, именно священный град Аркона на Руяне послужил истинным прообразом сказочной Винеты, хоть и был этот прообраз искажен впоследствии, в ходе обычного для мифотворчества «плетения словес», до неузнаваемости? Не могла ли в таком случае гавань Арконы находиться в расположенной неподалеку Витте — жемчужине Рюгена — в чьем названии слышится как бы отзвук имени Святовита (отождествляемого многими впоследствии с христианским святым Виттом), и которую немало «виртуозов пера», не чуждых тщеславия и своеобразно понимаемого ими «местного патриотизма», так любило ассоциировать с лучезарной Винетой?.. Но нет, негоже нам, людям XXI столетия, чрезмерно искажать, в угоду собственной силе воображения и «из любви к искусству», описания, оставленные потомству Адамом Бременским — слишком уж огромного размера дистанция от Витты до устья Одры-Одера! Да и не был священный град Аркона никогда «богат товарами всех северных народов» (сельдь — другое дело!).

Всемогущий бог, которому приносили жертвы (или «жрали», если использовать выражение благочестивых христианских летописцев Древней Руси) не менее благочестивые (хотя — и на свой, языческий, или, если угодно — «родноверческий» манер) жители Юмны, возможно, внешне походил на Свантевита. Ибо многоглавость и многоликость была характерным отличием многих божеств, почитаемых в прибрежных областях Южной Балтики, населенных северо-западными славянами. Не говоря уже о почитаемом в Щетине трехголовом Триголусе-Триглаве, и о четырехголовом Святовите, в Коренице (ныне — Гарце, у Саксона — Карентии) на острове Рюген поклонялись пятиликому Пернуту (у Саксона — «Поренуцию» — возможно, не случайно ведь упоминаемому в народных заговорах об «острове Буяне» богу-громовнику Перуну ^[79]?) и пятиглавому Поревиту. Описывает Саксон также разгром данами «со товарищи» святилища руянского бога Ругиевидса (Ругевита), уподобляемого датским хронистом «Марсу» (то есть — богу войны) и имевшего не три, не четыре и не пять, а целых семь голов!